Щетинников Александр Сергеевич

Россия, Петров Вал Волгоградской области. Окончил биологический факультет Казанского государственного университета в 1980 году.

Область интересов: систематика, психология, теоретическая биология, философия.

Адрес: Shetinnikov58@mail.ru

Публикации в нашем журнале:

 

1. Щетинников А.С. Синтетическая классификация темпераментов

Щетинников А.С. Синтетическая классификация темпераментов

1.ВВЕДЕНИЕ

Темперамент как термин имеет достаточно широкий спектр применения от биолого-физиологического до социально-бытового. В павловском [5] физиологическом классическом понимании «темперамент» практически тождественен «типу нервной системы», так же, как «психическая деятельность» тождественна «высшей нервной деятельности». Вместе с нервной системой большое влияние на темперамент оказывает уровень гормонов и обмен веществ в целом. Причем в клинических проявлениях, например, при заболевании щитовидной железы, при переизбытке тирозина больной любого темперамента превращается в бешеного холерика, его недостаток делает больного кретином. Половые гормоны играют существенную роль в формировании значительных различий в строении тела мужчин и женщин, а также и их характеров. Следует отметить, что на уровне физиологии нервной системы нет различий между мужчинами и женщинами. При переходе на следующий уровень исследований, когда оценка проводится с учётом черт характера, различия между полами проявляются в большей степени, а максимальны эти различия на уровне определения социотипа, в силу именно социальных различий меду мужчинами и женщинами. На межполовые различия вполне обоснованно обратили внимание только составители классификаций телосложения (соматотипа). Великий Карл Юнг [6] при описании психотипов всё же упоминает превалирование среди отдельных из них представителей женского пола. В классификации психотипов психологи добавляют исследования различных черт характера, а соционики – различные особенности социальной адаптации. Бытовое и широкое применение термина «темперамент» может быть использовано в любом из перечисленных смыслов. Практически все справочники, дающее описания темпераментов, приводят подробный список черт характера, а порой даже указывают особенности внешнего облика. Такой же широкий список признаков и особенностей можно обнаружить в вопросниках и таблицах для определения типа темперамента. Таким образом, термин «темперамент» (табл. 1) вполне может быть использован в самом широком смысле, что собственно и наблюдается везде, где даётся описание классических темпераментов.

Таблица 1.

Соответствие уровня исследования темперамента остальным типологиям.

УРОВЕНЬ

Т  Е  М  П  Е  Р  А  М  Е  Н  Т

ФИЗИОЛОГИЧЕСКИЙ БИОЛОГИЧЕСКИЙ ПСИХИЧЕСКИЙ СОЦИАЛЬНЫЙ
ОПРЕДЕЛЯЕТСЯ ОСОБЕННОСТМИ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ ГЕНОТИПОМ, ЖЕЛЕЗАМИ ВНУТРЕННЕЙ СЕКРЕЦИИ ОСОБЕННОСТЯМИ ПСИХИКИ ВОСПИТАНИЕМ, ОБРАЗОВАНИЕМ, ДАВЛЕНИЕМ СОЦИИУМА
УЧИТЫВАЕТ ПРИЗНАКИ ВОЗБУДИМОСТИ И ТОРМОЖЕНИЯ, ПОДВИЖНОСТИ, СИЛЫ ОБМЕН ВЕЩЕСТВ (ЖИРОВ), ГОРМОНАЛЬНЫЙ УРОВЕНЬ ПСИХИЧЕСКИЕ ФАКТОРЫ, ЧЕРТЫ ХАРАКТЕРА ФАКТОРЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ С СОЦИАЛЬНОЙ СРЕДОЙ
СООТВЕТСТВУЕТ ТИП НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ СОМАТОТИП ПСИХОТИП СОЦИОТИП

 

Главная и характерная особенность перехода авторами на следующий уровень исследования психической организации человека заключается в частичном отсутствии преемственности терминологии и неуместном внедрении дополнительных признаков, что вызвано необходимостью искусственного внесения «новизны» в собственные исследования. Чаще всего дополнительные признаки, если их рассмотреть вдумчиво, оказываются дублирующими или уточняющими, а порой просто синонимами к основным признакам. Так, например: ряд авторов применяют термины «сенсорика» и «интуиция», когда в классическом переводе К.Юнга использованы «ощущающий» и «интуитивный». Или в типологии Майерс-Бриггс: во-первых – «рациональность – иррациональность» заменены на «суждение – восприятие», а во-вторых шкала «мышление – чувство» и шкала «ощущение – восприятие» используются ко всякому субъекту исследования, тогда как у К.Юнга тип функций «мыслительный – чувствующий» применялись только к типу суждения «рациональный», а тип функций «ощущающий – интуитивный» только к типу суждения «иррациональный».

Целью данной теоретической и компилятивной работы является попытка создать синтетическую и оптимальную типологию темпераментов на основе классификации темпераментов по И.П. Павлову, с максимальной сходимостью её с психическими типами Карла Юнга и наиболее реалистичными разработками других авторов.

2.МАТЕРИАЛ И МЕТОДИКА

            Основополагающим философским, а в последнее время и научным методом познания мира является рассмотрение всех возможных вариантов. Перебор вариантов может быть простым и по схеме. Для составления схемы были определены параметры. Основным инструментом данной работы является «Метод Таблицы», внедрённый в науку гениальным учёным Д.И.Менделеевым. Он заключается в том, что все анализируемые данные должны быть помещены в таблицу. Следующим важным моментом стало соблюдение правила дихотомии, и наконец – принцип максимально возможного соблюдения разделения понятий на тезу и антитезу.

            Материалом для работы послужили все доступные источники информации по данному вопросу и многочисленные наблюдения за собой и окружающими людьми.

3.ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ

3.1. ТЕМПЕРАМЕНТЫ

Иван Петрович Павлов, будучи гениальным физиологом, проводил все свои физиологические опыты на собаках. Повторять свои наработки на людях он не стал и просто посчитал, что у человека все устроено примерно как у собаки, что на уровне физиологии вполне допустимо. Практика его интересовала более, чем теории. Психология его вовсе не интересовала и, описывая человеческие темпераменты, он вполне логично взял за основу типологии Галена и Гиппократа. Отличное образование и гениальная прозорливость соединились в классификацию темпераментов по И.П. Павлову.

Таблица 2.

Классификация темпераментов по И.П. Павлову.

СИЛА

РАЗДРАЖИМОСТЬ

ПОДВИЖНОСТЬ

ТЕМПЕРАМЕНТ

ХАРАКТЕРИСТИКА

СИЛЬНЫЙ

УРАВНОВЕШЕННЫЙ

ПОДВИЖНЫЙ

САНГВИНИК

«ЖИВОЙ ТИП»

НЕПОДВИЖНЫЙ

ФЛЕГМАТИК

«СПОКОЙНЫЙ ТИП»

НЕУРАВНОВЕШЕННЫЙ

ХОЛЕРИК

«БЕЗУДЕРЖНЫЙ ТИП»

СЛАБЫЙ

МЕЛАНХОЛИК

«СЛАБЫЙ ТИП»

 

Будучи физиологом, а не психологом, Павлов совершенно верно выбрал три главных признака, определяющих темперамент человека. Он знал, что такое «теза и антитеза», но, в отличие от систематиков, не придерживался этой системы до конца. Любой определитель видов построен по принципу «есть признак или его нет», а в нашем случае проявлен признак сильно или слабо. Взятый признак должен иметь отношение к одному свойству и иметь два состояния. Например: 1. Сильный – несильный (слабый); 2. Подвижный – неподвижный (инертный); 3. Уравновешенный – неуравновешенный. Павлов не посчитал нужным охарактеризовать каждый темперамент по всем трём параметрам и, дав наикратчайшую характеристику уже существующим типам темпераментов, вернулся к работе с любимыми собачками.

Следует обратить внимание на то, что, очень часто упоминая работы Павлова, последователи забывают подчеркнуть, что Павлов, характеризуя темпераменты, оперировал термином «тип нервной системы», подчёркивая, что «сильный», «подвижный» и «уравновешенный», – это тот у кого «сильная, подвижная и уравновешенная» нервная система. Павлов применял эти термины как физиологические, тогда как последователи практически всегда вкладывают в эти термины значительно более широкий смысл. Нам представляется возможным такая расширенная интерпретация павловских терминов в силу крайне высокой зависимости подвижности человека в пространстве от подвижности его нервной системы, уравновешенности человека от уравновешенности его нервной системы. Однако, что касается термина «сила», то следует учитывать три аспекта: во-первых – физическая сила связана с силой нервной системы лишь как тенденция; во вторых – сила воли или сила духа в большей мере продиктованы силой нервной системы; в третьих – сила в смысле яркости проявления основных признаков – подвижности и уравновешенности. В последнем смысле сильно выраженные положительные признаки темперамента будут наблюдаться у редко встречающихся классических сангвиников или сильно выраженные отрицательные признаки у классического меланхолика. Представляется вполне допустимым применять при характеристике темперамента именно самое широкое понимание термина «сила», но учитывая множественность нюансов, уместно применять его не как главенствующий, а как второстепенный уточняющий термин.

Не все авторы упоминают и о том, что Павлов выделил ещё специальные типы, характеризующие взаимоотношение первой и второй сигнальных систем:

  1. Тип мыслительный (преобладает вторая сигнальная система);
  2. Тип художественный (преобладает первая сигнальная система);
  3. Тип средний (первая и вторая сигнальные системы уравновешены).

Такая терминология близка к последующим характеристикам психотипов Юнга, но также нарушает принцип дихотомии и принцип «теза – антитеза». Следует понимать, что преобладание первой сигнальной системы указывает на преобладающую внешнюю мотивацию художественного типа, по Юнгу это экстраверты, а вторая сигнальная система базируется на внутренних интеллектуальных мотивах мыслительного типа, по Юнгу это интроверты. Таким образом, эти специальные типы в большой мере являются дублирующими, или уточняют основные термины «подвижный» и «неподвижный». Похожая ситуация складывается с попыткой подобрать значимые термины для описания способности к обучению и мышлению.

Следует сразу сказать, что попытки включить в характеристику психотипов интеллектуальную составляющую обречены на неудачу по целому ряду причин:

  1. Множественность параметров оценки интеллекта (память, способность к обучению практической деятельности, способность к обучению мыслительной деятельности, способность к логике, степень владения речью, степень владения письмом, юмор и т.д.);
  2. Расплывчатость и неконкретность применяемых для оценки ума понятий (умный, нормальный, глупый), а также традиционная схема характеристики умственных способностей по шкале с тремя градациями (табл.10) – дебильность, имбецильность, идиотия, или выделение трёх форм дебильности (лёгкая, умеренно выраженная, тяжёлая);
  3. Существование большого количества профессий требует наличие множества своеобразных способностей и, соответственно, мы будем наблюдать и широкое разнообразие талантов;
  4. Сложность и неоднозначность оценок уровня интеллекта. Отсутствие четкой шкалы оценки интеллекта (известна критика теста IQ);
  5. Высокая степень зависимости уровня интеллекта от обучения, воспитания и социальных условий;
  6. Детское слабоумие (олигофрения) наблюдается у детей всех темпераментов, особенно при слабой дебильности, что косвенно подтверждает мнение об отсутствии умных и неумных темпераментов и психотипов;
  7. Наличие чрезвычайно умных людей и гениев с совершенно разными темпераментами от душки экстраверта Вайсермана до мрачного интроверта Перельмана.
  8. Чисто по человечески невозможно вставить в дихотомическую таблицу признак – «умный – неумный» как обидную для последних, и так как оценка этого параметра будет настолько субъективной, что способна резко искажать общую оценку.

Можно попытаться восстановить павловскую дихотомию. При этом, если мы обозначим признаки первыми буквами слов, причем таким образом, что положительное (сильное проявление) состояние обозначим заглавной буквой, а отрицательное (слабое проявление) прописной буквой, что, кстати, успешно применяется в генетике, то получим наглядную картину перехода самого сильного по признакам сангвиника (СУП) к самому слабому у меланхолика (суп). В результате получился эдакий странный набор «супчиков» (табл. 3).

Таблица 3.

Дополненная классификация темпераментов по И.П. Павлову.

СИЛА

РАЗДРАЖИМОСТЬ

ПОДВИЖНОСТЬ

ТЕМПЕРАМЕНТ

СИЛЬНЫЙ (С)

УРАВНОВЕШЕННЫЙ (У)

ПОДВИЖНЫЙ (П)

САНГВИНИК

(СУП)

НЕПОДВИЖНЫЙ (п)

ФЛЕГМАТИК

(СУп)

НЕУРАВНОВЕШЕННЫЙ (у)

ПОДВИЖНЫЙ (П)

ХОЛЕРИК

(СуП)

НЕПОДВИЖНЫЙ (п)

ХОЛЕРИК

(Суп)

СЛАБЫЙ (с)

УРАВНОВЕШЕННЫЙ (У)

ПОДВИЖНЫЙ (П)

МЕЛАНХОЛИК

(сУП)

НЕПОДВИЖНЫЙ (п)

МЕЛАНХОЛИК

(сУп)

НЕУРАВНОВЕШЕННЫЙ (у)

ПОДВИЖНЫЙ (П)

МЕЛАНХОЛИК

(суП)

НЕПОДВИЖНЫЙ (п)

МЕЛАНХОЛИК

(суп)

 

Павлова не смутило, что меланхолик описан всего одним признаком – «слабый», а холерик двумя – «сильный неуравновешенный».  Он посчитал нормальным, что сильных темпераментов три, а слабый только один. Позиционируя себя холериком, Павлов не попытался даже предположить, что могут существовать, например слабые холерики. Он считал себя сильным, а, следовательно, и все холерики тоже люди сильные. Будучи личностью яркой, он имел право полагать, что и прочие темпераменты у личностей будут проявляться ярко. На самом деле обычных, неярких людей подавляющее большинство и их необходимо куда-то пристраивать. Настоящий сангвиник – большая редкость. Значит, у большинства людей перечисленные признаки выражены не очень сильно или слабо, то есть, логично предположить, что большинство будут слабыми сангвиниками, слабыми флегматиками и слабыми холериками, а среди меланхоликов может встретиться и сильный человек. Однако, если мы берём три двойных признака, то вариантов должно быть не четыре, а восемь. В результате получается, что холериков у нас может быть два, а меланхоликов – вовсе четыре. Вместе с тем, появляются невероятные варианты – неподвижный холерик и два подвижных меланхолика. И на первый, и на второй взгляд такая таблица выглядит глупой и даже абсурдной. Чтобы упростить схему, есть вариант построить её без учёта признака силы, и начать её построение с признака подвижности. В самом упрощённом виде два оставшихся признака дают нам следующую схему (табл. 4). Кстати, тот же пируэт проделал Айзенк [1] с психологическими типами Карла Юнга.

Таблица 4.

Упрощённая классификация темпераментов.

По И.П.Павлову с изменениями (без показателя силы)

По Х.Ю.Айзенку

ПОДВИЖНОСТЬ

РАЗДРАЖИМОСТЬ

ТЕМПЕРАМЕНТ

ЭМОЦИОНАЛЬНОСТЬ

ВЕРТНОСТЬ

ПОДВИЖНЫЙ

УРАВНОВЕШЕННЫЙ

САНГВИНИК

ЭМОЦИОНАЛЬНО УСТОЙЧИВЫЙ

ЭКСТРАВЕРТ

НЕУРАВНОВЕШЕННЫЙ

ХОЛЕРИК

ЭМОЦИОНАЛЬНО НЕУСТОЙЧИВЫЙ

НЕПОДВИЖНЫЙ

УРАВНОВЕШЕННЫЙ

ФЛЕГМАТИК

ЭМОЦИОНАЛЬНО УСТОЙЧИВЫЙ

ИНТРОВЕРТ

НЕУРАВНОВЕШЕННЫЙ

МЕЛАНХОЛИК

ЭМОЦИОНАЛЬНО НЕУСТОЙЧИВЫЙ

 

Такой подход существенно упрощает понимание основных признаков темпераментов и позволяет в самом общем виде типизировать каждого человека. Кроме всего прочего, эта таблица прекрасно иллюстрирует тщетность попыток каждого последующего автора вводить свою терминологию на место уже устоявшихся терминов. Не следует искать отличий во вложенные в термин смыслы, следует найти в них объединяющее начало. Например «подвижный» и «экстраверт» практически синонимы, ведь подвижный человек двигается во внешнем мире, а экстраверт ориентирован на внешний мир. Соответственно интроверт практически всегда инертен, то есть неподвижный.

То, что «раздражимость» и «эмоциональность» – это одно и то же, и объяснять не надо – и так понятно. А при наличии абстрактного мышления несложно найти высокую схожесть понятий «уравновешенный – неуравновешенный», «эмоционально устойчивый – эмоционально неустойчивый» с юнговскими «рациональный – иррациональный».

Однако четырёх типов для описания темпераментов всех людей явно маловато, поэтому попытаемся вернуть в таблицу признак «сильный – несильный», но в другой последовательности приоритетов. Используем вместо последовательности «сила – раздражимость – подвижность» дихотомию «подвижность – раздражимость – сила».

 

Таблица 5.

Синтетическая классификация темпераментов с учётом показателя силы.

ПОДВИЖНОСТЬ

РАЗДРАЖИМОСТЬ

СИЛА

ТЕМПЕРАМЕНТ

ПОДВИЖНЫЙ (П)

УРАВНОВЕШЕННЫЙ (У)

СИЛЬНЫЙ (С)

САНГВИНИК

(ПУС)

СЛАБЫЙ (с)

САНГВИНИК слабый

(ПУс)

НЕУРАВНОВЕШЕННЫЙ (у)

СИЛЬНЫЙ (С)

ХОЛЕРИК

(ПуС)

СЛАБЫЙ (с)

ХОЛЕРИК

слабый

(Пус)

НЕПОДВИЖНЫЙ (п)

УРАВНОВЕШЕННЫЙ (У)

СИЛЬНЫЙ (С)

ФЛЕГМАТИК

(пУС)

СЛАБЫЙ (с)

ФЛЕГМАТИК слабый

(пУс)

НЕУРАВНОВЕШЕННЫЙ (у)

СИЛЬНЫЙ (С)

МЕЛАНХОЛИК

(пуС)

СЛАБЫЙ (с)

МЕЛАНХОЛИК слабый

(пус)

 

Теперь мы имеем восемь темпераментов, причём каждый из классических имеет по две градации, описывающие сильное и слабое проявление темперамента. Темпераменты, расположенные в таком виде и порядке, выглядят вполне реалистичными и способными описать переходные состояния между темпераментами. Здесь так же сохраняется закономерность постепенного перехода от сангвиника (ПУС) с сильными проявлениями признаков до слабого меланхолика (пус) При этом характеристики основных темпераментов остаются теми же, что и в классическом варианте Павлова. Только для характеристики прежнего просто «меланхолика» придётся применять термин «слабый меланхолик», причём добавление характеристики «слабый» не будет тавтологией, а, напротив, подчеркнет павловскую трактовку этого темперамента. Дополнительно такая градация позволит избегать применения таких смешанных определений, как «холерический сангвиник» или «флегматический меланхолик». Переходные формы должны легко вписаться в слабые темпераменты.

 

3.2. СОМАТОТИПЫ

Телосложение человека, с одной стороны, является ярким проявлением генотипа человека, с другой стороны, имеет довольно широкую норму реакции. На внешний облик человека могут повлиять:

  1. Качество и количество питания (особенно в детстве, в период роста и формирования тела);
  2.  Физические нагрузки (различные виды спорта, культуризм);
  3. Гормональные и прочие заболевания;
  4. Половые различия;
  5. Возрастные изменения;
  6. Вредные привычки (курение, пьянство);
  7. Пластическая хирургия.

Всё это затрудняет визуальную оценку соматотипа человека, поэтому следует опираться на ключевые, характерные признаки для каждой группы. Однако, даже при строгом подходе использование особенностей телосложения для определения темперамента представляется возможным только в качестве первичной ориентировочной оценки, как указатель, в каком направлении двигаться.

Таблица 6.

Классификация соматотипов.

ТЕМПЕРАМЕНТ

ТИБЕТСКАЯ МЕДИЦИНА

КЛИНИЧЕСКАЯ КЛАССИФИКАЦИЯ

У.ШЕЛДОН

ЖЕНЩИНЫ

МУЖЧИНЫ

ЧЕРТЫ ХАРАКТЕРА

САНГВИНИК

СМЕШАННАЯ КОНСТИТУЦИЯ

НОРМОСТЕНИЧЕСКОЕ

Нечётко выраженные морфологические особенности свойственные астеникам и гиперстеникам

ТИП – Н Широкий и средний костяк. Жир на животе и бёдрах. Умеренный метаболизм.            ТИП – Х Узкая талия. Средний метаболизм.

ВЕРОЯТНО ПРОМЕЖУТОЧНЫЕ МЕЖДУ МЕЗОМОРФОМ, ЭКТОМОРФОМ, ЭНДОМОРФОМ

ВЕРОЯТНО ЧЕРТЫ ОБЫЧНОГО ЧЕЛОВЕКА

ХОЛЕРИК

КОНСТИТУЦИЯ ЖЕЛЧИ  Посредственное тело. Ум средний. Тщеславен. Похожи на тигра и обезьяну.

АТЛЕТИЧЕСКОЕ

Развитая мускулатура и скелет. Длинные конечности. Широкий плечевой пояс. Слабое отложение жира.

ТИП – Т  «Мальчиковая внешность». Средний обмен веществ. Мало жира.                             ТИП –V Мужской тип.

МЕЗОМОРФ        Крепкое тело. Развитая мускулатура. Почти нет жира.

Активность, смелость, агрессивность, любовь к приключениям, высокомерие, самоуверенность.

ФЛЕГМАТИК

КОНСТИТУЦИЯ СЛИЗИ  Формы круглые, крупные. Хороший нрав. Похожи на льва и буйвола.

ГИПЕРСТЕНИ-ЧЕСКОЕ

Низкий рост, короткие конечности, круглая голова. Склонность к сильному отложению жира.

ТИП – О        «Шар», пышные формы, широкие кости. Низкий метаболизм. Излишек жира.                             ТИП – А Таз шире плеч. Низкий метаболизм. Жир ниже талии.

ЭНДОМОРФ              Тело округлое. Короткие конечности. Выраженная жировая ткань.

Расслабленность и медленные реакции, любовь к комфорту, отзывчив, привязчив, ленив, дружелюбен.

МЕЛАНХОЛИК

КОНСТИТУЦИЯ ВЕТРА Сухощавы, сутулы, бледны. Телом небольшие. Многословны. Любят песни, смех. Похожи на грифов, ястребов и лис.

АСТЕНИЧЕСКОЕ   Высокий рост, длинные конечности. Мало жира.

ТИП – I                   Тонкий костяк, слабая мускулатура. Высокий обмен веществ. Нет жира.

ЭКТОМОРФ     Худощавое тело. Длинные кости. Тощая мускулатура. Мало жира.

Малообщителен, заторможен, повышенная реактивность, сдержан, напряжён, обидчив. Нервный. Огромный запас жизненных сил.

 

Установленные У.Шелдоном и Э.Кречмером связи между типом темперамента и соматотипами установлены не для классических темпераментов, а для тех, которые сами авторы выделили и описали. Поэтому, сведенные в таблицу, они обнаруживают несколько существенных несоответствий, особенно в части описания черт характеров отдельных соматопипов. В самом общем виде несоответствия таковы:

  1. Почти во всех типологиях не нашлось места для сангвиников. Понятно, что являясь нормальным, средним типажом визуально сангвиники должны иметь обыкновенную среднюю внешность;
  2. Соматотип холерика часто описывается как самое яркое его проявление в виде Геракла с характерным признаком – «волевой подбородок». Понятно, что могут быть холерики и с не такими яркими чертами;
  3. Соматотип флегматика включает всех толстых людей всех темпераментов, кроме, пожалуй, меланхолика:
  4. Соматопип меланхолика включает и людей с темпераментом холерика и сангвиника, о чем говорят такие характеристики как – «многословны, любят песни, смех, имеют огромный запас жизненных сил».
  5. Соматотипы женщин расписаны с большей подробностью, однако именно у женщин характер и форма тело имеют наименьшую взаимосвязь, и сотни примеров здесь может припомнить любой мужчина.

Таким образом, для установления более достоверных связей между темпераментом и телосложением, вероятно, следует провести работу в трёх направлениях: во-первых, на большой выборке мужчин и женщин провести тестирование с целью установления типа их темперамента, а затем для каждого темперамента подсчитать процент представительства каждого соматотипа, отбрасывая диспластиков; во-вторых, на большой выборке мужчин и женщин провести разбивку на группы соматотипов и внутри каждого соматотипа провести тестирование с целью выявления процентного представительства каждого темперамента; в-третьих, выбрать тестированием по сотне наиболее ярких представителей каждого темперамента и описать их соматотип как эталонный для каждого темперамента. При этом проведение исследований от темперамента к соматотипу представляется более логичным и продуктивным, нежели от соматотипа к темпераменту, в силу того, что темперамент менее, чем телосложение, подвержен внешним влияниям. Любителям острых ощущений, типа Петра Первого, можно предложить работу по определению темперамента у диспластиков, хотя теоретически логично предположить, что там окажутся представители всех темпераментов, но важным будет именно их процентное соотношение.

3.3. ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ТИПЫ

Замечательно, что великий психолог Карл Юнг разделил психологические типы тоже на восемь форм. Самые необходимые и важные для нас сведения, изложенные на 600 страницах убористого текста, мы разместили в табл.7 .

Таблица 7.

Классификация психологических типов Карла Юнга и их характеристики

ОБЩИЕ ТИПЫ УСТАНОВКИ

ТИПЫ

СУЖДЕНИЯ

ТИПЫ ФУНКЦИЙ

ХАРАКТЕРНЫЕ ПРИЗНАКИ

ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЕ ЧЕРТЫ

ОТРИЦА-ТЕЛЬНЫЕ ЧЕРТЫ

ПРИМЕ-ЧАНИЯ

ЭКСТРАВЕРТ

РАЦИО-

НАЛЬНЫЙ

МЫСЛИТЕЛЬНЫЙ

«СОЗДАТЕЛЬ ПОРЯДКА ИЗ ХАОСА»

РЕШИТЕЛЬНЫЙ

ЛОГИЧНЫЙ

РАЗБОРЧИВЫЙ

НЕ ОБЛАДАЮТ БОЛЬШОЙ ТЕРПИМОСТЬЮ

ЧАЩЕ

ЧУВСТВУЮЩИЙ

«ГАРМОНИЧНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В КОЛЛЕКТИВЕ»

ЗАВОДИЛА

ВЕРНЫЙ

КОМПАНЕЙСКИЙ

ИНФАНТИ-ЛЬНОСТЬ

КАПРИЗНЫЙ

РАБА ЧУВСТВ

ЧАЩЕ

ИСТЕРИЯ

ИРРАЦИО-НАЛЬНЫЙ

ОЩУЩАЮЩИЙ

«БЕЗЗАСТЕНЧИВОЕ НАСЛАЖДЕНИЕ ЖИЗНЬЮ

ПРАГМАТИЧНЫЙ

РЕАЛИСТИЧНЫЙ

СВОБОДОЛЮБИВЫЙ

НЕПОСТОЯН-СТВО

АВАНТЮРИЗМ

ИЗВРАЩЕНИЯ

ЧАЩЕ

ИНТУИТИВНЫЙ

«СЛОВА И ИДЕИ ВЫЛЕТАЮТ ИЗ НИХ»

ТВОРЧЕСКИЕ

ОРИГИНАЛЬНЫЕ

ИЗОБРЕТАТЕЛЬНЫЕ

ПЕДАНТИЧ-НОСТЬ

БЕЗЗАСТЕН-ЧИВОСТЬ

РЕЗОНЁРСТВО

ЧАЩЕ

НАВЯЗЧИ-ВЫЕ ИДЕИ И ФОБИИ

ИНТРОВЕРТ

РАЦИО-

НАЛЬНЫЙ

МЫСЛИТЕЛЬНЫЙ

«РОДЕНОВСКИЙ МЫСЛИТЕЛЬ»

АНАЛИТИК

НЕЗАВИСИМ

МОЛЧАЛИВ

СКРЫТНОСТЬ

ПРЕНЕБРЕЖЕНИЕ К МНЕНИЮ ДРУГИХ

ЧАЩЕ

ЧУВСТВУЮЩИЙ

«ТИХИЕ ВОДЫ ГЛУБОКИ»

СОСТРАДАТЕЛЬНЫЙ

ДОБРЫЙ

ПОНИМАЮЩИЙ

ЧЕСТОЛЮБИЕ

КОВАРСТВО

ЖЕСТОКОСТЬ

ЧАЩЕ

НЕВРАСТЕ-НИЯ

ИРРАЦИО-НАЛЬНЫЙ

ОЩУЩАЮЩИЙ

«ИЗБЕГАЮТ ПЕРЕМЕН И ЖИВУТ МИФАМИ»

НАДЁЖНЫЕ

ВЕРНЫЕ

ЧУВСТВО ДОЛГА

ЗАМКНУТ И УПРЯМ

ЛЕГКО ВЕРИТ В ФАНТАЗИИ

НЕВРОЗ

ИСТОЩЕ-НИЯ

ИНТУИТИВНЫЙ

«ПРОРОКИ»

«ИМИ ДВИГАЮТ ВИДЕНИЯ»

УПОРНЫЙ

МЕЧТАТЕЛЬНЫЙ

ВОСПРИИМЧИВЫЙ

ТРУДНО ВОПЛОЩАЕТ МЕЧТЫ В РЕАЛЬНОСТЬ

ИПОХОН-ДРИЯ И

НЕВРОЗ НАВЯЗЧИ-ВОСТИ

 

Понятно, что у И.П. Павлова не было достойных учеников среди психологов, все его последователи были физиологами, но удивительно, что К.Юнг не удостоился достойными последователями. В принципе, даже непонятно, почему современным негениальным психологам не хватает психотипов, предложенных гениальным учёным. Вероятно, причин несколько. Главная – низкий уровень академического образования, точнее сказать, доминирование прикладной науки. Сто лет назад в университетах был естественный факультет, где готовили и математиков, и биологов, и врачей. Каждый обязан был знать все естественные науки, и это формировало широкое научное мышление и широкий взгляд на каждую конкретную проблему. Высокоспециализированные современные вузы штампуют узких специалистов, стремящихся к успеху и признанию любой ценой и любыми средствами. Например, у психотерапевтов нужно найти «своего больного» с неописанными ранее маниями, затем написать статью, потом книгу, потом защитить докторскую диссертацию, а уже потом успокоиться и ждать пенсии. Такой подход заставляет искать не сходства, а зацикливает псевдоисследователя на частностях. Таким соционикам маловато 8 психотипов, надо больше. Как говорят на Руси: «Дураку не важно чего, лишь бы больше!» Они найдут сотни различий в понятиях «подвижный» и «экстраверт», лишь бы не признавать их принципиального сходства. Похожая вспышка неокрецианизма спровоцирована исключительно плохой подготовкой биологов и стремлением частное поставить выше общего. Логика идиотская – если не найдены остатки вымершей обезьяны, от которой произошёл человек, то и эволюции не существует; если не откопали в пустыне останки огромных экскаваторов, значит, пирамиды построили не люди, а инопланетяне. Прошло 2500 лет, а они, как древнегреческие мудрецы, продолжают спорить о том, «Что есть человек?», пытаясь сочинить всё новые и новые определения и убиваясь в спорах о том, что чужое определение не полное и что есть исключения, и упиваются в перечислении бесконечных нюансов и оттенков. Такой подход, несомненно, продуктивен с позиции заработка научного авторитета на многочисленных статьях и финансового благополучия на книгах. Однако путь постоянного уточнения и дробления в конце карьеры может привести к ситуации, когда понадобиться описание 6 миллиардов социотипов для каждого человека на планете, ведь у каждого есть своя «изюминка». Даже однояйцевые близнецы, имея абсолютно одинаковый генотип и фенотип, проявляют свой характер по-разному, что позволяет наблюдательным мамашам их неплохо различать. К примеру, одна сестра улыбается постоянно, а другая редко, тогда при добавлении социониками признака «улыбчивый – неулыбчивый» они смело поместят их в разные социогруппы.

Мы призываем не разделять группы по различиям, а объединять по сходству, опираясь на ключевые основополагающие признаки, причём те, которые в минимальной степени подвержены коррекции при воспитании и социальной адаптации человека.

Обращает на себя графа «Примечания», где приведены не только указания К.Юнга на превалирующие заболевания, но и незаметные в объёмистом тесте замечания о превалировании мужчин и женщин в различных группах психотипов. Только внимательно всмотревшись в таблицу, замечешь закономерность – превалирование женщин в графах «чувствующих» и «интуитивных». В табл. 7 соответствия темпераментов и психотипов Юнга видим, что «чувствующие» и «интуитивные» совпадают с графами «слабый». Такое совпадение весьма закономерно, так как даже на бытовом уровне понятно, что женщины слабее мужчин.

Таблица 8.

Соответствие синтетических темпераментов и психологических типов Карла Юнга.

ПОДВИЖНОСТЬ

РАЗДРАЖИМОСТЬ

СИЛА

ТЕМПЕРАМЕНТ

ТИПЫ ФУНКЦИЙ

ТИПЫ СУЖДЕНИЯ

ОБЩИЕ ТИПЫ УСТАНОВКИ

ПОДВИЖНЫЙ (П)

УРАВНОВЕШЕННЫЙ (У)

СИЛЬНЫЙ (С)

САНГВИНИК

(ПУС)

МЫСЛИТЕЛЬНЫЙ

РАЦИОНАЛЬНЫЙ

ЭКСТРАВЕРТ

СЛАБЫЙ (с)

САНГВИНИК слабый

(ПУс)

ЧУВСТВУЮЩИЙ

НЕУРАВНОВЕШЕННЫЙ (у)

СИЛЬНЫЙ (С)

ХОЛЕРИК

(ПуС)

ОЩУЩАЮЩИЙ

ИРРАЦИОНАЛЬНЫЙ

СЛАБЫЙ (с)

ХОЛЕРИК

слабый

(Пус)

ИНТУИТИВНЫЙ

НЕПОДВИЖНЫЙ (п)

УРАВНОВЕШЕННЫЙ (У)

СИЛЬНЫЙ (С)

ФЛЕГМАТИК

(пУС)

МЫСЛИТЕЛЬНЫЙ

РАЦИОНАЛЬНЫЙ

ИНТРОВЕРТ

СЛАБЫЙ (с)

ФЛЕГМАТИК слабый

(пУс)

ЧУВСТВУЮЩИЙ

НЕУРАВНОВЕШЕННЫЙ (у)

СИЛЬНЫЙ (С)

МЕЛАНХОЛИК

(пуС)

ОЩУЩАЮЩИЙ

ИРРАЦИОНАЛЬНЫЙ

СЛАБЫЙ (с)

МЕЛАНХОЛИК слабый

(пус)

ИНТУИТИВНЫЙ

 

Совмещение двух таблиц прекрасно иллюстрирует практически полное их совпадение по принципиальным позициям, что позволяет говорить о соответствии темпераментов с их психологическими типами. И, хотя темпераменты – это в большей мере понятия физиологические, а типы Юнга – понятия психологические, такое совмещение систем оценки свойств личности обязывает опираться на базовые природные качества, на основе которых формировались психологические особенности личности. Этот подход призывает и даже обязывает учитывать основополагающие признаки и характеристики и придавать существенно меньшее значение мелким расхождениям. Вместе с тем, такое совпадение наглядно иллюстрирует неуместность и даже невозможность дополнять или расширять одну из этих типологий признаками другой. Это опять приведёт к тавтологии или уточнению одного тезиса его синонимом. Последующие многочисленные попытки увеличить количество характеристик до 16 в соционике и до108 у Т.А. Блюминой [2] перегружают систему оценки, вынуждают путаться в нюансах, , главное, приводит к многочисленным повторам главных признаков их синонимами или крайне близкими по значению терминами.

Всего можно указать 4 главные ошибки большинства классификаций и типологий:

  1. Отход от строгого соблюдения принципа дихотомии;
  2. Не строгий подход к выбору признака по принципу «теза – антитеза»;
  3. Повторное применение в дихотомии синонимов, схожих понятий и терминов, зависимых от предыдущих;
  4. Использование разных значений одного термина.

3.3.  МЕДИЦИНСКИЙ АСПЕКТ

Систематизируя психопатии, П.Б. Ганушкин [3] ссылается на Гуревича, который предложил четырёхчленное деление психопатий: 1.Шизоидную; 2. Циклоидную; 3. Эпилептоидную; 4. Истероидную. На наш взгляд, они хорошо согласуются с 4 основными классическими темпераментами. Это не значит, что только меланхолики становятся циклоидами, флегматики – шизофрениками, холерики – эпилептиками, сангвиники – истериками. Это указывает на соответствие основных признаков темпераментов с симптомами обозначенных психопатий.

Таблица 9.

Соответствие темпераментов и психических отклонений.

ТЕМПЕРАМЕНТ

ПСИХИЧЕСКИЕ

ЗАБОЛЕВАНИЯ

ПСИХОПАТИИ

СЕКСУАЛЬНЫЕ

НАРУШЕНИЯ

ОСНОВНЫЕ

ПРИЗНАКИ

САНГВИНИК

(ПУС)

СТАРЧЕСКИЕ ПСИХОЗЫ

ПАРАНОЙЯЛЬНАЯ

И ФАНАТИЗМ

ГИПЕРСЕКСУАЛЬ-НОСТЬ

НИМФОМАНИЯ

СВЕРХЦЕЛИ

ЭГОИЗМ

САМОМНЕНИЕ

САНГВИНИК слабый

(ПУс)

РЕАКТИВНЫЕ ПСИХОЗЫ

ИСТЕРИЧЕСКИЕ

ГОМОСЕКСУАЛИЗМ АКТИВНЫЙ И

ЭКСГИБИЦИОНИЗМ

ЭГОЦЕНТРИЗМ

ФАНТАЗИИ И БРЕД

ЭПАТАЖНОСТЬ

ХОЛЕРИК

(ПуС)

ЭПИЛЕПСИЯ,

ДИСФОРИЯ

ЭПИЛЕПТОИДНАЯ

САДИЗМ

НЕКРОФИЛИЯ

АГРЕССИЯ

АМНЕЗИЯ

ПРИПАДКИ

ХОЛЕРИК  слабый

(Пус)

АФФЕКТИВНЫЕ

РАСТРОЙСТВА

((МДП)

ЦИКЛОИДЫ ВОЗБУЖДЁННЫЕ И ЦИКЛОТИМИКИ

ПЕДОФИЛИЯ

ОПТИМИСТЫ

СПОРЩИКИ

ГНЕВЛИВЫЕ

ФЛЕГМАТИК

(пУС)

ШИЗОФРЕНИЯ,

ДИСТИМИЯ

ШИЗОИДНАЯ

МАЗОХИЗМ

АУТИЗМ

ЗАМКНУТОСТЬ

АМБИВАЛЕНТНОСТЬ

ФЛЕГМАТИК слабый

(пУс)

ШИЗОТИПИЧЕСКИЕ РАСТРОЙСТВА,

НЕУСТОЙЧИВЫЕ И АСОЦИАЛЬНЫЕ

ГОМОСЕКСУАЛИЗМ ПАССИВНЫЙ И  ФЕТИШИЗМ

ЭКСЦЕНТРИЧНОСТЬ

ЛЕНЬ, СЛАДОСТРАСТНОСТЬ

МЕЛАНХОЛИК

(пуС)

АФФЕКТИВНЫЕ

РАСТРОЙСТВА

((МДП)

ЦИКЛОИДЫ ДЕПРЕССИВНЫЕ

ВУАЙЕРИЗМ

ПЕССИМИЗМ

ЗАМКНУТОСТЬ

ТОСКА

МЕЛАНХОЛИК слабый

(пус)

НЕВРОЗЫ

НЕВРАСТЕНИЯ

АСТЕНИЧЕСКАЯ И

ИПОХОНРИЯ

ТРАНСВЕСТИЗМ

УТОМЛЯЕМОСТЬ

ВЯЛОСТЬ

ФОБИИ

 

Сам П.Б. Ганнушкин разделяет психопатии на 9 групп, 8 из них неплохо расположились в табл.9, демонстрируя высокую степень взаимодополняемости, а 9-я группа размещена в табл. 10. Психические заболевания расположили согласно общему замечанию К.Юнга, который справедливо указал, что самая частая форма невроза у экстравертного типа – истерия, а у интровертного типа – неврастения. Более подробная классификация была взята из учебника Жарикова Н.М. и Тюльпина Ю.Г. «Психиатрия» [4]. Распределение сексуальных нарушений, диагностируемых как заболевание, а не как причуды развращённых людей любого темперамента, проводилось по тому же принципу сходства общих признаков темперамента с характерными симптомами заболевания. Таблица 9 интересна тем, что даёт возможность двигаться в двух направлениях. Во-первых, зная темперамент, – прогнозировать наличие или возможность возникновения психического заболевания или психоза, а, во вторых, по симптомам заболевания уточнять тип темперамента.

П.Б. Ганнушкин замечательным образом выделил в 9-ю группу психопатий конституционально-глупых людей, указывая, что эта группа практически сливаются с идиотией и олигофренией. Сюда же он относил и больных с врождённой умственной недостаточностью. Характеризуя их как внушаемых, легко подчиняющихся, изредка среди них бывают резонёры.

 

Таблица 10.

Классификация умственно отсталых

ТЕМПЕРАМЕНТ

ОЛИГОФРЕНИЯ

ДЕБИЛЬНОСТЬ (ФОРМЫ)

ИМБЕЦИЛЬНОСТЬ

ИДИОТИЯ

САНГВИНИК

СТЕНИЧЕСКАЯ (УСИЛЕННО-ДВИГАТЕЛЬНАЯ)

ДВИГАТЕЛЬНО-ВОЗБУДИМАЯ

ИДИОТИЯ

(ЗЛОБА, ЯРОСТЬ, АГРЕССИЯ)

САНГВИНИК слабый

ХОЛЕРИК

ДИСФОРИЧЕСКАЯ (ЭРЕТИЧЕСКАЯ – ВОЗБУДИМАЯ +ЗЛОБНО-УПРЯМАЯ + МСТИТЕЛЬНАЯ)

ХОЛЕРИК слабый

ФЛЕГМАТИК

АТОНИЧЕСКАЯ (ТОРПИДНАЯ – ЗАТОРМОЖЕННАЯ)

МАЛОПОДВИЖНАЯ

КРЕТИНИЗМ (МЕДЛИТЕЛЬНОСТЬ, СОНЛИВОСТЬ)

ФЛЕГМАТИК слабый

МЕЛАНХОЛИК

АСТЕНИЧЕСКАЯ (ВЯЛО-АПАТИЧНАЯ)

МЕЛАНХОЛИК слабый

 

Обращает на себя внимание резкое сужение эмоционально-волевых проявлений характера человека при снижении его умственных способностей. Среди дебилов чётко можно выделить только четыре формы, хотя специалисты, работающие с ними, наверняка укажут, что при лёгкой форме дебильности можно обнаружить представителей всех восьми темпераментов. Однако при тяжелой форме все сведётся к этим четырём группам. У имбецилов выделяются только две группы, а деление на идиотов и кретинов весьма условно.

3.4.  СОЦИОТИП

Само существование типологии социотипов требует научного доказательства, в силу внедрения этого термина в широкое использование практикующими психологами в качестве коммерческих проектов. Самым распространённой из типологий является «Соционика».

Определение социотипа, как правило, вызвано необходимостью отбора людей для определённой профессиональной деятельности. Он осуществляется путём тестирования и предусматривает получение правдивого ответа на вопрос, что крайне затруднительно в силу того что:

1.Крайне мало людей оценивают себя адекватно, большинство склонны думать о себе лучше, чем есть на самом деле;

2.Часть людей сознательно лгут при ответах на неприятные вопросы;

3.Подготовленные и хитрые люди отвечают как нужно, а не как есть в реальности;

4.Сами вопросы бывают составлены не однозначно.

Выявление недостатков в «Соционике» и их дальнейшее устранение, несомненно, заслуживает отдельного исследования.

 4. ОПРЕДЕЛЕНИЕ ТИПА ТЕМПЕРАМЕНТА

 

Важнейшей особенностью синтетической классификации темпераментов является то, что типировать людей можно, а, возможно, и должно с использованием научных методов и инструментов, так как она базируется на физиологических параметрах:

1.Установить тип нервной системы путём инструментального измерения сочетания силы, уравновешенности и подвижности процессов возбуждения и торможения, протекающих в нервной системе;

2.Установить соотношение между первой и второй сигнальными системами;

3.Установить гормональный статус организма путём измерения уровня гормонов в крови (тирозин, эстрон, тестостерон, адреналин) минимум в трёх состояниях: а) в спокойном; б) после физической нагрузки (30 минут бега); в) сразу после сильного стресса (прыжок с парашютной вышки, «американские горки»);

4.Установить соматотип путём морфометрических измерений скелета.

Дальнейшие уточняющие исследования должны опираться на разработки психологической науки. Методы тестирования, применяемые современными психологами, можно считать вполне приемлемыми, хотя и не всегда научными;

5.Установить психический тип путём тестирования на определение черт характера;

6.Установить социотип путем тестирования на определение уровня социальной адаптации.

Глубина и ширина исследований темперамента, в конечном итоге, будет зависеть от поставленных задач, но последовательность должна быть именно такой, если речь идёт о подготовке лётчиков, космонавтов, разведчиков и людей прочих специальностей, требующих наличие вполне определённых качеств и способностей.

Однако практическое определение темперамента человека может проводиться психологом на основе опросников, тестов и таблиц с признаками. Существующие тестовые системы и опросники ограничиваются 4-5 факторами, имея в результате 16-32 возможных варианта. Для определения синтетических темпераментов достаточно 3 исследуемых факторов, являющихся признаками темперамента (Подвижность, Раздражимость, Сила). Количество вопросов для определения каждого фактора может быть разным, но обязательно нечётным.

Таблицу с признаками, характеризующими темпераменты, удобнее представить в виде трех частей.

Таблица 11.1.

Характеристики, соотносимые с подвижностью

ТЕМПЕРАМЕНТ

ОБРАЗНОЕ СРАВНЕНИЕ

АКТИВНОСТЬ

ДВИЖЕНИЕ К ЦЕЛИ

РЕАКЦИЯ НА ОПАСНОСТЬ

ОТНОШЕНИЕ К НОВОМУ

САНГВИНИК

(ПУС)

«МОГУЧИЙ ПОТОК»

ЭНЕРГИЧНЫЙ ДЕЛОВОЙ

ЦЕЛЕУСТРЕМЛЁННОЕ С ОТДАЧЕЙ

РАСЧЁТЛИВОЕ

НОРМАЛЬНОЕ

САНГВИНИК слабый

(ПУс)

«ПОТОК»

ЭНЕРГИЧНЫЙ

РАЗГОВОРЧИВЫЙ

НАСТОЙЧИВОЕ

АДЕКВАТНОЕ

БЕЗРАЗЛИЧНОЕ

ХОЛЕРИК

(ПуС)

«МОГУЧИЙ ВОДОПАД»

БЕЗУДЕРЖНЫЙ

СТРЕМИТЕЛЬНОЕ ВОЛНАМИ

БОЕВОЕ, РИСКОВАННОЕ

ПОЛОЖИТЕЛЬ-НОЕ

ХОЛЕРИК слабый

(Пус)

«ВОДОПАД»

СТРАСТНЫЙ, УВЛЕКАЮЩИЙСЯ

БЫСТРОЕ ПО НАСТРОЕНИЮ

ИСТЕРИЧНОЕ

ЗАИНТЕРЕСО-ВАННОЕ

ФЛЕГМАТИК

(пУС)

«БОЛЬШОЕ ОЗЕРО»

СЛАБО АКТИВНЫЙ

МЕДЛЕННОЕ УПОРНОЕ

ХЛАДНОКРОВ-НОЕ

ОТРИЦАТЕЛЬНОЕ

ФЛЕГМАТИК слабый

(пУс)

«ОЗЕРО»

НЕАКТИВНЫЙ

МЕДЛЕННОЕ

НЕВОЗМУТИ-МОЕ

НЕДОВЕРЧИВОЕ

МЕЛАНХОЛИК

(пуС)

«ПРУД»

НЕРАВНОМЕРНО АКТИВНЫЙ

ПЕРЕМЕННОЕ НЕУСТОЙЧИВОЕ

ПОДАВЛЕННОЕ

ОПТИМИСТИ-ЧНОЕ

МЕЛАНХОЛИК слабый

(пус)

«БОЛОТО»

ПАССИВНЫЙ

ТОПТАНИЕ НА МЕСТЕ

ТРЕВОЖНОЕ, РАСТЕРЯННОЕ

ПЕССИМИ-СТИЧНОЕ

 

Таблица 11.2.

Характеристики, соотносимые с раздражимостью

ТЕМПЕРАМЕНТ

УРАВНОВЕШЕННОСТЬ

НАСТРОЕНИЕ

ОБЩИТЕЛЬНОСТЬ

КОНФЛИКТНОСТЬ

ПЕРЕЖИВАНИЯ

САНГВИНИК

(ПУС)

ВПОЛНЕ УРАВНОВЕШЕННЫЙ

УСТОЙЧИВОЕ, ЖИЗНЕРАДОСТНОЕ, ВЕСЁЛОЕ

РАВНОМЕРНО СО ВСЕМИ

МИРОЛЮБИВ

ПОВЕРХНОСТНЫЕ КОРОТКИЕ

САНГВИНИК слабый

(ПУс)

ДОВОЛЬНО УРАВНОВЕШЕННЫЙ

УСТОЙЧИВОЕ ОПТИМИСТИЧНОЕ

РАВНОМЕРНО С БОЛЬШИНСТВОМ

СПОКОЕН

ПОВЕРХНОСТНЫЕ

ХОЛЕРИК

(ПуС)

ВЕСЬМА НЕУРАВНОВЕШЕННЫЙ

НЕУСТОЙЧИВОЕ, БОДРОЕ

НЕРАВНОМЕРНО СО ВСЕМИ

АГРЕССИВЕН

СИЛЬНЫЕ КРАТКОВРЕМЕННЫЕ

ХОЛЕРИК слабый

(Пус)

НЕУРАВНОВЕШЕННЫЙ

НЕУСТОЙЧИВОЕ ПЕРЕМЕННОЕ

НЕРАВНОМЕРНОЕ ПЕРЕМЕНЧИВОЕ

ВОЗБУЖДЁН

СИЛЬНЫЕ

ФЛЕГМАТИК

(пУС)

ОЧЕНЬ УРАВНОВЕШЕННЫЙ

УСТОЙЧИВОЕ БЕЗ БОЛЬШИХ РАДОСТЕЙ

МАЛООБЩИТЕЛЕН

СДЕРЖАН

СЛАБЫЕ КРАТКОВРЕМЕННЫЕ

ФЛЕГМАТИК слабый

(пУс)

УРАВНОВЕШЕННЫЙ

УСТОЙЧИВОЕ РОВНОЕ

НЕОБЩИТЕЛЕН

БЕЗРАЗЛИЧЕН

СЛАБЫЕ

МЕЛАНХОЛИК

(пуС)

ВНУТРЕННЕ НЕУРАВНОВЕШЕННЫЙ

НЕУСТОЙЧИВОЕ, ПЕЧАЛЬНОЕ

ЗАМКНУТ

ОБИДЧИВ

ГЛУБОКИЕ ДЛИТЕЛЬНЫЕ

МЕЛАНХОЛИК слабый

(пус)

ОЧЕНЬ НЕУРАВНОВЕШЕННЫЙ

НЕУЧТОЙЧИВОЕ ПЕССИМИСТИЧНОЕ

САМОИЗО-ЛИРОВАН

ОЧЕНЬ ОБИДЧИВ

ГЛУБОКИЕ МУЧИТЕЛЬНЫЕ

 

Таблица 11.3.

Характеристики, соотносимые с силой и работоспособностью

ТЕМПЕРАМЕНТ

ЭМОЦИИ

РЕЧЬ

ТЕРПЕНИЕ

ДЕЛОВЫЕ КАЧЕСТВА

НЕДОСТАТКИ

САНГВИНИК

(ПУС)

ПОВЕРХНОСТНЫЕ КРАТКОВРЕМЕННЫЕ

ГРОМКАЯ  БОДРАЯ

УМЕРЕННОЕ

РЕШИТЕЛЬНОСТЬ, КОММУНИКАБЕЛЬНОСТЬ

НЕ ДОВОДИТ НАЧАТОЕ ДО КОНЦА

САНГВИНИК слабый

(ПУс)

ПОВЕРХНОСТНЫЕ

БОДРАЯ

СРЕДНЕЕ

ЖИВОСТЬ, ВЕСЁЛОСТЬ

СЛАБАЯ ЦЕЛЕУСТРЕМЛЁННОСТЬ

ХОЛЕРИК

(ПуС)

МОЩНЫЕ КРАТКОВРЕМЕННЫЕ

ГРОМКАЯ ПОВЕЛИТЕЛЬНАЯ

НЕБОЛЬШОЕ

ЭНЕРГИЧЕН, РЕШАЕТ ПРОБЛЕМЫ

ВСПЫЛЬЧИВ, НЕСДЕРЖАН. ГРУБ

ХОЛЕРИК слабый

(Пус)

СРЕДНИЕ КРАТКОВРЕМЕННЫЕ

ГРОМКАЯ

МАЛОЕ

АЗАРТЕН, ИНИЦИАТИВЕН

РАЗДРАЖИТЕЛЕН, БОЛТЛИВ

ФЛЕГМАТИК

(пУС)

ОЧЕНЬ СЛАБЫЕ

ГРОМКАЯ МОНОТОННАЯ

ОЧЕНЬ БОЛЬШОЕ

ЦЕЛЕУСТРЕМЛЁН, УПОРЕН

РАВНОДУШИЕ, СЛАБАЯ ПЕРЕКЛЮЧАЕМОСТЬ

ФЛЕГМАТИК слабый

(пУс)

СЛАБЫЕ

МОНОТОННАЯ

БОЛЬШОЕ

НАСТОЙЧИВ,

ПОНИМАЮЩИЙ

ПАССИВНОСТЬ, СКРЫТНОСТЬ

МЕЛАНХОЛИК

(пуС)

ДЛИТЕЛЬНЫЕ

ТИХАЯ

СЛАБОЕ

ВЕРНОСТЬ, ЧУВСТВО ДОЛГА

НЕРЕШИТЕЛЬНОСТЬ, УПРЯМСТВО

МЕЛАНХОЛИК слабый

(пус)

ГЛУБОКИЕ ДЛИТЕЛЬНЫЕ

ОЧЕНЬ ТИХАЯ

ОЧЕНЬ СЛАБОЕ

ВНУШАЕМ, ВОСПРИИМЧИВ

РОБОСТЬ, НЕУВЕРЕННОСТЬ В СЕБЕ

 

Большую часть характеристик можно было бы представить в двух формах с усиливающим (активен – сильно активен) или уменьшающим (сдержан – слабо сдержан) уточнением, что логично подчёркивало у слабых темпераментов слабое проявление того или иного признака, однако мы постарались найти подходящие синонимы, чтобы таблицы не выглядели очень скучными и однообразными.

 

5. ОБСУЖДЕНИЕ

 

Появление людей с различными темпераментами, вероятно, обусловлено особенностями тысячелетней эволюцией человека. Самые древние представители нецивилизованного человечества демонстрируют нам следующие образы существования: 1. Оседлый (папуасы Индо-Пацифики, пигмеи Центральной Африки); 2. Кочевой (бедуины Северной Африки, и оленеводы Севера); 3. Промежуточный оседло-кочевой (индейцы Амазонии). В понимании освещаемого вопроса понятно, что при кочевом образе жизни преимущество будет у подвижных экстравертов, а к оседлому лучше приспособлены неподвижные интроверты. Промежуточный образ жизни поддерживает существование людей всех темпераментов. Теперь, когда и те и другие живут оседло в городах и посёлках, отличить экстраверта от интроверта можно очень просто: кто после работы отправляется домой, где ему хорошо и спокойно – тот интроверт, а кто торопится не домой, а мыкается по барам и друзьям – тот экстраверт.

Современные цивилизованные общества проявляют крайнюю селективность по отношению к населению. С одной стороны, по отношению к высокоспециализированной, элитной части населения осуществляется обязательное установление его темперамента и социотипа. С другой стороны, остальная масса людей с детства (садик, школа, армия) помещается в унифицированную социальную систему без минимального учёта их темперамента с единственной государственной целью – наштамповать миллионы одинаковых «оловянных солдатиков», которыми легко управлять, манипулировать и эксплуатировать. Дальнейшую унификацию подхватывает бизнес (включая религиозные организации), заставляя всех выполнять установленные ритуалы, натужно улыбаться, носить униформу, работать в определённом ритме определённое время. Именно унификация является основной причиной появления истерий у экстравертов и неврозов у интровертов, ведь такие условия труда и быта не являются оптимальными ни для тех, ни для других. От этого возрастает количество суицидальных попыток, несмотря на все тщетные и дорогостоящие усилия довольных таким положением психоаналитиков. За 20 лет демократии в России индивидуального подхода к себе добились только геи (по крайней мере, в отношении к армии) и тунеядцы (в отношении возможности не работать), то есть, те, кто меньше всего этого заслуживают.

Невелика вероятность, что в ближайшее время психологи в школах начнут приносить пользу, давая учителям рекомендации по учету психологических особенностей каждого ученика, а медкомиссии в военкоматах будут распределять призывников в различные рода войск не по размеру, а по темпераменту. Однако разработка типологий темперамента представляется необходимой хотя бы для формирования элитных или специализированных подразделений, а также специалистов в профессиях, требующих особых способностей и навыков.

 

ВЫВОДЫ

 

  1. Используя классические признаки – «Подвижность, Раздражимость, Сила» приведено описание 8 темпераментов.
  2. Существование 8 темпераментов хорошо подтверждается классификацией психопатий по П.Ганнушкину.
  3. Существование 8 темпераментов подтверждается наличием 8 психологических типов по К.Юнгу и демонстрирует высокую степень их сходства.
  4. Требуются целенаправленные исследования по установлению взаимосвязи между выделенными темпераментами и соматотипами.
  5. Требуются целенаправленные исследования по установлению гормонального статуса каждого обозначенного темперамента.
  6. Требуется разработка специализированного опросника для типизации выделенных темпераментов.
  7. Применение дополнительных (психических и социальных) признаков переводит степень обобщения на уровень выявления множественных социотипов, для чего необходима серьёзная ревизия «Соционики» в целом.

 

Литература

  1. Айзенк Г., Вильсон Г. Как измерить личность. – М: Когито-центр, 2000.
  2. Блюмина Т.А. Вековые натуры в семье, школе, обществе. – М. 1996.
  3. Ганнушкин П.Б. Клиника психопатий: их статика, динамика, систематика, 1933.
  4. Жариков Н.М., Тюльпин Ю.Г. Психиатрия. – М.: Медицина, 2002.
  5. Павлов И.П. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. — М.: Наука, 1973.
  6. Юнг К. Психологические типы. – Минск, 1998.

 

Кашницкий С.Е., Меньшова Т.И. Соционное сознание как феномен мыслящей материи

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Соционика – новая наука, созданная на стыке информатики и психологии личности, – рассматривает сознание как конгломеративную деятельность индивидов, относящихся к различным типам. При этом нелокализованность сознания в мозге, доказанная некоторыми естествоиспытателями, с такой же правомерностью может быть отнесена к социону – совокупности типов в соционике. То же доказывает и околосмертельный опыт пациентов, переживших состояние клинической смерти. Отношение частей к целому в соционе основано на законе золотого сечения, что еще раз доказывает: соционическая модель так же относится к психике, как к живой и неживой материи.

 

В последние десятилетия возникло и получило распространение новое научное направление, находящееся на стыке психологии личности и информатики – соционика. В основе ее лежит постулат о существовании 16-ти типов личности, на которые создательница соционики Аушра Аугустинавичуте разбила человеческое сообщество1. Люди делятся на 16 устойчивых неизменяемых типов, имеющих устойчивые психоинформационные характеристики [1]. Совокупность 16-ти типов, охватывающая все возможные сочетания психоинформационных характеристик, названо соционом.

Модель сознания человека

Соционика как научное направление стала логическим продолжением аналитической психологии К.Юнга [2]. На основе четверичной структуры сознания2, иерархии составляющих его психических функций Юнг предложил характеристики особенностей протекания психических процессов и основных моделей поведения людей. Его многолетняя практика привела к выводу: таких моделей 8 и их проявление отвечает законам аналитической психологии. В своей книге [2]  он указал основные причины разделения признаков и описал поведенческие модели 8-ми психологических типов.

В настоящее время соционика [1], иначе называемая  информационным психоанализом, продолжает интриговать своих адептов простотой конструкта и сложностью задач построения оптимального информационного обмена. Интерес ученых к информационному психоанализу вызван возможностью структурирования информации. Общепринятая модель физической картины мира показывает, что все составляющие ее объекты имеют материально-полевую структуру. Этот дуализм зависит от свойств системы, в которой осуществляется наблюдение, и свойств воспринимающего устройства или объекта. Подобно ноуменальному и феноменальному миру3 человек и его сознание оказались ключевым звеном к пониманию структуры информационного потока. В нем внутренний мир человека становится замкнутой микросистемой, а информационный поток – макромиром, в котором существует человек. Итак, есть шумовой либо направленный информационный поток; есть объект, способный воспринимать этот поток и создавать свой в фиксированном  диапазоне информационного спектра; и есть соционика – метод структурирования информационного потока, а также модель информационной структуры сознания человека.

Соционика базируется на 4-х юнговских психических функциях. Они соответствуют свойствам информационного поля, а также  особенностям восприятия и обработки информации человеком. По субъектно-объектной направленности информационного потока удвоим каждую: получим экстравернтные и интровертные функции. По мнению К.Г. Юнга, чем дифференцированнее одна величина, тем архаичнее та, что занимает противоположенный полюс дихотомии. По мнению А. Аугустинавичюте, способ реализации программы наиболее дифференцированной, осознанной функции типа данного индивидуума, определяется другой функцией, ортогонально отличающейся от предыдущей по всем дихотомиям. В итоге количество разработанных К.Г. Юнгом информационных конструктов удваивается. А в структуре социона, отвечающего идеальной картине информационного поля сознания, присутствует комбинация из 16-ти моделей вариантов структуры психики человека.

Чтобы объяснить, насколько человек воспринимает ту или иную информацию, Аушра Аугустинавичуте предложила использовать модель, где каждому информационному каналу отведено свое место и свои возможности в восприятии информации. Впоследствии модель А получила имя создательницы соционики [1]. Социон условно представляет собой четырехмерную матрицу. Её проекции на ортогональные плоскости дают модели всех 16-ти структурных единиц социона, или типов информационного метаболизма (ТИМ). Более подробно и обстоятельно с работой модели можно  ознакомиться в двухтомнике [1].

          Помимо использования для характеристики ведущих свойств сознания двухфункциональной модели и построения полной 8-аспектной модели типа информационного метаболизма, А. Аугустинавичюте принадлежит заслуга создания модели соционного взаимодействия – таблицы интертипных отношений [1].  Для подробного объяснения взаимодействия двух и более 8- аспектных моделей вновь рекомендуем обратиться к ее книге.

          Проблему для научного подхода, на наш взгляд, представляет то, что исследователь-соционик предстаёт перед лицом ученых беспомощным, без инструмента, и это означает, что найти прямой выход научной индустрии в соционику непрост. На сегодняшний день почти очевидно, что единственным измерительным прибором являемся мы сами – те, кто изучает соционику, кто знает её основы и проблемы.

 Человек, живущий среди людей, постоянно чувствует влияние информационного потока, трансформируемого его собратьями по разуму. И чтобы сохранять толерантность, изменяется сам. Его сознание встроено в социум по законам соционики, но в той или иной степени всегда несет индивидуальную окраску, выполняя для сообщества людей свои задачи. Чем больше отклонение от личных задач, тем больше невротизация сознания; при сохранении «лица», но отсутствии общественного запроса, растет дезадаптация человека. Сопутствующие этому негативные эмоции, как внешние, так и внутренние, приводят к негативному накоплению эмоциональной памяти, которая может передаваться следующим поколениями, снижая их жизнеспособность. Вопрос о наследовании типа пока остается открытым, хотя известно, что успешные модели поведения родителей могут копироваться детьми.

Соционика могла бы иметь успех в психотерапии, тем более что своим происхождением она обязана именно ей. Методики проживания эмоциональных состояний существуют давно. Использование психодрамы в работе с глубокими слоями бессознательного помогает людям решить тянущиеся в поколениях семейные проблемы. Один из авторов этой работы сделал попытку соционически структурировать эмоциональные состояния методом отождествления с яркими представителями соционических типов и позитивного проживания их часто встречающихся внутренних противоречий [3].

Соционика представляет собой стройную, многоцелевую, внутренне сгармонизированную систему интеллектуальной кооперации людей. Причем число людей определенных взаимодополняющих типов, кратное 2n, являет собой относительно законченную, уравновешенную кооперацию, возможности которой существенно выше, чем каждого из входящих в нее индивидов. Именно этот аспект соционики (в отличие от других: познания сильных и слабых сторон психики человека, поиска дополняющих партнеров, оптимизации межличностных отношений, трактуемых как межтипные), названный Аушрой  Аугустинавичуте [1] соционным сознанием, видится нам наименее изученным, пока мало применяемым, но наиболее перспективным для развития интеллектуальной кооперации людей. Качественный скачок этого продукта определяется так: один ум – хорошо, а 2 в степени n – лучше.

Нарциссизм «царя природы» необоснован

 

Чтобы приблизиться к пониманию этого феномена, рассмотрим две достаточно хорошо изученные модели кооперации сознания: диалоговый режим работы левого и правого полушарий мозга и интеллектуальное сосуществование однояйцевых близнецов.

Немало было исследовано пациентов, в силу разных причин оставшихся с единственным работающим полушарием. Нельзя сказать, что при этом интеллектуальная деятельность таких людей совсем прекращалась. Человек продолжал жить и ставить перед собой привычные задачи. Другое дело, что их решение становилось неполным. Так, люди с одним левым работающим полушарием приобретали излишние сухость и рационализм мышления, утрачивали непосредственность восприятия и эмоциональную полноту переживаний. Другие, с одним правым работающим полушарием, испытывали затруднения в решении логических задач, в выработке стратегий поведения, в использовании привычных парадигм при рассуждении на сложные темы. Характерной особенностью отсутствия межполушарного диалога были оптические искажения в восприятии предметов окружающего мира. Так, «левополушарные» пациенты, исследовавшиеся культурологом Ю. Лотманом и нейрофизиологом Н. Николаенко [4], рисовали привычные предметы вытянутыми по вертикали (наподобие тех, что мы видим на полотнах Эль Греко); «правополушарные» невольно округляли видимые предметы или вписывали их в квадрат. И лишь совместная работа двух полушарий позволяет приблизиться к пропорциям золотого сечения, пронизывающим всю живую материю и изначально присущим восприятию человека.

Известно много сообщений о наличии удивительной связи сознания однояйцевых близнецов, проявляющейся в том, что, даже будучи разделенными в пространстве, они продолжают совершать сходные поступки, носить одинаковую одежду, обзаводиться похожими друзьями и партнерами… Близнецы продолжают незримо взаимодействовать, как бы согласовывая между собой поступки, предпочтения и выбор тех или иных приоритетов. Возникает иллюзия (или реальность?) постоянной телепатической связи разделенных близнецов, согласующей большинство аспектов их сознательной и даже бессознательной деятельности.

Нечто подобное наблюдают естествоиспытатели в совместной деятельности больших конгломеративных объединений живых существ – от колонии бактерий до стаи высших животных. При этом если вопрос о наличии сознания у животных, насекомых и растений остается дискуссионным, то сознание объединенных и структурированных сообществ индивидов некоторым исследователям представляется очевидным.

Так, швейцарский антрополог Джереми Нарби [5]  склонен видеть проявления сознания в поведении колоний слизевиков – одноклеточных грибообразных организмов. Несмотря на отсутствие мозга эти студенистые существа способны решать довольно сложные задачи: к примеру, искать и находить выход из лабиринта. Характерно, что слизевик лишен мозга, который традиционно, хотя и без должных доказательств, считается инструментом мышления или сознания.

Профессор биологии японского университета Хоккайдо Т. Накагаки [6]  помещал кусочки слизевика в разных углах лабиринта, а у входа и выхода клал его обычную пищу. Разрозненные кусочки слизевика медленными волнообразными движениями сближались друг с другом, образуя единый клеточный организм, вытянувшийся по самому короткому пути между входом и выходом. Ни один из них не оказался в тупике. Это доказывает, по мысли Накагаки и Нарби, что в клеточной материи заложены свойства функционального разума, причем для реализации сознательного поведения живой материи вовсе не требуется такой сложный орган, как мозг.

Мало кого удивляет способность к мышлению пчел, в процессе обустройства улья и сбора мёда проявляющих все признаки разумного, то есть сознательного поведения. При этом крохотный мозг пчелы содержит всего 170 тысяч нейронов (в отличие от нескольких миллиардов – у человека), продолжительность жизни пчелы – две-три недели, но с самого рождения она имеет полное и достаточное представление об окружающем мире для решения своих задач. Поэтому процесс принятия решений у пчел быстрее, эффективнее и лучше соответствует миру, в котором они живут.

В эксперименте, подтверждающем разумное поведение пчел, над входом в лабиринт размещали символ, таким же символом на развилке внутри лабиринта отмечен коридор, ведущий к «вознаграждению» – сладкому сиропу. Проводившие эксперимент исследователи были ошеломлены быстротой, с какой пчелы установили связь между символом при входе в лабиринт и символом, указывающим путь к «вознаграждению». Они ни разу не заблудились – ни в новых лабиринтах, ни при смене символов, всякий раз выбирая коридор, отмеченный символом, который они видели при входе, и игнорируя коридоры, отмеченные другими символами. Не всякому четырехлетнему ребенку такая задача была бы по силам: большее число задействованных нейронов повысило бы и вероятность ошибки.

Термиты располагают микроскопической нервной системой, что не мешает им создавать огромные и архитектурно совершенные структуры. С точки зрения размеров их нервной системы, это кажется невозможным. Выходит, сложность поведения живых существ никак не связана с размерами и массой головного мозга, а также количеством задействованных нейронов.

По мнению английского биолога Р. Шелдрейка [7], всякой социальной группе, будь то стая волков, рыб или птиц, соответствует определенное формообразующее поле. Когда один из членов группы удаляется, поле расширяется, по-прежнему охватывая и его, благодаря чему группа не теряет с ним контакта, оставаясь «на одной волне». Как объяснить, каким образом крысы, помещенные в аналогичные лабиринты в разных концах света, одновременно находят из него выход сразу после того, как это удалось самой первой? Привычное, хотя и далекое от научной строгости объяснение данного феномена – телепатия. Но не проще ли согласиться с Р. Шелдрейком: информация о решении, найденном самой «сообразительной» из крыс, сразу же оказывается в параллельном пространстве, общем для всех представителей того же вида, столкнувшихся с той же проблемой.

Всё это убеждает, что человеческое представление о монополии на разум «царя природы» – не более чем самонадеянное нарциссическое заблуждение. Цивилизация не измеряется производимыми ею осязаемыми материальными вещами, но существует везде, где возникает групповое сознание, специфическое мироощущение и духовный опыт, передаваемый из поколения в поколение.

А наш головной мозг, якобы несопоставимо развитый по сравнению с мозгом животных, как единственный орган сознания – заблуждение, столь же необоснованное и продиктованное мнимым превосходством человека над всеми остальными представителями биосферы. Напротив, как показывают многие наблюдения над живой природой и научные эксперименты, сознание, распределенное между структурно организованным сообществом индивидов и не привязанное к единому центру принятия решений, – часто встречающаяся в природе реальность.

«Машина по выработке сознания»

 

Нелокализованность сознания в мозге подтверждается серией врачебных наблюдений. Состояние клинической смерти пациентов, когда функционирование мозга невозможно, что обычно подтверждается показаниями электроэнцефалографа, отнюдь не означает, что сознание отключено. Единичные, но впечатляющие примеры работы сознания у человека, казалось бы, пересекшего черту, отделяющую жизнь его материального тела от небытия, приводятся некоторыми врачами – кардиологами, реаниматологами и анестезиологами.

Один из наиболее ярких и убедительных примеров работы сознания человека, находящегося в состоянии клинической смерти, привел голландский врач-кардиолог П. ван Ломмель [8].

Клинической практикой доказано, что через 15 секунд после остановки сердца самописец вычерчивает на ленте электроэнцефалографа прямую линию – значит, мозг больного не работает. У молодых людей это состояние может продолжаться до 10 минут, у пожилых – до 5, после чего наступает необратимая смерть. Если за этот критический промежуток времени пациент не будет реанимирован, летальный исход неизбежен. Ван Ломмель зарегистрировал случаи, когда человек после «возвращения» рассказывает о том, что он видел, причем его рассказ во многих деталях совпадает с рассказами других пациентов, которых он не знает и, разумеется, не мог вступить с ними в сговор. Получается, сознание человека работало вне зависимости от мозга, который (энцефалограмма доказывает) был «отключен».

Вот наиболее яркий пример из практики ван Ломмеля. Перед началом искусственной вентиляции легких одного из пациентов, чье сердце уже не билось, а энцефалограмма вытянулась в прямую линию, сестра вынула у него изо рта зубной протез и положила в ящик передвижного столика. Придя в себя, пациент обнаружил, что без зубного протеза ему неуютно. И лишь когда в палату вошла сестра, другая, не та, что вынимала протез, он сообщил ей: его положили в передвижной столик и выкатили в коридор. Оказалось, во время клинической смерти он видел сверху свое лежащее тело и всех, находившихся в палате, отчетливо помнит всё, что делали и говорили. Вот и место хранения зубного протеза разглядел и запомнил.

Этот эпизод, как и десятки других, зафиксированных как западными, так и российскими клиницистами, относящихся к так называемому околосмертельному опыту, доказывают независимость мышления, а значит, функционирующего сознания, от работы мозга.

Человечество постоянно сталкивается с увеличением скорости информационного потока. Причем отнюдь не линейного приращения этой скорости. Если процесс ускоренного удаления галактик от предполагаемой точки первичной сингулярности Вселенной стал символом возрастания энтропии, то символ ускорения информационного потока пока не определен. А человеческий мозг при этом не меняется. Более того, остается подобным мозгу наших «нецивилизованных» предков.

Можно предполагать, что у энтропии (хаоса) имеется противоположный полюс дихотомии – информация, или мировой порядок. Композитор и математик М. Марутаев предложил характеризовать меру порядка числами гармонии, «ибо гармония определяет равновесие альтернатив, стабильность и устойчивость живых систем» [9]. Простейшие, заимствованные из различных сфер жизни примеры: пропорцией золотого сечения определяются места формирования почек на стволах деревьев, соотношения радиусов орбит планет Солнечной системы, длины периодов химических элементов в Системе Менделеева, длины соседних ребер… [10].

Обобщив проявления пропорции золотого сечения в живой и неживой природе, музыке и других видах искусства, Марутаев построил теорию качественной симметрии [11]. Частным выводом из нее стало наличие определенных «чисел гармонии», инвариантных в различных интервалах, взятых на числовой оси (аналогичных музыкальным октавам), причем «числа гармонии» составляют 20% от общего количества чисел в интервале. Об этом числе следует сказать особо. Процент «чисел гармонии» означает начальную меру гармонии в полнейшем хаосе, или в симметричной ситуации меру хаоса в максимально выраженной гармонии. Иначе говоря, даже в самом прекрасном, гармоничном произведении искусства, например, в афинском Парфеноне, гармония пропорций не может составлять 100%-ную величину, ее предельно возможный максимум – 80%. Один из авторов данной работы обсчитал соотношения размеров частей Парфенона, взятых из самых авторитетных архитектурных обмеров, и, преобразовав их по формуле из теории качественной симметрии М. Марутаева, получил результат – 76,2%, близкий к предельно возможной гармонической упорядоченности [12].

Возвращаясь к социону как структурно организованному пространству типов информационного метаболизма, взглянем на него как на «реально-виртуальный» объект (реальный, потому что соционика постулирует и доказывает реальность существования 16-ти типов; виртуальный, потому что социон существует как идеальная, структурно четко обрисованная, но практически не осязаемая сущность).

Социон тоже поддается просчету на гармоническую упорядоченность. Если расположить 16 типов так, как это предложил сделать Г. Шульман [13], то они образуют на плоскости симметричную 16-элементную фигуру с различными расстояниями между элементами. Мы соотнесли эти расстояния между собой, трансформировали пропорции по формуле Марутаева и сосчитали гармоническую упорядоченность социона. Она равняется ровно 80%, достигнув теоретически возможного максимума [5].

Социон как предмет искусства, как творение, как «реально-виртуальный» объект природы оказался пределом возможного совершенства, неким гармоническим абсолютом [14].. Его совершенство (а именно совершенство, по мысли Гёте [15], выражается гармонией) превосходит даже эстетические качества таких бесспорных шедевров мирового искусства, как комплекс египетских пирамид в долине Гизе, Парфенон и высотное здание МГУ на Воробьевых горах в Москве (индекс гармонической упорядоченности у всех этих сооружений выше 70% [12]). Иначе говоря, структура, определяющая коллективный разум и не связанная с мозгом как предполагаемым органом мышления, есть предельно эффективный интеллектуальный продукт, обладающий высшим качеством структурной упорядоченности.

Информация, особым образом упорядоченная и распределенная в пространстве, получает новые свойства: саморазвитие, снижение уровня энтропии и неуничтожимость. Их совокупность рискнем назвать сознанием. Получается, что оно изначально связано не с мозгом, а со структурно-пространственным упорядочением  информации. Соционика же – некий механизм оптимизации информационной структуры, благодаря которому сознание выходит  на более высокий уровень. Его «вершина», или оптимальный конечный результат – целостное, соционное мышление. То есть  оптимальная, с точки зрения гармонического абсолюта, кооперирующая деятельность по изменению свойств информационного потока – получению, переработке и передаче информации.

Социон – идеальный способ настройки частей целого. Он так устроен, что взаимодействие его отдельных частей согласовано между собой, и совместными усилиями они выходят на максимальный уровень гармонической упорядоченности – 80%. Сознание – продукт согласованной, единственно возможной деятельности социона. В несовершенном мире социона нет. Есть лишь некая «мера соционности» как степень приближенности конкретного социума к его идеальной общественной модели. (Вот откуда, на наш взгляд, нередкие ошибки в определении типов людей при их тестировании даже весьма опытными социониками: различные люди отличаются разной «мерой соционности», учитывать которую соционики ввиду несформулированности и неизученности этой проблемы пока не умеют.)

В животном мире решить интеллектуальную задачу можно, только имея кооперирующееся сознание – «улей». Такой коллективный разум подобен социону. Его можно рассматривать как «машину по выработке сознания». Человек, вырванный из поля сознания, перестает быть человеком. Часть, оторванная от целого, теряет функции сознания. Возрастает энтропия. Уменьшаются возможности взаимодействия с информацией или заменяются чем-то еще. Например, другим коллективным разумом. Таких людей называют «маугли». Но, не в пример Киплинговскому «Маугли», они вряд ли могут быть приручены и обучены для полноценной жизни в пространстве человеческого социона.

Однако энтропия возрастает не всегда. Возможно, она будет уменьшаться вследствие направленных интеллектуальных усилий. Не исключено, что функция живой материи как раз и состоит в том, чтобы снижать энтропию Вселенной.

Несколько лет назад исследователи космоса получили снимки Земли с удаляющегося «Вояджера». На них видно, что издалека наша планета выглядит безжизненной. Но и на других планетах мы наблюдаем ту же безжизненность. По представлениям сегодняшней науки, на них нет белково-углеродной жизни. Но разве исключена возможность иной формы жизни? Способно ли существовать биологическое (живое, жизнеобразующее) поле без наличия материальной основы жизни – белка и углерода? И нельзя ли говорить о дуальной форме существования материи: живой и неживой?

Основываясь на некоторых исследованиях ученых [16], можно утверждать, что причина появления физической основы жизни – информация как полевое образование, или сознание живого объекта. Именно сознание включает механизмы роста и развития, а затем старения и разрушения. Индивидуальная форма жизни через свое полевое дополнение – индивидуальное сознание – взаимодействует с общим сознанием данного вида. Эта накапливающаяся информация и есть результат жизнедеятельности живой материи. Вот почему можно предполагать, что назначение живой материи – уменьшать энтропию Вселенной. Многие современные парадоксы в физике, биологии и других науках не могут быть объяснены исключительно с материалистической точки зрения.  Четырех известных взаимодействий для этой цели не хватает.

Информационная связь, подобная связи между близнецами, структурирует поведение живой природы. Информация, предаваемая всем элементам «компьютера коллективного разума», способна уменьшать энергетические затраты на жизнедеятельность каждой части такого объекта. Но происходит это в том случае, когда информационный обмен осуществляется по законам гармонии.  Среди таких объектов оказывается социон, способный снижать энтропию.

Сложность реализации этого феномена состоит в том, что информационный социон подобен физическому вакууму, который невозможно создать искусственно – он, обладая бесконечным запасом энергии, ненаблюдаем. Социон тоже невозможно создать искусственно, он обладает абсолютными информационными возможностями и самодостаточен, вследствие чего также ненаблюдаем.

Соционика, позволяющая поэлементно изучать принципы информационного обмена, подобна теории музыки, изучающей правильные звучания партитур. 16 «нот» в различных комбинациях созидают гармонию, резонансное взаимодействие.

Социон – наша интуитивно найденная и еще не вполне осознанная оптимальная коммуникация, построенная по закону золотого сечения. К примеру, ящерица отбрасывает хвост – часть своего тела, пропорционально подчиненную закону золотому сечению. Три фаланги каждого пальца соразмерны в пропорциях золотого сечения. Компьютеры, процессоры которых сконструированы так, что соотношения элементов в них по значению совпадает с числом золотого сечения являются принципиально новыми [17]. Это новое поколение систем коммуникативных связей, в основе которых лежит иррациональное число.

А психика? По естественной аналогии единообразия устройства живой материи, психические функции тоже должны быть соразмерны золотому сечению. Тогда мы получаем новое назначение соционики.

Сознание – «вспыхивающий механизм», принципиально квантовая система. Медитация (расширение сознания) возможна как комбинированный процесс поиска частот для выявления резонанса, гармоничных пропорций работы элементов сознания. Социон – самомедитирующая система, вырабатывающая качественный информационный поток и выводящая его на оптимальный уровень.

Кристаллы – пример отсутствия четкой границы между живой и неживой материей. Кристаллы воды – пограничное состояние между живой и неживой материей. Сегодня известно, что вода обладает кристаллической памятью. Ячейки памяти воды строятся по тем же законам золотого сечения. Простейшие органические формирования, содержащие углерод, – тоже кристаллы, тоже имеют память, тоже строятся по законам золотого сечения.  И уже из этих структур формируется живая материя.

Нет доказательств того, как косная материя породила сознание. Сознание – функция оптимальной, гармонической структуры, свойство исключительно живой материи, и проявляется оно в максимальной гармонии.

Понять это помогает соционика.

 

ЛИТЕРАТУРА

 

  1. Аугустинавичюте А. Соционика: Введение. Москва – С.-Петербург (1998).
  2. Юнг К.Г. Психологические типы.- С.-Петербург – Москва, 1995.
  3. Меньшова Т. Театр соционики. – М.: Росинтал, 2009.
  4. Лотман Ю., Николаенко Н. “Золотое сечение» и проблема внутримозгового диалога //  Декор. Искус. СССР. – 1983. – № 9. – С. 31–34.
  5. J. Narby. “Intelligence in Nature”, Penguin, 1–2, pp. 149–150 (2006).
  6. A. Tero, S. Takagi, T. Nakagaki and others. «Rules for biologically inspired adaptive network design», Science, 327 (5964), 439-442 (2010).
  7. Шелдрейк Р. Новая наука о жизни. – М.: Рипол Классик, 2005.
  8. P. van Lommel, R. van Wees, V. Meyers et al., “Near-death experience in survivors of cardiac arrest: a prospective study in the Netherlands”, Lancet, 358, 2039-2045 (2001).
  9. Марутаев М.А. О гармонии как закономерности // Принцип симметрии. – М.: Наука, 1978. – С. 363-395.
  10. Марутаев М.А. О гармонии мира //  Вопросы философии. – 1994. – №6. – С. 71-81.
  11. Марутаев М.А. Гармония мироздания // Созн. и физ. реал. – 1997. -№ 2 (4). – С. 35-52.
  12. Кашницкий С. Божественной гармонии секрет // Архитектура. – 1987. –  №23-24.
  13. Шульман Г.А.  О некоторых закономерностях  типологии К. Г. Юнга //  Социон., ментол. и психол. личности. – 1995. –  №1.
  14. Кашницкий С.Е.  Социон как гармонический абсолют //  Психол. и социон. межлич. отношений. – 2005. –  №9.
  15. Гете И. Избранные сочинения по естествознанию, Москва (1957).
  16. Казначеев В.П., Шурин С.П., Михайлова Л.П. Открытие № 122. Дистантные межклеточные взаимодействия в системе двух тканевых культур // Офиц. бюл. по делам изобр. и откр. при Совмине СССР, № 19 (1973).
  17. Стахов А.П. Компьютеры Фибоначчи и новая теория кодирования: история, теория, перспективы, Академия тринитаризма, Москва (2006).

Поступила 08.08.2011

Впервые опубликована в журнале “Сознание и физическая реальность”, 2011. –  № 12.- С. 22-29

____________________________________

 

Кашницкий С.Е., инженер-механик, искусствовед, журналист, корр. еженедельника «Аргументы и факты», Москва

Меньшова Т.И., препод. физики и астрономии, психолог, консультант кадровых агентств и журналов, Москва

 

___________________________________________________________

1   В своей работе [2] К.Г. Юнг предложил учитывать не только  базовую, но и следующую за ней, дихотомически ортогональную психическую функцию. Таким образом сообщество индивидуумов разделилось бы не на 8, подробно описанных Юнгом, а на 16 типов. А. Аугустинавичюте положила это  утверждение в основу соционики, сделав его основным постулатом.

2   Троичная структура психики по З. Фрейду: осознанное поведение (эго), инстинктивное поведение (ид) и управляющая их соотношением совесть (суперэго); либидо – психическая энергия, определяла баланс между созиданием и разрушением в устремлениях человека. К.Г. Юнг добавил к имеющейся структуре еще одно управляющее звено – коллективное бессознательное (суперид).

3  Ноуменальное (греч.-познаваемое разумом): то, что может быть постигнуто только разумом. Кант в ««Критике чистого разума» противопоставил ноуменывещи в себе, т.е. существующие независимо от какого бы то ни было отношения к нашему уму (в их числе фигурируют понятия «чистого духа», «абсолютной реальности», «Бога»), феноменам. Только феномены могут служить объектами познания, тогда как ноумены остаются предметом веры («постулатами практического разума»). Чаще используют прилагательное «ноуменальный», когда говорят о свойстве или реальности, выходящих за рамки нашего понимания; противоположно феноменальному.

Гвелесиани Н. Лицо и маска Марины Цветаевой как зеркало для героя

 “Полюбила ты меня, красавица ненаглядная, в образе чудища безобразного, за мою добрую душу и любовь к тебе; полюби же меня теперь в образе человеческом, будь моей невестой желанною”

    (сказка “Аленький цветочек”)

 

“Почему такая свобода во время сумерок? Уверенный голос, шаг, жест. А я знаю: лицо скрыто! Свобода маски. Мне в жизни нужно, чтобы меня не видели, тогда всё будет как <пропуск одного слова>. Исчезнуть, чтобы быть. (Не смерть ли?)»

                                     М. Цветаева

   Гордость и робость – рoдные сестры,

    Над колыбелью, дружные, встали.

  

   “Лоб запрокинув!” – гордость велела.

    “Очи потупив!” – робость шепнула.

  

   Так прохожу я – очи потупив –

    Лоб запрокинув – Гордость и Робость.

     М. Цветаева

 

   “Поэт в России – больше, чем поэт”, – эта строка Е. Евтушенко стала формулой способа существования отечественной мысли в авторитарном государстве.

   В применении к Марине Цветаевой верно скорее обратное: “Поэт в России – больше, чем человек”. Поэт в России – это архетип святости. Что предполагает перевод линейно-горизонтальной духовности социального плана – в вертикаль духовно-религиозную. Это не отменяет способности к социальному служению, но переводит его в плоскость евангельской максимы: “Начни с себя!”. Прежде, чем перестраивать мир, следует для начала – изменить себя, а там уж – как Бог на душу положит. Вот эта-то Душа, которой на душу может положить что-то Бог – еще неведомое, но чаемое и искомое – и есть то самое Я (высшее Я), которому пыталась служить Марина Цветаева, ведя, словно сталкер, в неведомые дали неведомых спутников – своих потенциальных читателей – еще не родившихся Свыше и тоже не знающих – что там дальше – в синевато-серой глубине бездонного неба.

   Марина Цветаева реализовывала в своей жизненной программе миф о Герое и Драконе, имеющий аналог в христианской легенде о святом Георгии Победоносце и Змие.

   На этом пути она претерпевала непрерывные трансформации. Творчество ее – и есть экзистенция таких трансформаций, а также экзистенция ее внутреннего диалога с собой, который полностью открыт перед читателем, которого, по сути, забирают с собой в полет – даже не спрашивая согласия, начиная монолог сразу с верхнего “ДО”: с вопросов и чувств наиглавнейших.

   Творчество Марины Цветаевой – это не ОТРАЖЕНИЕ чего-то (какого-то внутреннего или внешнего процесса), а сам ПРОЦЕСС, ЖИВАЯ ЭКЗИСТЕНЦИЯ.

   Поэтому для тех, кому пришло время прикоснуться к энергетике ее стихов и прозы – не остается зазора между двумя разнородными личностями – личностью автора и личностью читателя. Личность поэта стоит на пороге нашего дома и властно стучит в нашу внутреннюю клеть – клеть Сердца.

   Откроем ли мы дверь (внутренние врата)? Или – перекрестившись – сплюнем через левое плечо?

   Примем незнакомого гостя как странника, напоим и накормим его и проводим на рассвете или скажем: “Останься!”(?).

   Примем за ангела Света? За ангела Тьмы?

   Мы так далеки от Фаворского света, безумно далеки от огненного золота Св. Троицы. Над нами – Огнь-синь.

   Литературовед и психолог Светлана Лютова, представившая в своих работах духовный путь Цветаевой – как путь индивидуации в терминах и символах психологии глубин К. Г. Юнга, пишет:

   “Виртуально (по произведениям) “знакомая” читателю личность поэта, М. Цветаевой или М. Волошина, по сути, представляет собой сложную структуру некогда поставленных ею себе открытых смысловых вопросов, из которых каждый предполагает дальнейшее развитие коммуникации, из которых ни один не закрыт однозначным ответом.

   Такая структурированная, но тревожащая неопределенность виртуального

   “собеседника” имитирует живое диадическое взаимодействие. Художественная

   коммуникация интериоризуется читателем в форме внутреннего диалога, порождающего

   специфические коммуникативные эмоции – отторжения или эмпатии (иллюзия часто усиливается осведомленностью в биографических деталях жизни поэта). Собственно, это и есть психологический механизм “вторжения” инородного субъекта.

   Возможное же отторжение его -защитный механизм личности в процессе уже    интериоризованного диалога с эрзац-личностью художника. Кажущаяся насильственность чужого “присутствия” (на самом деле такой диалог, разумеется, не может начаться вне потребности личности в переструктурировании е? смыслов и без “дозволения” е? креативного субъекта), интуитивно понимаемая угроза крушения прежнего образа мира вызывают подчас весьма живую негативную реакцию против автора, давно пребывающего в мире ином. Напротив, эмпатическое принятие эрзац-личности поэта вызывает идентификацию с ним как наиболее эффективный способ переструктурирования собственной смысловой сферы. Чтобы стать “новым собой”, необходимо иметь смелость “добить” в себе прежнее, надо возыметь доверие к проводнику в будущее”.

   Однако Цветаева вовсе не хочет от нас – слепого и властного, насильственного подчинения, не хочет копирования. Ситуация здесь разворачивается по Высоцкому:

   “Эй, вы, задние, делай, как я! Это значит – не надо за мной. Колея эта – только моя, Выбирайтесь своей колеей!”.

   Цветаева пишет в посвящении дочери:

А когда — когда-нибудь — как в воду

И тебя потянет — в вечный путь,

Оправдай змеиную породу:

Дом — меня — мои стихи — забудь.

Знай одно: что завтра будешь старой.

Пей вино, правь тройкой, пой у Яра,

Синеокою цыганкой будь.

Знай одно: никто тебе не пара —

И бросайся каждому на грудь.

(М. Цветаева “Але”)

   Что же это за “змеиная порода”, проявление которой предполагает забвение родства?

   “Оставь отца свою и мать свою и иди за мной?”. Или это – предложение увильнуть от исполнения пятой заповеди, повелевающей почитать мать и отца?

   Вопросы – отнюдь не шуточные, от них не отмахнуться, тем более что биография Цветаевой дает пищу для горчайшего нравственно-когнитивного диссонанса.

   Вопросы и попытки судить по плевелам между зерен. Они обычно – затрудняют путь даже тем, кто готов к пути. И чаще получается так, что личность Марины Цветаевой – становится Зеркалом, в котором отражается – наше собственное небо, со всеми его пасмурностями и заморозками. Порой – отчужденное от себя, на которое мы проецируем – себя же, таких маленьких, не понимая, что перед нами ПРОЦЕСС ВЗРОСЛЕНИЯ, ЛЕСТНИЦА, что Марина Ивановна – всякий раз уже не там, где сейчас мы, хоть мы и соприкасаемся, любим друг друга душами.

   Глядя в Зеркало – можно увидеть – свою ступеньку в невидимой иерархии, найти в ней место.

   Остановимся на этом подробней.

   А начать лучше – с самого начала. С того, что “Сначала было Слово и Слово было у Бога и Слово было Бог.”  Но отпавший от Бога человек уклонился с благодатного Пути и приобрел состояние духовной смерти. Состояние это лучше всего, на мой, взгляд, выразил своими словами Ап. Павел, сказавший о внутренних мотивах своего современника – собирательном образе падшего человека – так:

   “Ибо не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю. Если же делаю то, чего не хочу, то соглашаюсь с законом, что он добр, а потому уже не я делаю то, но живущий во мне грех. Ибо знаю, что не живет во мне, то есть в плоти моей, доброе; потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех” (Рим. 7:14-17)

   То, что это – не отвлеченные истины – доказывает психоанализ.

   Рассмотрим структуру психики человека в терминах К. Г. Юнга.

   Человек – это комплекс разноуровневых пластов и глубин психики со своими спусками и подъемами.

   Самый ближний к нам уровень – это уровень сознания – являющийся всего лишь надстройкой, верхушкой айсберга над базисом, скрытом от нас в тени бессознательного.

   Он состоит из ЭГО, (индивидуальности, нашего “Я” – которое называют в некоторых религиозно-мистических системах низшим) и ПЕРСОНЫ (социальной маски), которая обращена к социуму и посредством которой мы реализуемся в обществе.

   Глубже – уже в сфере бессознательного – распложен более глубокий уровень, состоящий из ЖЕНСКОГО или МУЖСКОГО начала.

   У женщин это – АНИМУС (теневое мужское начало), а у мужчин – АНИМА (теневое женское начало), которые представляют собой то, что противоположно ЭГО и ПЕРСОНЕ.

   То есть женщины имеют в глубине души – скрытую мужественность, мужчины – скрытую женственность.

   Еще ниже находится Тень – с вытесненными социально неприемлемыми желаниями и чувствами – причем, не только отрицательными, ведь живущие, к примеру, в “волчьей” стае могут вытеснить – свое гуманистическое содержание.

   Еще ниже – сфера эроса, инстинктов – то, что и называют обычно личным подсознанием (“ОНО” по Фрейду).

   Еще ниже и глубже – сфера коллективного бессознательного с его архетипами.

   Под сферой коллективного бессознательного К. Г. ЮНГ с осторожными оговорками подразумевал БОГА.

   Юнг включал в нее и Теневой аспект Бога, с чем вряд ли можно согласиться (речь об этом пойдет ниже).

   На основе типологии К. ЮНГА литовским cпециалистом Аушрой Аугустинавичюте была создана молодая развивающаяся наука соционика, в которой на основе МОДЕЛИ строения и функционирования психики человека изучаются способы его энергоинформационного обмена с социумом.

   Соционики выделили 16 СОЦИОНИЧЕСКИХ ТИПОВ людей, назвав их для простоты и наглядности именами известных личностей, имевших тот или иной тип психики, который считается врожденным. И структура этих типов – является как бы каркасом, скелетом, внутренним стержнем, вокруг которого циркулирует живая энергетика человеческой экзистенции.

   МОДЕЛЬ – если представить ее упрощенно, не углубляясь в детали,- основана на 8-ми функциях. Все они соотносятся с разными уровнями психики.

   Приведу МОДЕЛЬ (энерго-информационную структуру психики) – соционического типа Этико-интуитивный интроверт – “Гуманист” (Достоевский, INFJ), дополнив ее раскладом на ЧАКРЫ – понятия, взятые из индийской Йоги:

   1. R – этика отношений. ЭГО. Анахата — сердце. Зеленый цвет. (4-ая чакра)

2. I – интуиция возможностей. ЭГО. Сахасрара – макушка головы. Сиреневый (фиолетовый). (7-ая чакра)

3. L- структурная логика. ПЕРСОНА. Аджна — центр лба. Синий (индиго).

4. F- силовая сенсорика. ПЕРСОНА. Манипура — район солнечного сплетения. Жёлтый.

5. Р – деловая логика. АНИМУС. Свадхистхана — точка на расстоянии трёх пальцев ниже пупка. Оранжевый.

6. S – сенсорика ощущений. АНИМА. Муладхара — крестец, основание позвоночника (копчик). Красный.

7. Е – этика эмоций ИД. (Оно, индивидуальное бессознательное). Вишуддха — горло. Голубой.

   8. Т – интуиция времени. Коллективного бессознательное – соответствует энергоинформационным КАНАЛАМ, по которым осуществляется связь с сферой коллективного бессознательного ( Богом).

   Воистину точны, буквальны и верны слова Иисуса Христа о том, что в Царстве Божьем – последние станут первыми, а первые – последними. Ибо структура социотипа “Достоевский” – одного из самых “слабых” в плане житейской приспособляемости, “незаметных” соционических типов – соответствует структуре самого гармоничного человека, у которого высшие чакры в наилучшем порядке расположены вверху, в области сознания, а низшие, грубо-материальные – занимают, как и полагается, иерархически подчиненное место.

   Психика с такой структурой, по убеждению социоников, была у Ф. М. Достоевского и его лучших героев – князя Мышкина, Сони Мармеладовой, Неточки Незванова, а также у П. Флоренского, Н. Бердяева, А. Платонова, А. Солженицына, академика Д. Лихачева, матери Терезы….

   Рискну предположить, что аналогичной энергоинформационной структурой обладал в своем человеческом воплощении и Христос.

И такая же внутренняя структура отличала от мира сего – Марину Цветаеву.

Попробую это обосновать.

Но для начала – одно ОЧЕНЬ ВАЖНОЕ пояснение.

   Соционический тип отражает врожденную структурой личности, – ее врожденные УСТАНОВКИ. Это БАЗИС, ПРОГРАММА, МАТРИЦА, предопределяющая формирования наших идеалов и предпочтений, целей и смыслов. Но РЕАЛИЗАЦИЯ ее происходит не автоматически, все зависит в первую очередь от наших усилий.

   Cтруктура психики – это не приобретенная, а ВРОЖДЕННАЯ данность, связанная с КАРМИЧЕСКИ НАРАБОТАННЫМИ особенностями. Это – стартовая площадка в реинкарнации. Это – наш стартовый потенциал, дарование Свыше, которое мы обязаны раскрыть и использовать, поле, которое необходимо засеять. И разумеется, не всем – предназначено раскрыть свой потенциал в этой жизни. Но Достоевские сделать это – ОБЯЗАНЫ уже здесь и сейчас, иначе они просто не смогут, их убьет собственная тоска по нереализованности, затопит вселенская скорбь…

   Некоторых из этих людей уже с детства снедает смутная тоска по нездешнему. И это не удивительно: Достоевские входят в ЧЕТВЕРТУЮ КВАДРУ – квадру практиков в области высших духовных ценностей. Эту квадру еще иногда называют РЕЛИГИОЗНОЙ.

   Разумеется, что к раскрытию своих способностей, данных нам Свыше – призваны абсолютно все люди независимо от своего врожденного типа личности, а иначе бы соционика была аналогом неких фашистских теорий , раскладывающим людей на расы и касты. Все рождены – с надеждой на грядущее спасение. Всем даны – те или иные таланты, которые нельзя зарывать в землю. Но люди с соционическим типом “Достоевский” – имеют особую предрасположенность к тому, чтобы искать единого на потребу, особую внутреннюю миссию учительства собственным примером и выделяются скорее этим.

   Социотип Достоевского называют в скобках Гуманистом. И не отвлеченным, а – Психологом, имеющим дело с БОЛЬНЫМИ ДУШАМИ – душами человека падшего, – а падшим человеком с религиозной точки зрения по определению являемся мы все.

   Иногда еще социотип Достоевского в более узком смысле слова называют типом Интеллигента, а также типом Писателя-Гуманиста, Гуманитария.

   Следует заметить, что версию о том, что Цветаева была этико-интуитивным интровертом (ЭИИ, Достоевским), я еще в соционике не встречала. Чаще всего М. Цветаеву относят к социотипу Гамлет – тоже Этико-интуитивному ТИМУ, но только экстравертного типа.

   На мой взгляд, безошибочно идентифицировать социотип ЭИИ (Достоевского), различив от ЭИИ ( Гамлета), помогает знание о том, какое большое место занимала в жизни Цветаевой так называемая каркающая интуиция, – так иногда называют в обиходе способность прогнозировать грядущие события, зачастую, трагического толка, связанную с функцией интуиции времени (Т). Такими – принимающими порой мистическую окраску – пророческими способностями Цветаева обладала в полной мере, увязывая это свое начало с образом Севиллы. Не секрет, что Цветаева даже неосознанно тянулась к людям, которые в будущем умрут молодыми, словно желая – дать им то, что будет недодано жизнью. Ведь любовь для нее – это в первую очередь бескорыстная, сострадательная любовь-жалость (вне зависимости от того, дотягивает ли она сама до этого идеала), по сути – материнская любовь к слабым, больным, нуждающимся в двойном внимании и помощи.

   Интуиция времени (Т) – у Достоевских находится в самой сильной после ведущей функции позиции – в позиции 8-ой функции, которую еще называют фоновой, так как она работает непрерывно и находится в глубинах психики, связанных непосредственно с коллективным бессознательным (Богом).

   Сострадательная же любовь к слабым и отверженным вытекает из неосознанного желания этико-этических интровертов заботиться о других так, как им бы хотелось, чтобы заботились о них. Примерно так, как хотелось юной Марине Цветаевой заботиться о так полюбившемся ей гергцоге Рейхштадском – несчастном, непризнанном, гениальном мальчике – сыне Наполеона Бонапарта, который безвременно погиб от чахотки, так и не реализовав свое будущее. Что неудивительно. Ведь у Достоевского в область шестой (суггестивной, подпитывающей) функции – попадает сенсорика ощущений. Ранимый, впечатлительный от природы ЭИИ зависит от самочувствия и тяжелых, тягостных эмоций и нуждается в мягкой заботе и поддержке со стороны, и не только эмоциональной, но и конкретной, выражающейся в заботе о бытовых нуждах. Сенсорику ощущений (S) называют ВНУТРЕННЕЙ сенсорикой – это сфера самоощущения. Тут слабость, утноченность до болезненности, слабая способность к внутреннему покою и кофорту. По этой функции человек получает энергию и подпитку от своего дуала или заказчика ( речь идет о видах взаимодействия с представителями других соционичесих типов). Это женская, материнская функция. Уязвимость которой компенсируется желанием , образно говоря, быть всем – матерью Терезой.

   Наряду с портретом герцога Рейхштадского в возрасти 10-тилетнего мальчика, стоявшим в комнате 16-тилетней застенчивой девушки , которую мог смутить даже взгляд собеседника, отчего она предпочитала не смотреть в разговоре в глаза, в пантеон ее ранних богов входил и сам Наполеон Бонапарт, потрет которого также присутствовал в иконостасе на месте православных икон. Вероятно, девушке очень хотелось, чтобы мальчик – возмужал, но так, чтобы не терять своей пленительной детскости и чистоты, возмужал бы – просто взяв стать и волевую сенсорику отца и направив ее на благие цели.

   Ведь СЛАБОЙ четвертой функцией у ЭИИ (Достоевского) является – СИЛОВАЯ СЕНСОРИКА, которую обычно эти люди маскируют или компенсируют при помощи ПЕРСОНЫ (Маски). Вот Цветаева и приобрела с годами, тщательно наращивая “мускулы”, образ сильной женщины. И только, наверное, перед мужем Сергеем Эфроном, который, тоже, вероятно, был Достоевским, и которого она опекала как брата, Цветаева могла расслабиться и позволить себе написать:

Удивляться не мешай мне,

Будь, как мальчик, в страшной тайне

И остаться помоги мне

Девочкой, хотя женой…

Но чаще мы видим в стихах, посвященных мужу – так сказать, волевой образ того же благородного мальчика:

В его лице я рыцарству верна,

– Всем вам. Кто жил и умирал без страху! –

Такие – в роковые времена –

Слагают стансы – и идут на плаху.

   “Девочкой маленькой ты мне предстала неловкою “, – написала и поэтесса Софья Парнок в интимном стихотворении, обращенном к двадцатидвухлетней Марине, у которой уже и самой была дочь.

   Путаница возникает по линии интроверсия-экстраверсия. Ибо способности Цветаевой не просто играть по жизни в роль сильной женщины, а БЫТЬ ею, постепенно СБЫВАЯСЬ (проходя путь обретения Самости, индивидуации, говоря терминами Юнга) – порой сильно сбивает с толку. И заставлять принимать за экстраверсию, за выражение шекспировских страстей – совсем другие страсти: cтрасти сердечно-внутренней – огненной – реальности, которая имеет у Достоевских поистине космические масштабы. А внутри этих масштабов, вихрей и бурь – прячется божественная Тишина:

   Но тесна вдвоем

Даже радость утр.

Оттолкнувшись лбом

И подавшись внутрь,

(Ибо странник – Дух,

И идет один),

До начальных глин

Потупляя слух –

Над источником,

Слушай-слушай, Адам,

Что проточные

Жилы рек – берегам:

– Ты и путь и цель,

Ты и след и дом.

Никаких земель

Не открыть вдвоем.

В горний лагерь лбов

Ты и мост и взрыв.

(Самовластен – Бог

И меж всех ревнив).

Над источником

Слушай-слушай, Адам,

Что проточные

Жилы рек – берегам:

– Берегись слуги,

Дабы в отчий дом

В гордый час трубы

Не предстать рабом.

Берегись жены,

Дабы, сбросив прах,

В голый час трубы

Не предстать в перстнях.

Над источником

Слушай-слушай, Адам,

Что проточные

Жилы рек – берегам:

– Берегись! Не строй

На родстве высот.

(Ибо крепче – той

В нашем сердце – тот).

Говорю, не льстись

На орла, – скорбит

Об упавшем ввысь

По сей день – Давид!

Над источником

Слушай-слушай, Адам,

Что проточные

Жилы рек – берегам:

– Берегись могил:

Голодней блудниц!

Мертвый был и сгнил:

Берегись гробниц!

От вчерашних правд

В доме – смрад и хлам.

Даже самый прах

Подари ветрам!

Над источником

Слушай-слушай, Адам,

Что проточные

Жилы рек – берегам:

– Берегись…

   Да и смысл любви Цветаева понимала совсем не в Гамлетовском духе, идентифицируя себя в своих стихах, посвященным шекспировской трагедии, скорее с Офелией, называя ее погибшей, ушедшей на дно совестью Гамлета. У Цветаевой идеал – героической, но жертвенной – не пафосно-жертвенной – а жертвенно-деятельной любви. ” Единственная любовь, от которой потом не тошно, это любовь вне пола, любовь к другому во имя его.– Остальное — обман, туман”, – в письмах и дневниках поэта можно обнаружить немало таких свидетельств ее жизненных установок.

   Гениев типировать трудно. И отмечая это, автор одной из соционических статей выдвинул аналогичную гипотезу – о принадлежности В. Маяковского к ЭИИ (Достоевскому). Этот автор пишет: “Да не покажется это странным любителям революционной героики его поэм, нередко благодаря этой героике принимающих его за типичного представителя “веселых” квадр, но поэт Владимир Маяковский был скорее всего ЭИИ выраженно интуитивного подтипа, с сильной ЧИ, усиленной ЧЭ и весьма сильной БИ. Гениев типировать трудно. Признаемся, что на фоне его гремящих стихов “лесенкой” его принадлежность к типу ЭИИ иногда нас и самих удивляет. Но не будем спешить, спокойно взвесим аргументы “за” и “против” – и тогда увидим, что версия ЭИИ все-таки перевешивает версию ЭИЭ (про ЛИИ, ЛСИ, СЛЭ, СЛИ и т.п и не говорим — эти версии, как увидим, еще менее вероятны).

   По сути дела, подтип Маяковского был реально близок к границе между ЭИИ и ЭИЭ. Дополнительный акцент на ЭИЭ у Маяковского, конечно, был – прямым тому доказательством героика стихов, а косвенным свидетельством может считаться изрядно большой нос поэта, встречающийся среди этиков чаще всего именно у ЭИЭ. Однако версия ЭИЭ в качестве базовой матрицы его типа все-таки не годится – мешает очень сильная черная интуиция Маяковского, хорошо заметная во всех стихах, в том числе в его любовной лирике. Доминанта черной интуиции прослеживается и в общем бескорыстии, непрактичности и спартанской простоте всей его жизни. Мешают версии ЭИЭ и бьющая в глаза статика стихов наряду с привязчивой, трудолюбивой и ответственной рациональностью самого поэта – случающейся в таком виде скорее у интровертов, мешают и еще более очевидные свидетельства его интроверсии. Вопреки собственным стараниям показательно громыхать с трибуны, в реальной жизни, сойдя со сцены, Маяковский был неуверен и немногословен, что, согласитесь, с образом ЭИЭ не вяжется. Хотя и резко выраженным интровертом он тоже, пожалуй, не был”.

   Что же касается М. Цветаевой, то известный биограф-цветаевед Анна Саакянц писала о поэтессе так: “Изображение людских страстей достигали моментами у нее истинно шекспировской силы, а психологизм, пронзительное исследование чувств могли быть сравнимы с плутанием по лабиринту душ человеческих в романах Достоевского. Именно поэтому Цветаевой, как она утверждала, Достоевский в жизни “не понадобился”.

   Марина Цветаева была – человеком, у которого ум уже от природы был предрасположен к тому, чтобы стоять – воспользуюсь образным выражением Св. Отцов – в сердце, а не в голове ( но это, разумеется, относится только к духовно развитым представителям этого социотипа, так как данный Богом талант надо еще раскопать и раскрыть). Ибо в случае, когда ведущая первая функция представлена этикой отношений (R), а вторая – с помощью которой она в основном и реализуется в мире – интуицией возможностей (I), то это буквально означает – УМНОЕ СЕРДЦЕ, способное мыслить без мысли и видеть без глаз. “Самого главного – глазами не увидать”, – эта фраза А. Сент-Экзюпери, ставшая крылатой, точна тут как никогда.

   “Она была каким-то Божьим ребенком в мире людей. И этот мир ее своими углами резал и ранил”, – так написал в воспоминаниях о ней Роман Гуль. Сравним с фразой из другой моей статьи о М. Цветаевой: “Детство у Цветаевой — это не место и не время, а способ существования души — единственного подлинного отечества на Земле. Это — ее четвертое измерение”.

   Еще цитата из моей статьи: ” Как тут не вспомнить ненависть к гимназиям и ее неспособность долго в них удерживаться вроде бы никогда не “тупившей”, с 6-ти лет писавшей стихи и с 10-ти — дневники Цветаевой и ее собственное признание, что она была “в детстве такая несообразительная, недогадливая” (“Пушкин и Пугачев”). (“Ибо сыны века сего догадливее сынов света в некотором роде”. (Евг. от Лк, 16:8). А также учительскую подпись под первым французским сочинением: “Чрезмерное воображение и слишком мало логики”, которую она не забыла и даже упомянула в анкете, присланной ей Пастернаком. Наводят на размышления и ее нелады с точными науками”.

   Весь этот защитно-дуально-штирлецевский каркас в Марине Цветаевой (на мой взгляд, некоторые люди на соционических формумах ошибочно относят Цветаеву к социотипам типа Штирлиц, Жуков или Максим, потому что видят в ней поверхность – сильного и энергичного экстраверта) – защитно-компенсаторный (но дело тут не только в в выдающихся компенсаторных способностях выдающихся людей). У человека была слабая деловая логика, слабая деловая интуиция, он с трудом ориентировался в пространстве – по незнакомым улицам не мог ходить без провожатого. Он не мог вовремя – в житейском смысле – распознавать кто есть кто и что есть что. Распознавал все задним умом (ну ясное дело, впереди ведь у таких людей – ум не в голове и зачастую плетется позади всех). Вынужден был играть роль сильного человека, тащил на себе семью, включая годами не работающего мужа. С бытом совершенно не справлялся. (Дети его не понимали, когда просил помочь, думали, что он их в Золушек хочет превратить, а то и сами низводили ее до уровня Золушки-обслуги). Шел от всего этого вразнос, становился дерзким, не мог терпеть критику ничего не понимающих людей, а понимающих – не было почти ни одного.

   Порой превращался в своего конфликтера Жукова ( на одном соционическом форуме в теме о гипотетической возможности применения соционики при диагностики психозов высказано предположение, что накануне болезни измученный стрессами человек становится похожим на своего конфликтера; конфликтером же Достоевского является Жуков, а если он выходит в этом за черту, то психика его раскалывается и его можно порой увидеть спорящим и сражающимся в галлюцинациях со своим конфликтером (человеком с чертами СЛЭ (Жукова), общение с которым Достоевскому противопоказано в силу противоположности их жизненных установок).

   Порой в него вселялись бесы-комплексы собственного подсознания (Тени) и он способен был, превращаясь в ненавистного ему “мужчину” – Жукова ( ЛСЭ Жукова еще иногда называют типом идеального земного мужчины – наиболее мужественного в биологическом смысле) и конфликтуя с самим собой, проецировать свой ненавистный детский образ на собственного невинного ребенка, который от природы был заторможен в развитии, деловой логики не имел, зато был восхитительно-музыкален – все время что-то пел. И он этого ребенка – себя – хотел истребить. И неосознанно истребил – отсутствием любви и понимания, силовым прессингом, который способен “придавливать” креативность, способности – в развивающемся ребенке социотипа Достоеский, к которому, по-видимому, принадлежала младшая дочь поэта Ирина, умершая в силу ряда трагических причин – в подмосковном приюте в возрасте четырех лет.

   Достоевский ополчался против Достоевского.

   Все эти процессы в бессознательном превосходно описал философ и социолог Александр Дугин в своей статье “Археомодерн” в приложении к русскому человеку и России.

   Только не надо так пристально вглядываться в механику его структуры – так его можно только сломать, ведь сердце – это не игрушка. “Умом Россию не понять – в Россию можно только верить”. Что практически и делают поклонники Марины Цветаевой, веря в Цветаеву вопреки всему.

     На православном форуме в Сети, где я открыла тему об отношении Марины Цветаевой к дочери Ирине в свете учения Св. Отцов, поднялась несусветная драка. Прокуроры и адвокаты Цветаевой опьянено рубились друг с другом.

     Время от времени туда выходила женщина, которая произносила – выкрикивала, правильнее сказать – только одну фразу: “Грешница, но святая!”.

     Да! Это парадокс. Но он всего ближе к Истине.

   Ибо отражает НЕ ТО, НАСКОЛЬКО ЦВЕТАЕВА ПРИБЛИЗИЛАСЬ К ИДЕАЛУ СВЯТОСТИ, ТО ЕСТЬ БОГОПОДОБИЯ (она могла и безвозвратно пасть на этом Пути), А ТО – НАСКОЛЬКО БЛИЗКА БЫЛА – К НЕМУ ОТ РОЖДЕНИЯ.

    То есть мы имеем случай очень трудного, мучительного духовного Пути с многочисленными скорбями и падениями, Пути, в чем-то напоминающем путь Родиона Раскольникова ( тоже, кстати, “Достоевского”).

   Чем характерен этот путь? Тем, что человек и на краю бездны – задается самыми последними вопросами бытия и не согласен, не может смириться с экзистенциальной пустотой существования того обезбоженного мира, каким обычно удовлетворяется средний человек. Можно сказать, что в его психике уже от природы – нет в активном обороте функций, которые можно бы было использовать для наслаждения этим миром (миром страстей и похотей). Странное, на первый взгляд, утверждение – о человеке, который так сильно отдавался страстям. Однако, внимательно вчитавшись в произведения, письма, дневники Цветаевой, нельзя не заметить, что первичными для Марины Ивановны были, по образному выражению И. Кудровой, другие страсти – “СТРАСТИ ДУШИ”. А тот пламень земных страстей, в котором варилась, ища Исхода в Вечность, ее душа – рождался от пламенной жажды Высшей Правды и страшного мученичества от невозможности вырваться из самозамкнутого круга ЧЕЛОВЕКА ГРЕШНОГО, которым, как уже было сказано выше, являемся все мы.

   “Ибо не понимаю, что делаю, потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу – то делаю…” Не всем из нас от этого – так мучительно больно, не у всех у нас от природы – словно нет кожи. Цветаева напишет в письме к Александру Бахраку: “Мне больно, понимаете? Я ободранный человек, а Вы все в броне. У всех вас: искусство, общественность, дружбы, развлечения, семья, долг, у меня, на глубину, ни-че-го. Всё спадает, как кожа, а под кожей — живое мясо или огонь: я — Психея. Я ни в одну форму не умещаюсь — даже в  наипросторнейшую своих стихов! Не могу жить.  Всё не как у людей… Что    мне делать — с этим?! — в жизни”.

   В cлучае углубления болезненно чувствительности такой человек может превратиться в строгого самурая из стихотворения-песни Ирины Богушевской “С тобой, с тобой” – крайне интровертированного, замкнутого в своем собственном мире человека с разлаженной социальной адаптацией.

Днём

я строгий самурай

с отточенным мечом,

и мне не нужен рай,

мой Бог, мой долг,

мой долг, мой дом –

никто не виноват,

что мне так грустно в нём…

И днём

я вновь сожгу мосты,

канаты обрублю,

зажав в зубах своё “люблю”,

станцую пред тобой

очередной канкан, –

никто не должен знать,

как тяжек мой капкан…

А ночью,

когда душа летает

и делает, что хочет,

пока я засыпаю, –

она летит туда, где свет,

туда, где ты, моя любовь.

И никаких преград ей нет –

что ей тот меч и тот запрет?

И вот я вновь

с тобой, с тобой, с тобой…

С тобой, с тобой, с тобой…

С тобой.

С тобой.

Днём

уже который год,

как тот учёный кот,

всё по цепи кругом, –

вот круг, вот цепь,

мой долг, мой дом, –

никто не виноват,

что мне так грустно в нём…

И вот

я строгий самурай

с отточенным мечом,

и мне не нужен рай,

и сожжены мосты,

и больше не болит,

на каждый выдох “ты” –

есть клавиша “delete”…

А ночью,

когда душа летает

и делает, что хочет,

пока я засыпаю, –

она летит туда, где свет,

туда, где ты, моя любовь.

И никаких преград ей нет –

что ей тот меч и тот запрет?

И вот я вновь

с тобой, с тобой, с тобой…

С тобой, с тобой, с тобой…

(Ирина Богушевская “С тобой, с тобой”)

   Все это очень похоже на поведение героини “Поэмы Конца” М. Цветаевой, и вообще – на поведение по жизни ее лирической героини. Так вынуждена вести себя героиня с мало что понимающими в ней, да и в самих себе, людьми. С теми, кто не видит своего Другого – того, “каким его задумал Бог и не осуществили родители” (М. Цветаева). И ей на внешнем плане приходится играть роль “строгого самурая”, “наставника”, “учителя”, да так, что порой даже поворачиваться к нему спиной и уходить, чтобы любить теперь только издали, страшно тоскуя и мучаясь.

   Приведу обширные выдержки из работы С. Лютовой, которая тоже считает М. Цветаеву интровертом:

   “”Словно о себе она тосковала, с такой страстью вжилась она в судьбу Наполеона! <…>

   Она просто не жила своей жизнью”123. “Своя жизнь”?! – мел ветер в столбе апрельской пыли

   горстку бумажек по Козихинскому переулку, подгонял девочку с Патриарших прудов домой.

   “В небесах фиолетово-алых // Тихо вянул неведомый сад” (I, 66).

   Каждый день так: медленно бредешь домой “В тоске вечерней и весенней. // И вечер

   удлиняет тени, // И безнодежность ищет слов” (I, 202). Вот узкая комнатка-пенал приняла

   тебя в свои сумеречные объятия, и лень зажигать лампу, а “В сердце, как в зеркале, тень, //

   Скучно одной – и с людьми…” (I, 73). Как “раздражают вечный шум за дверью, звуки

   шагов, <…> собственное раздражение – и собственное сердце” (VI, 42). “Хочется плакать

   <…>. В жгут // Пальцы скрутили платок” (I, 74). Как ” <…> измучена этими длинными

   днями // Без заботы, без цели, всегда в полумгле…” (I, 97)! Портреты братски устремили со

   стен взгляды Наполеонов, в них одних обычно жизнь и спасение! Но сейчас предательски

   пробужденная хандрой душа скорбно отворачивается: все прошло, прошло, все теперь лишь

   мертвые краски! Комната обмана… Пустая комната!

   А завтра – люди, и смех, и глупые шутки, и “дружеские излияния”, и повторение вс?

   той же истории от начала: “Я улыбалась, говорила: “Да-да… Неужели? Серьёзно?” Потом

   перестала улыбаться, перестала вскоре отвечать: “Неужели?” – а в конце концов сбежала”

   (VI, 45)… И до конца: “Мне почти со всеми – сосуще-скучно и, если “весело”, – то <…>

   чтобы самой не сдохнуть. Но какое одиночество, когда, после такой совместности, вдруг

   оказываешься на улице, с звуком собственного голоса (и смеха) в ушах, не унося ни одного

   слова – кроме стольких собственных!” (VII, 704).

   Скука, безумная скука душевного одиночества! Хоть выдержать бы его с честью, но

   нет: весь день отвечаешь шуткой на шутку, болтовней на болтовню, задирают –

   огрызаешься, отбиваешь все поползновения домашних очередной раз вторгнуться в твою

   комнату-крепость. Захлестывает, увлекает рутина повседневности. И какая усталость, какое

   же раскаяние под вечер: “Я могла бы уйти, я замкнуться могла бы… // Я Христа продавала

   весь день!” (I, 129). Душат слезы досады на собственное бессилие и на всех родных, вновь

   втянувших в унылый хоровод обыденности! ” <…> жизни я не хочу, где вс? так ясно, просто

   и грубо-грубо!” (VI, 47). “Своя жизнь”?! Вот она – скука и терзания гордости, вечно

   упрекающей тебя в ничтожестве: сама предаешь свои “лучшие сны”.

   Гордость будет мучить до тех пор, пока Цветаева не убедится в невозможности полного

   отшельничества в миру. И тогда само это “христопродавство” обернется формой

   отшельничества, надежной маской, двойником, подменяющим на людях ту, что давно

   укрылась в глубинах своей души: “Мой отрыв от жизни становится вс? непоправимей. <…>

   Свидетельство – моя исполнительность в жизни” (VI, 249), – писала тридцатитр?хлетняя уже

   Цветаева. ” <…> в жизни я лжива (то есть замкнута, и лжива – когда вынуждают говорить)”

   (VII, 64). В юности Цветаева еще стремится пробить стены, огораживающие сердца друг от

   друга. Но это оказывается невозможным” ( Светлана Лютова ).

   Ранняя Цветаева, еще не игравшая – так явно, как это развернулось в дальнейшем, – в сильную личность, смотрится как человек, практически не живущий “снаружи”, а только притворяющийся – чтобы не умереть от скуки и тоски – находящимся во внешем мире, с внешними – не умеющими общаться ДУШАМИ – людьми – людьми, не думающими о том, как поверхностна их жизнь и как поверхностно их общение, как поверхностна жизнь НА ПОВЕРХНОСТИ – вне Бога, обитающего в клети собственного Сердца и одного только и способного, повернув людей лицом друг к другу, свести их душами. Позднее она с горечью напишет с глухой, вызывающей жалобой дорогому ее сердцу молодому критику А. Бахраху:”«Имейте в виду, что я слепа, глупа и беспомощна, боюсь автомобилей, боюсь эстетов, боюсь домов литераторов, боюсь немецких Wohnungsamt-ов [1], боюсь Untergrund-ов [2], боюсь эсеров, боюсь всего, что днем — и ничего, что ночью.

 (Ночью — только души! И дyхи! Остальное спит.)

 Имейте в виду, что со мной нужно нянчиться, — без особой нежности и ровно столько, сколько я хочу — но неизбывно, ибо я никогда не вырастаю.

 Словом, хотите ли Вы быть — собакой слепого?!. <…> /Единственная отрава, которой я Вас отравлю, это — живая человеческая душа и… отвращение ко всяким другим отравам!».

    Выход Цветаева находит в творчестве. Белый лист бумаги становится для нее – идеальным образом для проекции на нее собственной Души, но не своего преходящего, индивидуально-биологического Эго, а Души – как той самой врожденной МАТРИЦЫ, Души, как ПЕРВООБРАЗА, как ЦЕЛОСТНОСТИ, как ОБРАЗА БОЖЬЕГО.

   Вот как – нащупывая интуитивно слова для выражения внутреннего экзистенциально-эмпирического и экзистенциально-метафизического опыта и создавая для его адекватного восприятия и передачи личную мифологию – пишет она об этом в своих Записных Книжках:

   “Я никогда не напишу гениального произведения,– не из-за недостатка дарования — слово мой вернейший слуга, по первому свисту здесь — нет, и свистеть не приходится,– стоит и смотрит <пропуск одного слова> — не из-за недостатка дарования ни внешнего ни внутреннего — а из-за моей особенности, я бы сказала какой-то причудливости всей моей природы. Выбери я напр<имер> вместо Казановы Троянскую войну — нет, и тогда Елена вышла бы Генриэттой, т. е. — мной.

   Не то, что я не могу оторваться от себя, своего, что ничего другого не вижу,– вижу и знаю, что есть другое, но оно мне настолько меньше нравится, я — мое — мой мир — настолько для меня соблазнительнее, что я лучше предпочитаю не быть гением, а писать о женщине XVIII в. в плаще — просто Плаще — себе”.

   Ее поэтическое творчество является идеальным энерго-информационным продуктом внутренней экзистенции, которую она ощущала и интегрировала из глубин своей личности, проецируя на образы конкретных – любимых и нелюбимых – людей и черпая энергию из чрезвычайно разнообразной и насыщенной, спрессованной, сжатой в обычном состоянии и посему дающей порой при выражении упругую, мощную от долгого сдерживания силу и глубину, эмоциальной сферы ( этика эмоций (Е) – проходит у ЭИИ – по сильно развитой 7-ой функции, связанной с блоком ИД (индивидуальным бессознательным, фрейдовским “Оно”). Кроме того, в поэзии Цветаевой неуемно бушевали энергии архетипов коллективного бессознательного,  дающие дополнительный спектр.

   Но остановимся пока на проекциях. Рассмотрим их.

   Приведу еще один отрывок из работы С. Лютовой:

   “У Цветаевой доблестная амазонка, атаманша, на уровне личного бессознательного

   преломляется в теневой образ “Маленькой Разбойницы”, драчливой, деспотичной и

   вороватой, известный нам по воспоминаниям недоброжелателей М. Цветаевой и по

   некоторым её собственным записям (например, НЗК1, 272).

   В то же время “бедная женщина” Федра – мачеха, материнский монстр коллективного

   бессознательного – трансформируется в образ иного рода “бедной женщины” – тревожной

   матери и непрактичной хозяйки, столь печально составивший львиную долю обыденного

   имиджа Марины Ивановны.

   Будучи интегрированным в эго-сознание, вс? опять становится на свои места: образ

   “сильной женщины” вновь обретает позитивный оттенок, черты же бытовой

   неприспособленности с самоироничным клеймом Цветаевой “Коробочка” (гоголевская)

   осознаются как теневые, постыдные”.

   В переводе на язык соционики, базирующейся – повторим это еще раз – на глубинной психологии К. Г. Юнга, это означает, что у ЭИИ (Достоевского) помимо Эго и его представлений о самом себе, в виде Персоны, помимо сознательной части личности, есть еще и противоположная ей – бесознательная часть, куда вытеснены слабо развитые, но тем не менее, невидимо вкрапленные в психику образования. Таким образованием у Достоевского может стать теневой образ “Маленькой Разбойницы” из сказки Андерсена, которую типируют как главного противника и конфликтора Достоевского – ЭСЭ (Жукова), с его сильно выраженной силовой сенсорикой, направленной на достижения и удовольствия материального плана.

   Образ же воительницы Царь-Девы, доблестной Амазонки – покрывает, прикрывает тревожную, непрактичную, плохо справляющуюся с самыми разнообразными стрессовыми ситуациями “слабую” женщину.

   Помимо женских фигур с психологически-архетипической нагрузкой, представляющих Аниму (Женскую ипостась ),  служащих для подпорки и развития личности, в творчестве М. Цветаевой представлены и мужские фигуры, имеющие аналогичное значение и сязанные с архетипической фигурой Анимуса (Мужскай ипостасью). Все мужские персонажи восходят в цветаевской поэзии к двум главным фигурам – Красному Всаднику (Гению) и Белому всаднику (Герою). Две другие фигуры – Героя как идеального мужчины и Учителя (Мудрого Старца) – как справедливо отмечает С. Лютова, выражены слабо и схематично.

   На мой взгляд, фигуры Белого и Красного всадников – символизирующие в высшем, трансцедентальном проявлении противоположные аспекты ДУХ А (психопомпа в аналитической психологии – проводника души – с помощью которого индивидуум осуществляет самопознание и приобщается к духовно-религиозным аспектам жизни) – и составляют главную коллизию центрального мифа, который проходит через жизнь и судьбу поэтессы. Это и есть миф о Герое и Драконе, Св. Георгии и Змие-искусителе. А правильнее сказать, это есть центральный евангельский сюжет, проходящий по линии раскола души современного человека, выросшего на европейской культуре – сюжет о Христе и Антихристе.

   В православной святоотеческой традиции бытуют представления о том, что спасение души начинается с обнаружения в себе – бесов… Более того, человек, который не увидел своей Тени, не встретился с ней взглядом и не прошел сквозь нее, подвергаясь многочисленные искушения злом, отвергая их и интегрируя тем самых добро – не может в полной мере считаться полноценной личностью. Ведь по словам св. Феофана Затворника, “большинство людей подобны стружке, свернутой кольцом вокруг собственной пустоты”. Комментируя это высказывание святителя, митрополит Антоний Сурожский писал: “”Большинство людей подобны древесной стружке, свернутой кольцом вокруг собственной пустоты”. Если у нас достаточно честности, мы должны признать, что это очень адекватное описание того состояния, в котором практически все мы находимся.

   Тут мы должны пересилить свой ужас и сказать: “Нет, я не отступлюсь, я дойду до точки, когда самая эта мука побудит меня к тому, чего неспособна достичь добрая воля”. И действительно, наступает момент, – момент отчаяния, тревоги и ужаса, который заставляет нас обратиться еще глубже внутрь и вопиять: “Господи, помилуй! Господи, я гибну – спаси!” Мы обнаруживаем, что в нас нет ничего, что могло бы дать жизнь, или, скорее, что есть жизнь; всё, что мы называли жизнью, принимали за жизнь, было снаружи, а внутри не было ничего. И мы смотрим на эту пучину небытия и чувствуем: чем больше мы в нее углубляемся, тем меньше от нас остается. Это мгновение опасное, это мгновение, когда нам надо остановиться, задуматься, всё взвесить. Это момент, когда мы достигли первого пласта глубины, того, где в нас зарождается способность стучать в дверь. На том уровне, где мы просто отдыхали от своего ближнего, раньше чем начали скучать, на уровне, где нам просто скучно, а затем и обидно от того, что мы скучаем, на уровне, где мы ёрзаем и тревожимся, а потом приходим в смятение, нам еще нет причины звать и вопить от отчаяния, переполняющего наш ум, наше сердце, нашу волю и наше тело чувством, что если только Бог не придет – я погиб, надежды нет, ибо я знаю, что если я и вынырну из этой бездны, то снова попаду в область призрачной, отраженной жизни, но не жизни реальной. Здесь же – момент, когда мы можем начать стучать в дверь, которая еще закрыта, но за которой – надежда, та надежда, которую Вартимей, слепец у врат Иерихонских, пережил из глубины своего предельного отчаяния, когда мимо проходил Христос”.

   “Держи свой ум во аде и не отчаивайся”, – кратко сформулировал этот послыл Старец Силуан Афонский. О том же пишет в своей книге “Собирание Себя” современный российский философ-религиовед Г. Померанц: “Наша душа после в посмертии оказывается перед выбором, – или огонь просветления, котоpый кажется душе обжигающим, страшным – или нечто вpоде болотных огоньков, котоpые влекут ее в стоpону. И, как правило, душа выбирает эти болотные огоньки и не идет навстречу сжигающему огню просветления. Думаю, что об этом говорил в одной из проповедей митрополит Антоний Блюм, из ныне живущих христиан человек, я думаю, самого глубокого духовного опыта и большой интеллектуальной смелости. Он очень самостоятельно толкует многие предметы. В одной из проповедей он говорил, что вообще невозможно попасть в рай, не пройдя через ад. И даже то, что Хpистос после смерти проходил через ад, Антоний Блюм рассматривает не как “инспекторское посещение”, а как некое, хотя краткое, прохождение через очищающий огонь”.

   Первый опыт прохождения сквозь испытание Огнем М. Цветаева пережила еще в раннем детстве, встретившись в проекциях своего подсознания с персонажем, который выхватывает ее из сферы ее индивидуального “болота” , где водятся “утпленники” на на руках которого она взлетает во сне на небо. Это – Упырь. Или детский игрушечный Черт, преображающийся в фантазиях маленькой Муси – в маленькое чудо. Детский Черт – живая оппозиция мира внутренней Пустоты еще ничем, кроме любви и музыки, не наполненного сердца ребенка – внешнему миру житейских страстей с его призрачной полнотой бедумной механической активностью. Это мертвое, стоячее время, символизировал для нее метроном на рояле, за которым девочка вынуждена была проводить лучшие часы своего дня: “Щелк метронома… Есть в моей жизни несколько незыблемых радостей: не идти в гимназию, проснуться не в Москве 19-го года и не слышать метронома. Точно по мою душу идет этот звук! Кто-то стоит над твоей душой, и тебя торопит, и тебя удерживает, не дает тебе ни дохнуть, ни глотнуть, и так же будет тебя торопить и удерживать, когда ты уйдешь, – один в пустой зале, над пустым табуретом, над закрытой рояльной крышкой, – потому что его забыли закрыть – и доколе не выйдет завод. Неживой – живого, тот, которого нет, – того, который есть. А вдруг завод – никогда не выйдет, а вдруг я с табурета – никогда не встану, никогда не выйду из-под тик – так, тик – так… Это была именно Смерть, стоящая над душою, живой душою, которая может умереть – бессмертная (уже мертвая) Смерть. Метроном был – гроб, и жила в нем – смерть”. (М. Цветаева “Мать и музыка”).

   У поэта Марины Цветаевой была очень странная мать. Она была тоже своего рода поэтом – любила все самое возвышенное и романтичное, была прекрасным музыкантом, любившим в рассеянно-мечтательном одиночестве музицировать за роялем и невольно транслирующим в душу жадно следившей за ее звуко-движениями дочери невыразимо-прекрасную Музыку. Кроме того Мария Александровна Мейн – мать Марины Цветаевой – хорошо понимала что такое долг, честь и совесть, самоотверженно помогала мужу И.В. Цветаеву – будущему основателю нынешнего Музея Изобразительных Искусств им. А. С. Пушкина – собирать его бесценную коллекцию. Это она горячо и неуклонно учила детей плыть против течения всего пошлого и больного в мире людей. И это она же странным образом одновременно плыла против течения жизни собственной дочери, как и собственный ее отец в свое время плыл против течения ее жизни, переориентировав ее с поисков жизни в любви на жизнь в долге. Эта талантливая женщина мужественно боролась во все раннее цветаевское детство против течения естественной жизни в собственной дочери. Потому что ВСЕ ТАК ПОСТУПАЛИ – и отцы, и прадеды, и прапрадеды.

   Она сажала маленькую Марина на высокий стул перед роялем, ставила на него безжалостно отмеряющий пустые и холодные секунды метроном и обязывала по четыре часа в день отыгрывать скучные гаммы – по два часа утром и по два часа вечером, а бумагу и перо, к которым тянулись руки будущего поэта, безжалостно отбирала, едва завидев на листке поэтические каракули. Достоинств в дочери она словно бы не замечала, а на малейшие шероховатости в характере и развитии ребенка реагировала широким сногсшибательным презрением.

   Ее манеры в обращении с Мариной невольно копировала – очень неприятно и карикатурно – и маленькая Ася – младшая сестра Марины.

   Собственная мать – первый защитник и проводник в мир людей – от которой зависит все твое будущее – то, с какой стороны ты в первую очередь этот мир воспримешь – превращалась на глазах дочери в Снежную Королеву.

   Так в жизни Цветаевой появился Черт. То есть “Бог-Черт” – как называла его маленькая Муся, отказываясь в своей детской неискушенности развести по разные стороны цельности эту сомнительныю с точки зрения ее православного окружения двуликую фигуру, который взял и вывел ее однажды к “Памятник-Пушкину”, на большую, но одинокую дорогу, подальше от всех этих Снежных Королев. (Как о том поведано в ее автобиографической прозе, и в частности в рассказе “Черт”). Он являлся маленькой девочке в ее грезах о спасителе из жуткой каторги повседневности в виде гладкого черного дога – Черной Собаки. Собачий дог-бог уводил ни в меру привязчивую, ответственную и способную на самоотверженность девочку (“Если Бог сделает это чудо — оставит Вас в живых, я буду ходить за Вами, как собака.”, – напишет она позже на фронт мужу и клятву свою сдержит) в Жизнь от смертоносного долга без любви – в любовь без ложного долга – долга служить другим людям ценой убийства своего внутреннего ребенка, своей божественно-чуткой души.

   Однако в детской психике все-таки произошел надлом и иногда Бог-Черт уходил и словно из-под земли у взрослой уже поэтессы вдруг выскакивал его перевертыш – Черт-Бог (то есть сам Черт) , который наиболее наглядно отражен в фигуре Молодца из одноименной поэмы.

   Ибо мать должна быть матерью, а не Снежной Королевой, Бог – Богом, а не Чертом, друг – другом, а не предателем, Белая Собака – Белой, а не Черной Собакой, а Черная – Черной, а не Драконом.

   А то и другое вместе – это лишь временный компромисс и затянувшись, он очень плохо отстреливает. И тогда действительно появляется Дракон. А еще Дракон появляется, когда человек застоялся, ведь Жизнь – это своего рода Дорога цвета Собаки.

   Цветаева была ЖЕРТВОЙ духовного садизма. И стала потом по жизни не только заботливой, но и в некоторые моменты странной, страшной, пугающе-преображающейся матерью. Именно потому что была БОЛЬНЫМ РЕБЕНКОМ, БОЛЬНОЙ ДУШОЙ, душевная чистота и таинственная связь с Психеей у которого иногда затмевалась.

   Вы слышали такое выражение: “Убивший Дракона (Черта) сам становится Драконом (Чертом)?”. Так вот, Черта убить нельзя – его можно только полюбить, что мудро прочувствовала своим детским сердцем знающая все от века Цветаева и запечатлела в своем рассказе “Черт”. Полюбить – это и значит убить. Актом Любви его можно вернуть под крыло Бога-Черта.

   Детский цветаевский Бог-Черт – это благой, мудрый, нелукавый Бог – взамен прибитого гвоздиками к стенам церквей Черта-Бога, именем которого людей ведут на распятия, и именем которого распяли Христа.

   А убить Черта – это, стало быть, и не полюбить, и не убить.

Вы можете сказать: “Христос тоже как сын плотника был обижен жизнью, но не взрастил в себе Черта”.

Вот если бы и он взрастил в себе Черта, то это уже был бы не Бог, а – Черт-Бог…

   И если спросить меня, то Христос затем на Землю и пришел, чтобы развести Бога и Черта в разные стороны, а для этого их иногда надо свести вместе и хорошенько стукнуть лбами, так чтобы искры посыпались. Но это – для любителей дзен. А для менее эксцентричных людей вполне доступен более мягкий путь, – и его наглядно показывает Христос. Он показывает, какая у людей несусветная путаница с пониманием того, что есть что и кто есть кто. Вплоть до того, что то, что для мира безумие, для истинного христианина – и ум, и жизнь. Причем путаница эта не только в уме, но и на уровне глубинных установок подсознания, на уровне комплексов, на бессознательном уровне. И если бы мы контролировали свое бессознательное, то было бы все проще простого: “Уверовал, покаялся, исцелился. И – никаких тебе больше чертей”. А вместо этого, как не пытаешься и веровать, и каяться, а нет-нет, да и сработает сидящая в глубинах психики архаичная модель: “Выпил, украл, в тюрьму”.

   К примеру, у поэта Сергея Есенина тоже был свой Черт. И назывался Черным Человеком. Который даже стал персонажем его одноименной поэмы. Он являлся к поэту Есенину как милиционер и говорил, что вовсе он не чистый и красивый поэт Есенин, а мошенник и вор, забулдыга и скандалист. И несмотря на то, что в словах его была доля истины, он являлся к гражданину Есенину не для того, чтобы ему эту долю донести и заставить покаяться, а для того, чтобы уверить, что поэт Есенин и вправду мерзавец, а не чистый и светлый за минусом “доли истины” человек – уверить, что Отцу небесному такой человек безынтересен. В петлю Черный Человек норовил его сподвигнуть. И – сподвигнул.

   Как часто в суждениях о людях мы следуем за логикой такого вот Черного человека.

   И торопимся осудить без всякого духовного рассуждения ту же Цветаевой за странную холодность, проявленную к младшей, отстающей в развитии дочери Ирине, которая погибла в возрасте четырех лет во многом из-за того, что ее некому было любить.

   Из писаний религиозных подвижников следует, что когда человек движется к Свету, то Тень его не хочет двигаться к Свету и тогда он должен обернуться и встретиться глазами, лицом к лицу со своей Тенью.

   С такой встречи и начинается правильный духовный путь. Это – тонкая работа со своим бессознательным, способы которой в иносказательно-образной форме описывают древние христианские монахи. И бедные поэты, бессознательно вставшие на глубинно-религиозный путь, но искусством духовной брани не овладевшие, практически обречены на гибель.

   В их случае срабатывает модель уклонения с правильного религиозного пути в прелесть (так называют в святоотеческом предании неправильный, горделиво-самонадеянный путь). Схема ее такова: “Сначала приходят ангелы света (а по сути – демоны в личинах ангелов) и рассказывают про твою хорошесть и талантливость, про хорошесть и божественность мира, потом – демоны без всяких личин и поступают с точностью наоборот – выставляют и тебя, и мир полным мерзавцем. И – наконец, являются духи, которые предлагают низринуться в пропасть, убить себя.

   А ведь когда уже дело дошло до того, что уже прямо – УБИТЬ СЕБЯ, или всего лучше – чуть раньше, когда ты понимаешь, как много в тебе плохого, а порой и мерзкого, несмотря на то, что мерзкие демоны конечно заметно преувеличили – это РАЗВИЛКА, за которой поворот направо – вверх, ко Христу, или поворот налево – вниз, в пропасть.

     Но одновременно те же поэты – могут стать для нас СТАЛКЕРАМИ – – вытягивающими нас из “болотного” тления и уносящими на руках к небу первому – кишащему духами сомнительными, требующими испытания. Увы, (а может быть к счастью), путь этот весьма нелегок, его прокладывают методом проб и ошибок.

   Г. Померанц пишет: “”И если говорить о пути масс, то это путь от грубости к пошлости. Если же говорить о пути Гадких Утят, то это путь от тоскующей бездуховности к обретению духовной глубины. Исходный пункт в нашем обществе – это тоскующая бездуховность. И эта тоскующая бездуховность, эта жизнь серого цвета,- она и вызывает стремление к какому бы ни было свету. И если сперва увлекает “огнь ал”, то это не прямое зло – его просто надо понять как несовершенную форму все-таки света. Потому что полная опустошенность, такая серость, скука – это именно то, что заставляет действовать не естественным страстям, а страстям извращенным. Масса убийств и насилий совершается просто со скуки, чтобы как-то выйти из этого состояния серости. Когда играют в карты на человеческую жизнь, потому что скучно очень. Так лучше бы все-таки человек волочился бы за девушками самым примитивным способом. Это все же лучше, чем играть в карты на человеческую жизнь.

   Таким образом, и элементарные человеческие стpасти, самые примитивные, и то, что Цветаева назвала “огнь синь”, т.е. огонь слепого романтического вдохновения, куда бы ни повел, – это все-таки с уровня бездуховности некий путь в глубину. И этим он нас и может захватить. Но только когда движутся с закрытыми глазами, есть много шансов попасть в тупик. Или за счет подмены бытия обладанием, так сказать, тупик Люцифера, или через пену на губах в боpьбе за высокое, но недостаточно глубоко понятое. И если Люцифер – символ первого тупика, то, пожалуй, тот упрощенный Георгий Победоносец, котоpый украшает знамена наших патриотических сил, символ второго, т.е. змееборец, превращающийся в змея. Ярость битвы в боpьбе за то, что им кажется добром – становится началом нового зла. Я все это к тому, что даже к злу необходим экологический подход. Экологи показали, что даже волки (в сказках они – дурное начало) вовсе не так уж плохи. Для равновесия леса и волки нужны. И поэтому идея о том, что какое-то зло можно полностью ликвидировать – это страшно опасная идея. Это именно идея, родившаяся с пеной на губах. Эллиот, английский поэт, драматург, мыслитель, в своих лекциях к побежденной Германии, котоpые передавались по радио, а потом вышли отдельной книгой в 1948 году в Лондоне, называвшейся “Заметки о культуре”, писал: “Идея ликвидации врагов – одна из самых больших ошибок современности. Счастлив тот, кому попался по доpоге истинный друг, но счастлив и тот, кому попался достойный и великий враг”. Только в понимании врага, как партнера, котоpый просто иначе видит истину, если дело дойдет до духовного спора, и в понимании противника своего как партнера, котоpый видит с другой точки зрения этот предмет, – только так мы придем к подлинному добру, а не к тому, чтобы ликвидировать своих врагов.”

    В поэмах “На красном коне” и “Молодец” – отражена трансформация необычайно-впечатлительной, стеснительной до болезненности Маруси, не способной изменить долгу и – главное – любви, побуждающей ее пуще всякого страха добросовестно извлекать гаммы из ненавистного пианино подобно трудящейся над бесполезными работой Золушке, столь же добросовестно исполняющий прихоти вздорной мачехи – из девочки – в одухотворенную женщину-воительницу, женщину-Амазонку, которая в своих таинственных глубинах не теряет своей прекрасной, пленительной слабости – слабости Аленького цветочка, но порой вынуждена этот цветок в себе временно скрывать либо нечаянно терять, разлучаясь с ним, как Герда с Каем, холодом Снежного Королевства и льдом красного пожара страстей. Это – воистину адское пламя и оно не греет, а прожигает до глубины души, рискуя добраться до самого сердца, которое вот-вот выронит самое главное – то, чего не увидать глазами…

   Сюжет обеих поэм – восходит к классическому фольклорному сюжету о Красавице и Чудовище. Наряду со “Снежной Королевой “Аленький цветочек” С. Аксакова был одной из любимых сказок Цветаевой. И трансформация, сквозь которую предстоит пройти Маруси, для обыденного сознания воистину страшна.

   В поэме “На красном коне” – сам Всадник-Пожар. Он, говоря образно, предлагает героине оставить отца и мать и идти за собой, оставив мертвецам – хоронить своих мертвых. Он поджигает Дом как УБЕЖИЩЕ, как пристанище ложно понимаемого долга и Маруся принимает этот акт с восторгом. Она очарована всадником. Но он предлагает, как истолковывает этот момент С. Лютова – страшный, но необходимый закон сублимации, закон взросления, предлагаемый и психоанализом: “Убей – освободи любовь”. Убей себя – прежнюю, не щадя в становлении своей индивидуальности никого на этом свете.

   Но беда в том, что в этом случае героине предстоит расстаться с самым дорогим, что есть в ее сердце – с Аленьким цветочком, который символизирует тут кукла.

   Выхватив из пылающего пожаром Дома куклу, о которой Маруся успевает вспомнить в самый последний момент, Красный Всадник власто отчеканивает:

   ” – Я спас тебе ее – разбей, – освободи любовь!”. Но сердце огня – снег… Он может таять, но не способен убивать…. И если адское пламя – это лед и пламень, то снег – это нежность, ключ – к Божественному Ребенку внутри.

   И вот перед нами разворачивается, подключаясь к сюжетам двух прежних сказок, еще и лейтмотив Золушки из одноименной сказки. Это при том, что Золушка считается в соционике наиболее чистым среди литературных героев воплощением женской ипостаси соционического типа ЭИИ (Достоевского). Муся, чувствовавшая себя в своей семье словно падчерицей при родных матери и сестре, отказывается изгнать из своего любящего сердца нелюбящих ее “мачеху” и “неродную” сестру (этот подтекст может вскрыть каждый, кто знаком с рассказами “Хлыстовки”, “Сказка матери” и другими автобиографическими произведениями М. Цветаевой о детстве) и Всадник покидает ее.

   И вот тогда-то героиня и обретает мужественность. Она понимает, что имеет дело с сущностью бессердечной – бессердечной в высшем, метафизическом смысле. И обретя собственного коня – символ обретенной силы,- ополчается на супостата, став ему противником. И что же?… В самый последний момент ее, ведущую в праведном гневе в наступление полки , пронзает сердечная боль. Боль как любовь – любовь-жалость к поверженному. Ибо поверженный противник – достоин снисхождения и милосердия. “Обижен, значит, прав”, – любила повторять Цветаева свое рыцарственное кредо отношения к униженным и оскорбленным. И это – настоящая Победа, вслед за которой угасает прежний пламень и светлеет воздух. Ибо из плена Тени освобожден, смирен, обласкан и признан своим еще один пласт глубинной Личности. Строки, посвященные этому событию, необычайно выразительны, необычайно сильны переливающейся в них энергией архетипов коллективного бессознательного, которую героине удалось зачерпнуть полный шлемом:

Солдаты! До неба — один шаг:

Законом зерна’ — в землю!

Вперед — через ров! — Сорвались? — Ряд

Другой — через ров! — Сорвались? — Вновь

Другой — через ров! — На снегу лат

Не знаю: заря? кровь?

Солдаты! Какого врага — бьем?

В груди холодок — жгуч.

И входит, и входит стальным копьем

Под левую грудь — луч.

И шепот: Такой я тебя желал!

И рокот: Такой я тебя избрал,

Дитя моей страсти — сестра — брат —

Невеста во льду — лат!

Моя и ничья — до конца лет.

Я, руки воздев: Свет!

— Пребудешь? Не будешь ничья, — нет?

Я, рану зажав: Нет.

Не Муза, не Муза, — не бренные узы

Родства, — не твои путы,

О Дружба! — Не женской рукой, — лютой,

Затянут на мне —

Узел.

Сей страшен союз. — В черноте рва

Лежу — а Восход светел.

О кто невесомых моих два

Крыла за плечом —

Взвесил?

Немой соглядатай

Живых бурь —

Лежу — и слежу

Тени.

Доколе меня

Не умчит в лазурь

На красное коне —

Мой Гений!

   Аналогичный процесс – процесс встречи с собственой Тенью – изображен и в поэме “Молодец”, но сюжет здесь жестче. В ней мы видим падение Маруси. Весь энерго-информационнный строй этой поэмы – вызывает отнюдь не чистые, глубинно-романтические эмоции, как то было с поэмой “На красном коне”. Видимо, Марусе так и не удалось найти в своей жизни разумного балланса между любовью и долгом (что было камнем преткновением для М. Цветаевой как человека). И позволив-таки Молодцу убить мать, брата, ребенка, а, значит, себя саму (то есть ребенка в себе, что равносильно – по Цветаевой – предательству собственной души), зачарованная им Маруся умирает, а на могиле ее вырастает цветок. Но цветок срывает сердобольный барин и отогревает его, а потом, когда тот превращается в хилую девушку-нежить,  возвращая Марусе некое подобие жизни, во время которой ей предстоит родить от Молодца младенца, не посещая при этом три года храм, жениться на ней…. В этой душевной смерти, провалившись в собственную Тень, будучи одержимой ею, Маруся не живет, а тлеет – среди так и липнущей, но чужеродной ей нечисти… В душе ее – кавардак и неразбериха. Наверное, кавардак в ее нетопленном доме в Борисоглебском переулке времен Революции отражает душную и неприглядную атмосферу подсознания, которое порой захлестывало сознание мутным, неосознаваемым желанием сбросить с себя ярмо долга. А долг заключался – в необходимости заботиться на износ в одиночку в голодные и холодные годы о двух малолетних дочерях, одна из которых, чем-то похожая на нее в детстве своей несобразительностью и неуклюжестью, которой так укоряла ее когда-то собственная мать, отсталая в развитии, не говорившая, придавленная материнской нелюбовью и раздражительностью, переходящей, наверное, порой и в вспышки рукоприкладства, – дочь Ирина. Ребенок, который не проявлял никаких способностей, кроме музыкальных, пытаясь что-то петь…

   Этому ребенку суждено было стать буквальной жертвой существующего в подсознании матери разлада между самой собой, а может, даже уже и не разлада, а – раскола… Ибо мать должна быть матерью, а не Снежной Королевой и если ее образ двоится, но негативная часть чувств к ней под действием чувств позитивных – уважением и воспитанностью, сочувствием к ее довременно угасающей жизни, – вытесняется в Тень, то это порой отстреливает в дальнейшем еще более резким РАСКОЛОМ ЛИЧНОСТИ НА СОЗНАТЕЛЬНУЮ И ТЕНЕВУЮ. К подобному расколу вели когда-то иудеев фарисеи, предлагая своему народу любить невыдержанного и самоуверенного Иегову – проекцию подсознания древнего иудея, которая исказила Бога до неузнаваемости так, что когда Сын Божий въехал в Иерусалим на осле в образе простого и кроткого плотника, якшающегося с калеками и нищими, рыбаками и кающимися мытарями – народ его не то что бы не узнав, а… подсознательно УЗНАВ, кто подсознательно, а кто и сознательно – ОТВЕРГ.

   Наверное, Цветаева бессознательно спроецировав на Ирину – свой собственный негативный детский образ – все-таки последовала жесткому закону сего непросветленного мира: закону борьбы всех против всех, который присутствует в наших архаических глубинах в виде мутных и смрадных, стадных страстей.

   Этот момент – неприязни к ребенку как к себе самой, – которого она, по ее же собственному признанию брала на руки всего раз 10 за жизнь – проглядывает в ее сне про уже умершую дочь, когда Цветаева испытывает необъяснимую физиологическую неприязнь к поданной ребенком ящерице: “Сон про Ирину.

   Держу ее на руках, верней — она меня обхватила (руками за шею, ногами за пояс.)

   — “Ну, поцелуй меня!” — Лицо — ее, прекрасные глаза ее темные, золотые волосы,– но веселая! здоровая!

   Целует. Взгляд немножко лукавый, как когда на: “Скажи: мама!” застывала с открытым ртом: — “М — а — а –а — а…”

   И вдруг подает мне — прямо к губам — какую-то движущуюся тесемочку:

— “Целуй!” — “Брось, Ирина, это гадость!” — “Это ящерица!” — “Какие же ящерицы — зимой?”

(Теперь соображаю.)

   Держа ее на руках, испытываю такую остроту блаженства, с которой не сравнится НИЧТО.– Непереносно как-то. (М<ожет> б<ыть> это и есть — Материнство?)

    В мягкой форме мы можем лицезреть сей закон в обычном курятнике, где существует куриная иерархия силы и власти, прозванная этологами ПОРЯДКОМ КЛЮВА. Это когда самая старшая и грозная курица в курином королевстве клюет вторую по важности даму, вторая – третью, и так – по цепочке … Так, расширяя круги дозволенного зла, “тяжелый” клюв доходит до цыпленка. Которого разрешается клевать всем…. Вот только животные не вносят в такое поведение распоясавшуюся человеческую культуру и сознательность.

   Отвести удар от себя, ударив другого. Восстановить нарушаемое равновесия отторгая раз за разом вместе с обидчиками часть себя – часть своей детской, нежной, еще, чистой, единственно-чистой, наряду со свято-материнской – Любви… Наверное, для того, чтобы умилостивить человека с бушующим внутри него пожаром, пожирающим как Кронос собственных детей, которую он назвал Дьяволом, дабы иметь возможность сваливать на кого-то собственный грех, и пришел на землю Христос. Пришел, чтобы показать нам как выглядит настоящий Человек – плоть от плоти Бога Живого , и как надо жить и умирать, полагая душу за други своя.

   А мы, ветхие люди, все еще думаем, что это он Бога пришел умилостивить, когда дал распять себя на кресте. Мы думаем, будто Бог – это тот самый Дьявол-садист из коллективного бессознательного иудеев и последующих европейцев , не сумевших достаточно ясно отделить ПЕРВООБРАЗ от ПОДОБИЙ, Чистоту – от собственных проекций, вызванных непрерывными отпадениями от Света Истины и падениями,- вплоть до самораспыления в Хаосе. И разве что праведный Иов, поставленный происходящим в тупик, робко осмелился пожелать иудейскому Богу, чтобы он, наконец, стал Богом!

   Христос был – Собирателем Человечества, которому он показал, как надо правильно Собирать Себя.

   А путь Собирания, по-видимому, был только один: лечить нелюбовь противоположым: Любовью, искоренять насилие – Ненасилием.

   Создавать лестницу-иерархию, противоположную закону кур.

   Для этого и лег на наш жертвеник, дабы умилостивить всех нас – Жертвенный Агнец.

   Эта глубочайшая, краеугольная проблема человечества, не видящего своей Тени и бьющего себя самого хвостом Дракона, породила в 20в такие уродливые явления, как фашизм и сталинизм. И поэтому пусть никому не покажется странными, натянутыми, притянутыми за уши параллели, которые я провожу между во многом замечательной, по-своему выдающейся женщиной М.А. Мейн – матерью М. Цветаевой – которая обладала незаурядным талантом пианистки и среднестатистическим немецким интеллигентом перед началом Второй Мировой войны. Это были люди, вспоенные из жилы чистой лирики, чистого классического искусства – и только. Им было недосуг до отслеживания противоречивых импульсов собственной натуры, вынуждавших их той же рукой, которой они играли на рояле величественные, героические или сентиментальные опусы Бетховена, Шумана, Вагнера – вести по отношению к тем, кого они считали не дотягивавшими до их прекрасного уровня недочеловеками, отнюдь не сентиментальную политику. Феномен этот хорошо известен психоаналитикам. Это – так называемые горящие угли, которые периодически сыпятся всем нам на голову и камни, которые возвращаются бумерангом. Ибо есть время разбрасывать камни и есть время – собирать их.

   И что бы с нами было, не будь в этой кровавой бане, в этой страшной, вышибающей разум буре – Строгого Самурая с его невидимым щитом (сознательно пишу это с большой буквы), который делает вид, что его нет, ибо Свет его очей – только еще больше взнуздывает наших внутренних бесов, умножая страдания и беззакония. И поэтому, распутывая узлы хитросплетений кармы – нельзя торопиться. Но ищущие Божьей Правды, ее,  несомненно,  обрящут и войдут в срок в нужные врата.

   Невидимый Бог, который уходит от нас, чтобы прийти, отворачивается, когда хотел бы – повернуться… Он “маленький мальчик – с ним не играют”, – так поется в композиции Сергея Калугина, – музыканта, который обращается в своем песенном творчестве к религиозно-метафизической тематике.

   Божественная Любовь не знает ненависти. Ее негативным выражением может быть только праведный божественный гнев, который всегда направлен на цели прямые и безусловно благие, как, например, изгнание Христом из храма торговцев, оскверняющих Дом Отца. Поэтому праведный, справедливый гнев по назначению, который никого не убивает, но способен очищать пространство внутри и снаружи, отнюдь не противоречит принципу ненасилия.

   Высоким памятником такого праведного гнева в искусстве, направленного на заклеймение несправедливости, являются, на мой взгляд, циклы стихов М. Цветаевой “Белый стан” и “Стихи к Чехии”. Замечательно по высокому строю души и стихотворение “Рассвет на рельсах”, также пропитанное сдержанным белым огнем:

Покамест день не встал

С его страстями стравленными —

Во всю горизонталь

Россию восстанавливаю!

Без низости, без лжи:

Даль — да две рельсы синие…

Эй, вот она! — Держи!

По линиям, по линиям…

(М. Цветаева “Рассвет на рельсах”)

   Душевный настрой и подъем этого стихотворения, особенно в песенном исполнении Веры Евушкиной и Елены Фроловой, не могут не передаваться читателю и слушателю. И эта заразительность была бы невозможна без искренности поэта. Прямо чувствуешь это движение поезда на реальсах со все нарастающей скоростью. Россия – это поезд, который от наших незаметных, но ощутимых усилий – “покамест день не встал и не вмешался стрелочник”- набирая скорость и усиливая обороты внутренних вибраций отрывается от Земли и превращается в небесную Русь… И весь этот ритм и напряжение проносятся перед внутренним взором – как в главной мечте 16-тилетней Цветаевой о том, чтобы жизнь в каждый миг времени была яркой и достойной. Чтобы каждый миг был – как жизнь. И жизнь бы и состояла из таких спресованных мгновений.

   Из писем к студенту П. Юркевичу (1906г) гимназистки М. Цветаевой:

   “”Идти против — вот мой девиз! Против чего? спросите Вы. Против язычества во времена первых христиан, против католичества, когда оно сделалось государственной религией и опошлилось в лице его жадных, развратных, низких служителей, против республики за Наполеона, против Наполеона за республику, против капитализма во имя социализма (нет, не во имя его, а за мечту, свою мечту, прикрываясь социализмом), против социализма, когда он будет претворен в жизнь, против, против, против!”

   “Одна противу всех” – одна за – всех в условиях, когда все – не готовы быть за одного. ПРАВДА ЭТОГО ОДНОГО, – вот один из ведущих глубинных мотивов цветаевской поэзии. “Без меня – народ неполный”, – сказал устами своего юродивого героя Юшки еще один “Достоевский” – писатель в чине дворника при Литературном институте Андрей Платонов. А ведь это принцип, входящий в православное понятие Соборности, без которого оно неполно.

   Принято думать, будто Цветаева прошла по жизни со знаменем индивидуалистического бунта, а то и богоборчества. Но все было – ровно наоборот. Марина Цветаева бунтовала против стадного инстинкта масс, втаптывающих в грязь Личность. А Личность – тем более личность со всем ее глубинным объемом, – это намного больше, чем индивидуальность, больше, чем социальная личность. Цветаева настолько все понимала, что еще в 1934г спустя год после прихода к власти еще не столь распоясавшегося Гитлера и за 3 года до начала жесточайших массовых репрессий в СССР написала прозорливые стихи:

   А Бог с вами!

Будьте овцами!

Ходите стадами, стаями

Без мечты, без мысли собственной

Вслед Гитлеру или Сталину

Являйте из тел распластанных

Звезду или свасты крюки.

23 июня l934

   А еще не так уж редко принято думать, будто М. Цветаева была в чем-то хуже так называемых “обычных” людей, которые широко открывают глаза и отплевываются, когда слышат, допустим, о мотивах инцеста в поэме “Федра”. Видимо, эти люди еще не познакомились со своим альтер-Эго и не знают о теневых аспектах всех архетипических фигур и всех разновидностей земных любовей.

   Большинство из нас отличается от Марины Цветаевой скорее теплохладностью, которая не позволяет нам копать вглубь Себя и искать тот тонкий, нежный аромат семени, из которого может вырасти на почве, покрытой скорбями и трудами – Аленький Цветочек с его тихим сиянием, которое проникает сквозь стены и замки. А самые лучшие цветы, как известно, растут “из сора” и никто не может взять на себя право отделять до времени зерна от плевел на засеянном Богом чужом поле, занимаясь чужими соринками или даже, быть может, бревнами. Свидетельство же этому – наши не цветочные дела.

   Я даже могу попытаться доказать свою мысль путем сравнения глубинной психологии К. Юнга и экзистенциально-глубинной философии М. Цветаевой, отраженной в ее эссеистике.

   Психология Юнга, а уж тем более фрейдовский психоанализ, не выходящий за пределы эмипирического, в конечном итоге упирается в ту же стену, от которой пытался оттолкнуться – в индивидуализм. Западный исследователь Джеми Моран пишет в книге “Православие и современная глубинная психология”:

   “Для христиан принципиально важна противоположность добра и зла, и такое отношение к этому основано на предупреждении Господа, что нельзя одновременно служить Богу и дьяволу. Даже в китайской философии, к которой так симпатизирует профессор Юнг, хотя и не отвергали существования зла, но обязательно принимали во внимание и существующее в мире добро. Так, например, по мнению Конфуция, зло существует не в царстве Бога, а является в злых людях и ограничивается только настоящим миром явлений; между тем как добро, несомненно, имеет вечную ценность, потому что добродетельные люди даже и по смерти своей не перестанут существовать, а переселятся на небо и будут там вечно находиться в присутствии Бога.

   Для Юнга добро и зло “спаяны в пламени”. Обособление заканчивается в момент обретения индивидуальности, которая находится на границе сознания и бессознательного и является соединением всего разъединённого, совершенной гармонией добра и зла, осуществлённой в личности и в мире, которому она принадлежит. У Юнга человек должен стремиться к обретению самости через слияние со своим низшим Я (Двойником, тенью), через избавление от совести и усиления эгоизма, то есть путь индивидуации”.

   В духовной иерархии, которую выстраивает Цветаева в своей блистательной статье “Искусство при свете совести”, а также в других лиро-философских произведениях, все совсем по-другому.

   Остановим внимание на малоисследованном и недооцененном эссе “Письмо к Амазонке”, написанном поэтом уже в зрелый период своей жизни в 1932-34гг. Но подойдем к нему издали – из темы Белого Всадника и Молодца, которые образуют не столько оппозицию, сколько взаимно переходят друг в друга, претерпевая вместе с индивидуацией героини ряд трансформаций. Белый Всадник как будто растет, а Молодец – убывает. Но в следующий момент Молодец возрождается снова, да еще и приводит с собой новый легион. И это – отражение внутренней правды глубинной реальности, которая неподвластна одним лишь собственным усилиям. Оружие против него уникально – это Аленький Цветочек. Но оно – только КЛЮЧ к СЕРДЦУ БОГУ, поскольку нам необходим Заступник и Защитник, своими силами – нам с собой не справиться. Ибо Тень появляется в результате вытеснения как всего самого лучшего, бескорыстного в данной нам от рождения натуре, так и неблаговидного, привитого не только личными проступками, но и неблаговидными чертами, запечатленными в генетике человека в ходе общей эволюции. И она затмевает и искажает голос Бога, затмевает чистоту божественного пламени коллективного бессознательного.

   Тень – это не Теневая сторона Бога, как полагают некоторые адепты всевозможных религий и верований. Она – не насылается на нас Богом в наказание за грехи. Тень – это возвращающиеся к нам зажатые в наших зубах наши “люблю” и “ненавижу”, наши преходящие, еще плотские – любовь и ненависть. Ибо ненависть и жестокость свидетельствуют о том, что Любви еще нет, так как Любовь, когда она есть, не делится в самой себе. Божественная Любовь-Агапе не знает ненависти. Божественным аналогом ненависти является только праведный гнев, как о том говорилось выше, который не убивает и не бьет, а только – срывает с нас маски, а бьем, оказавшись без защиты – мы сами себя – ибо в этом случае нам на голову сыпятся наши же горящие угли.

   Но Бог, как говорят Св. Отцы – несправедлив. Милость его превосходит жажду праведности и справедливости и он способен заслонить осознавшего свою греховную беспомощность человека от последствий Закона Бумеранга. А пока что Он – держит Щит, который сдерживает напор последствий наших же беззаконий и ждет, когда мы опомнимся.

   Поэтому Белый Всадник и Красный Всадник, Белый Всадник и Молодец – представляют собой временную оппозицию, свойственную душе еще больной, расколотой. Обретение же цельности изымает из оппозиции Тень и Белый Всадник остается один – всадник, блистающий божественно-лучезарным, Белым огнем, который есть Мир и Любовь.

   Возможен ли такой исход? По мнению К. Юнга – нет. Он считает, что психика изначально разведена на противоположности как залог и стимул развития и в то же время способ поддержание стабильности внутреннего гомеостаза. Для простоты Юнг называет такой конгломерант внутренней противоречивости термином “четырёхкомпонентный дуализм”. И даже полагает, что Догмат Св. Троицы необходимо дополнить четвертым компонентом – компонентом несколько обезличенного и прирученного, умиротворенного в результате психотерапевтических процедур Дьявола (назвав его каким-нибудь более приемлемым для сознания именем).

   Попытка изъять четвертый компонент, связанный с злом, по мнению Юнга, приводит к слому психики. Монада, Самость – обязательно включает в себя этот четвертый компонент, без него обретение целостности на пути индивидуации – невозможно.

   Совершенно верно. И верно отражает ту истину, что человек не может быть одиноким творцом своего спасения, он должен опираться на Руку Бога, который в итоге оказался у Юнга вынесенным за скобки. Что невозможно человеку, возможно – Богу.

   Путь к Самости без Бога – это путь к индивидуации с Сатаной, если говорить прямым текстом. Это путь опять-таки в никуда, который отыграется в дальнейшем очередными, нарастающими, как снежный ком, катаклизмами.

   Самость, Монада, Атман, Новый Адам, божественная Личность – это на самом деле названия световой реальности, которая невозможна без участия Св. Духа. это – ЧУДО ПРЕОБРАЖЕНИЯ, аналог которого мы видим в Чуде появления Света на Горе Фаворе. Преображение личности в голую Психею в Св. Духе – вот заключительный, выводящий за пределы четырехмерного дуализма, этап личностной трансформации.

   И все это интуитивно чувствовала и пыталась передать в своем творчестве, создавая свою личную мифологию, М. Цветаева.

   В “Письме к Амазонке” она выдвигает ряд основополагающих моментов на пути индивидуации и показывает их несостоятельность в случае, если душевно-духовные поиски проходят в стороне от Бога:

1. Любая любовь, которая не имеет своим концом Бога – является противоестественной.

      “Раз и навсегда: Богу нечего делать в плотской любви. Его имя, приданное или противупоставленное любому любимому имени — мужскому либо женскому, — звучит кощунственно. Есть вещи несоизмеримые: Христос и плотская любовь. Богу нечего делать во всех этих напастях, разве что избавить нас от них. Раз и навсегда им сказано: “Любите меня, Вечное. Все прочее — суета”. Неизменная, неизбывная суета. Уже тем, что я люблю человека этой любовью, я предаю Того, кто ради меня и ради другого принял смерть на кресте другой любви”.

   То есть такая вещь, как любовный союз, не преследующий духовные цели или цель деторождения, является блудом. Что полностью согласуется с Евангелием. А ведь Цветаева никогда не говорит умозрительно, руководствуясь чем-либо лишь потому, что “так принято” или “написано”. (“Что скажут люди” не имеет никакого значения, не должно иметь никакого значения, ибо все, что они говорят, сказано зло, все, что они видят, увидено злобно. Злым глазом зависти, любопытства, безразличия. Людям нечего сказать, они погрязли в зле”).

2. “Нельзя жить любовью. Единственное, что живет после любви — это Ребенок”.

     Слово “Ребенок” у Цветаевой тут – с большой буквы. Образ этот так многомерен, что требуется специальная работа, чтобы его осветить. Я не буду здесь углубляться в эту большую и крайне важную, интересную тему, а скажу кратко, что Ребенок – это в метафизическом смысле Божественный Ребенок: образ Бога и источник Жизни в глубине нашего сердца, и источник этот – отнюдь не умозрительный, его необходимо ощутить физически.

   3. Ребенок пребывает внутри нас изначально. “Ибо Ребенок есть врожденная данность, он в нас еще до любви, до возлюбленного. Это его желание быть раскрывает наши объятья.” И наш долг – родить его. То есть родиться Свыше. (Нам самим).

   А к этому – нет иного пути, как любовь к другим, а не себе, маленькому….

   Цветаева замечательно изображает этот момент через метафоры и аналогии любви двух женщин – Старшей и Младшей, как бы играющих в дочки-матери.

   Что заставляет Младшую приникать к груди Старшей?

   “Ей хочется любить — но… она любила бы, если бы… И вот она в объятьях подруги, прижавшись головой к груди, где обитает душа”.

   “Тут — ловушка Души. Попадая в объятья старшей, младшая попадает не в ловушку природы и не в ловушку любимой…Она попадает в ловушку Души….”

   “Боль — это измена своей душе с мужчиной, своему детству — с врагом. А здесь врага нет, потому что — еще одно я, опять я, я новая, но спавшая внутри меня и разбуженная этой другой мной, вынесенной за пределы меня и, наконец, ПОЛЮБЛЕННОЙ“. ( курсив М.Ц.)

   Отметим, что мужчина тут – это не психофизиологический мужчина, а образ – затемненного, грубо-плотского существа, неспособного любить Души – это сам Ветхий Адам, противоположный изначальному Адаму Кадмону или Новому Адаму, который может появиться только в результате Чуда Преображения. Таким “мужчиной” может быть и обыкновенная, слишком подвластная плотским инстинктам женщина.

     Поэтому сама по себе любовь двух более утонченных существ – в данном случае двух женщин – не более противоестественна, чем обычный грубо-плотский, по сути – блудный союз – мужчины и женщины, если они не связанны духовной любовью, исключающей плотскую связь. (Тут имеется ввиду идеал совершенного союза и это не догма, которую необходимо воплотить немедленно в еще неочищенной от страстей и противоречий собственной жизни, а руководство к действию по мудрому и постепенному выходу из тупиков и противоречий).

   Более того, такая любовь, ищущая в любви душу, даже естественней в случае двух данных женщин.

   А теперь вернемся к цветаевским образам еще раз.

   Итак: “”Боль — это измена своей душе с мужчиной, своему детству — с врагом. А здесь врага нет, потому что — еще одно я, опять я, я новая, но спавшая внутри меня и разбуженная этой другой мной, вынесенной за пределы меня и, наконец, ПОЛЮБЛЕННОЙ”.

   Теперь, кажется, мы наконец, уловили и уяснили цветаевский смысл.

   Обратим внимание – здесь изображен процесс индивидуации, процесс синтезирования и послойной интеграции в Эго своей глубиной сущности.

   Но как далеко может продвинуться это процессс? Ровно настолько, насколько не встанет на этом таком прекрасном и действительно необходимом на первых порах ТУПИК из нашего Эго и его теневых проекций.

   “Но младшая хочет не быть любимым ребенком, а иметь ребенка, чтобы любить, – пишет Цветаева.

   Она существо, “которому больше хочется иметь ребенка, чем любить. Которое больше любит своего ребенка, чем свою любовь.”

   Любовь к интегрированным граням своей индивидуальности и ее проекциям на любимых людей, в частности, на образ матери в лице любимой, под любящим взором которого мы расцветаем, распускаемся изнутри, как бутон – только этап на пути и затянувшись, исчерпывает себя.

   В случае обычной гетеросексуальной пары этот период влюбленности исчерпывает себя – рождением биологического ребенка, которого развитые родители способны полюбить уже более бескорыстной любовью, видя в нем существо, хоть и рожденного из себя, но – самостоятельное, с самостоятельной душой и судьбой, о котором необходимо заботиться в поте лица, забыв наконец о себе и обретя через это значимого Другого, обретя Мир вне себя. (Опять-таки, здесь берется идеальный случай гармоничной родительской любви, которая, опять-таки, возможна только при сотрудничестве человека с Богом).

   В затянувшемся же плотско-душевном союзе, который не переходит на уровнень духовно-агапической любви по образу духовно-душевной любви-дружбы Иисуса и Иоанна, начинаются внутренние противоречия, включающие проекции на образ любимого человека образа врага, например, образа Махечи (Снежной Королевы) – теневого аспекта непросветленного материнства, когда мать выступает в негативном образе эгоистического существа, которое тормозит, заедает взросление дочери или сына.

   Через проекции такого рода, видимо, прошла и сама Цветаева. В цикле стихов “Подруга”, посвященных поэтессе С. Парнок, отношения с которой отражены в “Письме к Амазонке” никак не в грубо-документальном, а трансформированном, художественно преломленном виде, из чего следует, что гипотезы о фактической составляющей союза двух неординарных женщин по большей части несостоятельны, образ Подруги двоится – на мать и Снежную Королеву. (Как двоится в автобиографической прозе Цветаевой и образ собственной матери).

   И вот Младшая находит выход из типика в том, что уходит к мужчине, чтобы родить собственного биологического ребенка. А Старшая… Старшая, вероятно, превращается с годами, продолжая идти вглубь Себя – в ту самую Самость, Монаду Юнга. Но конец этот – печален. На земном уровне – это до времени состарившаяся, закрывшаяся от всех, укрывшаяся от всех в собственных глубинах, отгороженная даже от пугающихся ее на улице детей женщина, которая стала для окружающих живой тенью. Зато внутри нее – цветистый Остров:

    “Этот Остров — земля, которой нет, земля, которую нельзя покинуть, земля, которую должно любить, потому что обречен. Место, откуда видно все и откуда нельзя — ничего.

   Земля считанных шагов. Тупик.

   Та Великая несчастливица, которая была великой поэтессой, как нельзя лучше выбрала место своего рождения… Она обитает на острове. Она создает остров. Самое она — остров. Остров, с необъятной колонией душ.

   Остров. Вершина. Сиротство”.

   Цветаева объясняет, почему это так: “Природа так же ненавидит монастырь, как и остров, к которому прибило голову Орфея. Она карает нас вырождением. Но в монастыре у нас есть Бог, чтобы просить о помощи, на Острове же — только море, чтобы утопиться”.

   Все верно! Самореализация без опоры на Бога, – слишком большое богатство, чтобы войти с ним в Царствие Небесное. Его необходимо сначала отдать нищим, то есть только-только вступающим на духовный путь, а взамен попробовать стяжать “нищету духа”, позволяющую увидеть свою малость перед величием Бога, увидеть себя – как малую частицу Бога. Ведь уравнивание Творца и Творение, Творца и Тварь, как это делает Юнг, равносильно некоторым гностическим ересям в раннем христианстве.

 И все же сам дерзновенный порыв объять необъятное – высок и благороден, хоть и тщетен при своей незавершенности. Благороден порыв познать человеческую Душу:

 “”Плакучая ива! Неутешная ива! Ива — душа и облик женщины!.. Седые волосы, сметающие лицо с лица Земли. Воды, ветры, горы, деревья даны нам, чтобы понять человеческую душу, сокрытую глубоко-глубоко. Когда я вижу отчаявшуюся иву, я — понимаю Сафо”.

   Каков же земной – тоже еще несовершенный – прообраз небесной любви? Какую любовь можно назвать в контексте цветаевского эссе подлинной, называемой здесь любовной любовью ( в других ее текстах словосочетание “любовная любовь” может иметь другой смысл).

 

   “Любовная любовь — детство. Любящие — дети. У детей не бывает детей.

   Юные и старые, они более всего — душа. Все остальные, являющие тело, не относятся к ним, относятся не к ним или пока относятся”.

   Так говорит Марина Цветаева, которая, видимо, отождествляла себе с “великой любовницей, ищущущей в любви любовную любовь и прихватывающей свое добро всюду, где его находит”.

   Всю жизнь она искала благодарных и податливых учеников – благородных мальчиков с еще чистыми, юными сердцами – которых она видела “такими, какими их задумал Бог, но не осуществили родители” и стремилась помочь им осуществиться, проецируя на них трансцедентный образ Божественного Ребенка и предлагая себя в качестве “матери”. Но люди обычно – ее не понимали… Да и она себя – не всегда понимала, ведь сердце у нее значительно перевешивало голову и порой сбивалось, смущалось, падало камнем вниз или возносилось. Сердце и себя – не всегда понимало. Сердце взлетало и падало, падало и взлетало…

И падает шелковый пояс

К ногам его – райской змеей…

А мне говорят – успокоюсь

Когда-нибудь, там, под землей.

Я вижу надменный и старый

Свой профиль на белой парче.

А где-то – гитаны – гитары –

И юноши в черном плаще.

И кто-то, под маскою кроясь:

– Узнайте! – Не знаю. – Узнай!-

И падает шелковый пояс

На площади – круглой, как рай.

(М. Цветаева “Дон Жуан”)

Разлетелось в серебряные дребезги

Зеркало, и в нем – взгляд.

Лебеди мои, лебеди

Сегодня домой летят!

Из облачной выси выпало

Мне прямо на грудь – перо.

Я сегодня во сне рассыпала

Мелкое серебро.

Серебряный клич – звонок.

Серебряно мне – петь!

Мой выкормыш! Лебеденок!

Хорошо ли тебе лететь?

   Проблески понимания демонстрировали лишь некоторые родственные души – души прирожденных поэтов-детей, связанные между собой и сквозь “расстояния, версты, мили” проникающим поверх телеграфных проводов кастальским духом чистой Поэзии – М. Волошин, Б. Пастернак, Рильке… В эссе “Пленный дух” Цветаева приводит собственные слова А. Белого о ее – удивительности, о главной ее – скрытой от глаз – особенности: “”Дайте мне просто быть счастливым. Потому что сейчас я — счастлив, потому что от нее — всегда сияние. Господа, вы видите, что от нее идет сияние?..Сияние и успокоение. Мне с ней сразу спокойно, покойно. Мне даже сейчас, вот, внезапно захотелось спать, я бы мог сейчас заснуть. А ведь это, господа, высшее доверие — спать при человеке. Еще большее, чем раздеться донага. Потому что спящий — сугубо наг: весь обнажен вражде и суду. Потому что спящего — так легко убить! Так — соблазнительно убить! (В себе, в себе, в себе убить, в себе уничтожить, развенчать, изобличать, поймать с поличным, заклеймить, закатать в Сибирь!)”.

 Обращаясь к дорогим людям, Цветаева часто называла себя – самой Психеей. Иногда – голой Психеей. И даже порой – ободранной…

   Психея ведет происхождения от слова “психе” (душа) и первоначально, при появлении в 18 в психологии как науки предполагалось, что это будет наука о о сущности, месте пребывания, свободе и бессмертии души. И. Звягин пишет: “”Психея представлялась в образе бабочки, то вылетающей из погребального костра, то отправляющейся в Аид. Иногда бабочка прямо отождествлялась с умершими. По Пифагору Психея питается кровью; кровь — “седалище души”. Психея представлялась и как летящая птица, в виде орла, устремляющего ввысь свой полёт. Однако Апулей закрепил образ Психеи как молодой девушки с крыльями бабочки. Будучи хрупкой и беззащитной, бабочка является символом недолговечности, краткости жизни и счастья, непостоянства, а бабочка, летящая на огонь, — символ гибельного, но неодолимого влечения, но Психея стала олицетворением того, что хрупкая душа-бабочка, пройдя огонь, достигла своей мечты, не смотря ни на что.

   В веках этот мотив повторялся. В России эта прекрасная история передавалась из поколения в поколение. Записал ее известный русский писатель Сергей Тимофеевич Аксаков (1791 – 1859)… Эта с первого взгляда, детская сказка на самом деле является отблеском творения древних греков. “Аленький цветочек” воссоздает лейтмотив “Эрота и Психеи” в сознании русского человека… если греки представляли, что хрупкая душа Психеи нашла свою любовь, то в русской интерпретации молодая девушка вернула красоту чудовищу и сохранила любовь к нему, продемонстрировала искренний альтруизм и самопожертвование. Психея была одержима желанием, мечтой достигнуть собственного совершенства, в то время как ее русский аналог достиг любви, безвозмездно сохраняя чужую душу и красоту… Многие писатели повторяли в своих работах историю “Эрота и Психеи”, но никто из них не передал хрупкости “Аленького цветочка” так, как передал его русский народ”.

   А еще Цветаева, – если вновь вспомнить соционику с ее определением социотипа ЭИИ (Достоевский) как Психолога, стало быть, того, кто занят Психеей, наверное, лелеяла тайную наждежду, что кто-то из этих мальчиков с нежными сердцами окажется одновременно сильным и надежным спутником, на которого она, наконец, сможет опереться в своих многочисленных жизненных трудностях. И образ этот должно быть напоминал ЛСЭ (Штирлица) – ее соционического дуала – на которого очень похож Володя Алексеев из ее лучшей прозаической вещи “Повесть о Сонечки”, которого она называла мужской частью своей души.

   Однако в реальной жизни Цветаевой приходилось брать Штирлицевскую половину нагрузки на себя, исчерпывая до времени отпущенный ей запас молодости. И эта преждевременная физическая и психическая исчерпанность, – а под конец жизни Цветаева уже была на физическом плане очень уставшей, с измученным внешним видом женщиной, существование которой протекало в основном между столом кухонным и столом письменным, – совсем не случайна. Ибо Молодец, которого Маруся так и не назвала по имени, так и не прокляла в своем сердце из жалости ли, из тайной ли симпатии ко всему заблудшему и проклятому, который был связанный Белым всадником ради ее любящего сердца уже на самом входе в алтарь, мог взять реванш… И Цветаева торопилась передать эстафету высокого рыцарства сыну, которого даже назвала Георгием в честь своего любимого святого, проецируя на него образ Божественного Ребенка больше чем на кого бы то ни было и заботясь о нем с лихорадочным невротизмом матери, искупатющей ко всему прочему – грех перед младшей дочерью. В своем самопожертвовании – отчаянном самопожертвовании вразнос – Цветаева дошла до физического предела, добровольно уйдя из жизни скорее всего затем, чтобы прикрыть сына от Системы с ее НКВД, державшим его на мушке из-за родства с “писательницей-белогвардейкой.”

   В год своей гибели Цветаева записала в черновой тетради: “Еще одно: про мою пресловутую гордыню. Одаренную всеми дарами — дочь неба — бросили с седьмого из них (небес) в самую базарную гущу в живой комок хозяек и служанок. И в ответ на все мои усилия:

   — Разве так продают? — Я не умею продавать. — Разве так покупают? — Я не умею покупать. — Разве так метут?.. — Я не … Почем я знаю как метут? У нас там не мели… — Где — у вас? — В Эмпиреях.

   Ведь я на этот возглас — вызвана. Это моя последняя оборона…” (24 января 1941)”.

   Г. Померанц выстраивает иерархию русских поэтов в плане их высоты и чистоты их горения следующим образом: “Пока сохpаняется стеpжень отpешенности, порачение духа в действии, отрыв от целого невозможны. Это пеpвый кpуг, рублевский. В жизни обыкновенных людей возможно только пpиближение к pублевскому кpугу, но пpиближение возможно. Я вижу его в поэзии Матеpи Маpии. Гении золотого и сеpебpянного веков, даже самые светлые, чаще пpебывают на дpугих уpовнях. Надо оговоpиться, что ни один поэт не пpикован к ступени, на котоpой естественней себя чувствует. Он вpеменами поднимается над ней, вpеменами опускается. Светлые поэтические гении обычно поднимаются до пpеддвеpия рублевского кpуга и на мгновения в него заглядывают. Ну, пpимеpно, у Пушкина: “Куда б не тоpопился ты, хоть на любовное свиданье, все же остановишься невольно, благоговея богомольно, пеpед святыней кpасоты.”

   Вот такое незаинтpесованное воспpиятие женской кpасоты как символа кpасоты божественной есть то мгновенное пpикосновение того высокого духовного уpовня, котоpое стpастной натуpе Пушкина доступно было только в иные какие-то моменты, но эти моменты он ценил и умел запечатлеть в своих стихах. Пpеимущественная сфеpа наших поэтов ниже: там, где стеpжень отpешенности утpачен, а стpасти ведут к помpачению. Оно, впpочем, неглубоко. Вpемя от вpемени возобновляется ток из бесконечного и как бы заново пpоходит по обмоткам магнита, намагничивая железный бpус. Сколько б не возмущался Сальеpи, очевидной спpаведливости в этом действии благодати нет. Пастеpнаку она была дана за его вечное детство. Еще ниже уpовень буpных гениев демонических стpастей. Ниже не в смысле твоpческой силы, – в смысле твоpческой силы это, быть может, самое высшее искусство. Уpовень любви Маpуси к молодцу или негодование, ставшее ненавистью. Стpасти, как пожаp, оставляют после себя пепелище, и четвеpтый уpовень – это безжизненный пепел, сеpая скука, тоска. Сеpый цвет также пpиходит на ум, как синий – в цветаевском письме Пастеpнаку, котоpое я вам уже читал. Рублевский кpуг – бел. Тpетий уpовень синь, четвеpтый сеp, с багpянцем. “

     Огнь-синь, в которую унеслась Маруся вместе с Всадником, заслонив Молодцу вход в Алтарь своим беззащитно-любящим сердцем и вновь обратив его в Доброго молодца на коне (который мог опять стать перевертышем, возобладай вновь в Маруси адский пламень страстей) – это еще не Белый Огонь. В православии – это скорее уровень прелести. Однако не будем судить слишком строго. Тот же Г. Померанц так развивает свою мысль о духовной иерархии поэтов уже в отношении к Цветаевой: ” Если вы действительно поднялись на уpовень того, что Цветаева называла “огнь бел”, то есть чистотой любви к Духу, то вы пpосто естественно, без всякой боpьбы с пpелестью увидите коптящее пламя как коптящее. На фоне белого оно будет темным, и не будет нужды боpоться с этим. Но если вы находитесь в данный момент в состоянии помpачения, то то же коптящее пламя будет для вас все-таки источником света, хотя и несовеpшенного света. Есть такое положение, что каждая книга будет кому-то на благо, найдет, как говоpится, своего читателя.

   По отношению ко тьме помpаченного сознания, котоpое пpебывает в совеpшенной бездуховности, “огнь синь” – полет куда бы то ни было – есть все же пpеодоление инеpции, есть все же какое-то начало пути”.

   И действительно, Цветаева сумела раскрыть, пусть, может и не до конца, данный от Бога талант – Модель (говоря в технических терминах соционики) ЭИИ (Достоевского) в его глубинной энерго-информационной составляющей. Да и вообще – ОБРАЗ БОЖИЙ (МОДЕЛЬ Человека). То есть сумела подарить нам Жизнь – через свои бессмертные стихи. Сумела стать человеком, а не просто лицом с необщим выражением, сумела стать личностью, Которая берет начало не от слова “личина”, а от слова “лик”, хоть лицо ее и было скрыто за маской “сильной” женщины. Хоть подобие, заложеное в нее Богом, но не осуществленное родителями, быть может, и не дотягивало – не нам судить – до богоподобия.

   С другой стороны, а была ли маска? Была ли “слабая” женщина?

И что есть слабость и сила в нашем мире перевертышей и запутанных причин и следствий?

У Р. Рождественского есть удивительно мудрое стихотворение:

Притворись

большим и щедрым,

полыхающим в ночи.

Будто ливень по ущельям,

по журналам грохочи.

Притворись родным,

родимым,

долгожданным, как капель.

Притворись необходимым!

Притворился?..

А теперь

открывай окно пошире,

отряхнись от шелухи.

НАДО

СОБСТВЕННОЮ ЖИЗНЬЮ

ДОКАЗАТЬ

СВОИ СТИХИ…

Просьба, содержащая страшную тайну, высказанную когда-то М. Цветаевой С. Эфрону, сбылась:

Все твое: тоска по чуду,

Вся тоска апрельских дней,

Все, что так тянулось к небу,-

Но разумности не требуй.

Я до смерти буду

Девочкой, хотя твоей.

Милый, в этот вечер зимний

Будь, как маленький, со мной.

Удивляться не мешай мне,

Будь, как мальчик, в страшной тайне

И остаться помоги мне

Девочкой, хотя женой.

   И как знать, быть может там – за огненно-синими небесами – куда улетела Маруся, волоча на себе полуистлевшего Молодца – ждет ее тот самый Строгий Самурай, подхватывающий тех, кто в ужасе бежит из сего мира, отталкиваясь до предела от его безобразно-обезбоженной стороны и не имея больше надежды даже на себя? Подхватывающий – бегущую по краю пропасти во ржи детвору из породы Индиго?

   В песне на стихи Т. Алешиной, – она пишет музыку также и на цветаевские стихи, – есть строки:

   Ветром ли, порывом любви

   занесло меня в эту высь?

Вы подвели, крылья мои,

и я падаю камнем вниз.

Тянет мой прах к себе земля,

объятый страхом, разум в агонии.

Небо, в руках твоих жизнь моя,

не разжимай синих ладоней!

Небо, я знаю, что это безумие,

сердце мое – дитя не разумное,

глупый птенец с неокрепшими крыльями

ношу взвалил на себя непосильную,

ввысь устремился за белою птицей.

Небо, не дай мне разбиться!

Тянет мой прах к себе земля,

объятый страхом, разум в агонии.

Небо, в руках твоих жизнь моя,

не разжимай синих ладоней!

   Даже если Марина Цветаева – падающая звезда, то нам, стоящим – она восходящая. Нам, не живущим, она – даже умирающая – светит.

   Ведь мы в своем большинстве пребываем на внешней стороне Земли. Мы – каждый на своем отрезке Пути по Собиранию Себя и видим в Зеркале для героя – что-то свое.

 “Полюбите нас черненькими, беленькими нас всяк полюбит!”, – этот гуманистический призыв Ф.М. Достоевского – как нельзя лучше подходит в качестве путеводной нити при прочтении жизни и судьбы большого русского поэта и мыслителя Марины Цветаевой – звезды, еще не открытой и неузнанной на нашем духовном небосклоне.

17.12.2011г

Использованная литература:

 

1. М. Цветаева. Сочинения.

2. Гуленко В. “Архетипическая трактовка модели психики в соционике”. Статья.

3. Звягин И. Аленький Цветочек. Статья.

4. Лютова С. Марина Цветаева и Максимилиан Волошин: эстетика смыслообразования. Монография.

5. Моран Д. Православие и современная глубинная психология. Монография.

6. Уилбер К. “Спектр сознания” .Глава 7.Интеграция Тени. Монография.

Толкунова Е.Э. Информационная энергетичность как истинный показатель силы функции

  Благодарю Михаила Большакова,  

                                 вдохновившего меня на то,

чтобы написать эту статью.

 

          В 2008 году мной была написана статья “Уточнение значений мерности функций”.

       В статье я определила мерность функций как их силу с точки зрения способности ориентирования человека по этим функциям во времени и обосновала нарастание значений мерности по кольцам от ролевой до творческой в ментальном кольце и от суггестивной до демонстративной в витальном кольце соответственно.

         Из статьи следует, что у экстраверта, например, самая сильная функция в ментальном кольце – творческая интровертная, а у интроверта – творческая экстравертная. Это заставило задуматься над тем, что пора ввести в соционику ещё один показатель силы функций, связанный с объёмом работы человека по тем или иным функциям в течение времени, с непрерывностью-дискретностью работы функции.

         Так как акцептные функции ориентированы на получение информации из внешних источников, то их работа должна быть непрерывна. Продуктивные же функции, ориентированные на создание нового, во времени работают дискретно. Таким образом, четыре функции будут работать в непрерывном режиме – ролевая и суггестивная соответственно, базовая и ограничительная соответственно, и четыре же – в дискретном режиме: болевая и активационная соответственно, творческая и демонстрационная соответственно.

           Для наглядности базовую функцию можно представить, например, как постоянно работающий в комнате отопительный прибор, когда на улице холодно. А вот когда становится ещё холоднее, мы включаем более мощный прибор (творческую), хотя можем пользоваться им реже, чем первым, только в сильные морозы. При этом если мы, например, за месяц подсчитаем и сравним  израсходованную этими приборами энергию, то её количество для каждого из них будет зависеть от того, как часто мы будем  этот прибор использовать. Если более мощный прибор (творческую) использовать часто, то количество потребляемой им энергии окажется больше, чем у менее мощного (базовой). Если – редко, то базовая окажется в этом смысле сильнее. Мы можем и вообще отключить менее мощный прибор (базовую), используя более мощный (творческую), а если на улице не будет морозов, можем вообще не включать более мощный (творческую) и обойтись с помощью менее мощного (базовой).

           Теперь можно ввести понятие информационной энергетичности функции, которая будет учитывать и мерность как способность ориентироваться по вопросам функции во времени, и объём работы, связанной с данной функцией в течение времени.  Итак, информационная энергетичность функции – это сила функции, которая зависит от способности ориентирования человека по вопросам этой функции во времени (мерности функции)  и от объёма работы по функции за рассматриваемый период. Объём работы функции за рассматриваемый период назовём частотой использования функции.

          Если бы человек мог непрерывно работать по всем своим функциям, тогда бы энергетичность этих функций соответствовала мерности и возрастала бы от ролевой к творческой (по ментальному кольцу) и от суггестивной к демонстрационной соответственно (по витальному кольцу). Но так как четыре из восьми функций работают в дискретном режиме, и, кроме того, в каждом конкретном случае человек по-разному может использовать эти функции (реже или чаще), а в каких-то ситуациях, по тем или иным причинам и не использовать вовсе, то и судить об информационной энергетичности функций здесь можно лишь, рассматривая каждого конкретного человека в определённый период его жизни

           При этом вполне может оказаться, что у представителя какого-нибудь ТИМа информационная энергетичность базовой функции за определённый период времени будет выше, чем творческой, а у другого представителя того же ТИМа за тот же период, наоборот, информационная энергетичность творческой функции окажется выше, чем базовой. То же можно сказать и о соотношении сил  акцептной ролевой и продуктивной болевой, продуктивной болевой и акцептной базовой функций, то есть, о соотношении сил между двумя любыми соседними по мерности функциями, а именно – между функциями с мерностью 1 и 2, 2 и 3, 3 и 4.

            Кроме того, можно сравнивать и информационную энергетичность двух функций с одной мерностью. Так например, у человека, находящегося в стрессовой ситуации, информационная энергетичность функций витального кольца окажется выше соответствующих им по мерности функций ментального кольца. Ну и, наконец, рассмотрение полученных результатов позволяет предположить, что разные подтипы одного и того же ТИМа различаются как раз по соотношениям информационной энергетичности функций, но это уже – предмет другого исследования.

       Предлагаю ввести количественную характеристику данного показателя – информационной энергетичности функции таким образом: величина показателя будет складываться из мерности функции и значений частоты её использования, а именно: если функция не используется – 0, используется редко – 1, средне -2, часто (непрерывно) – 3. Тогда самая высокая из возможных информационная энергетичность у одномерной функции – 4 (1+3), у двумерной – 5 (2+3), у трёхмерной – 6 (3+3), у четырёхмерной – 7 (4+3). Самая низкая из возможных информационная энергетичность равна значениям мерности. Таким образом получается, что  даже двумерная функция может превзойти по силе четырёхмерную при условии, что четырёхмерная по каким-либо причинам не будет использоваться. А вот одномерная функция даже при непрерывном её использовании не сможет превзойти по силе даже совсем не используемую четырёхмерную, а может лишь сравняться с ней при этом условии. Ну и, конечно, нельзя забывать, что по маломерной функции, имеющей даже очень высокое значение информационной энергетичности, в нестандартной для человека ситуации, он может оказаться совершенно незащищённым, так как мерность функции связана с ориентацией во времени.

              Таким образом, можно утверждать, что информационная энергетичность функции и является действительным показателем её силы. Информационная энергетичность численно равна сумме двух величин –  значений мерности, где

1 – ролевая и суггестивная,

2 – болевая и активационная,

3 – базовая и ограничительная,

4 – творческая и демонстрационная

и значений частоты использования функции, где

0 – не используется,

1 – редко используется,

2 – средне,

3 – часто.

Интервью с Евгением Шепетько – 4 (продолжение)

 

 

Татьяна

Есть такое понятие у моряков – «Точка возврата», откуда еще можно вернуться на базу. Потом оглядываться уже некуда. Женя, после «Манифеста» мне больше не хочется оглядываться на свое прошлое восприятие соционики. Здесь Вы, видимо, возразите и скажете что-нибудь поучительное, например – вот так порой бывает: выносят «хлам» из старой квартиры, а вместе с ним и рояль «беккер», и пару неизвестных подлинников известного автора, и словарь Евфрона и Брокгауза и много чего другого старого, но вечного и не забытого.

Евгений

Благодарю за Вашу оценку Манифеста Соционики!

После публикации Манифеста чувствую себя обновлённым, в том плане, что есть ощущение передачи – передана часть существенной проблематизации  «под опеку» другим теоретикам и истолкователям соционики. До этого множество явных и неявных вопросов, сформулированных и исподволь поставленных Аушрой Аугустинавичуте, когда-то были словно «обрушены» на меня, как и на  других социоников, которые были частыми гостями в её гостиной.

Вы правы, я далёк от того однозначного подхода, чтобы показывать соционическую теорию и так или иначе работающие методы Аушры Аугустинавичуте только в негативном свете, но ищу язык и способы обнажить обстоятельства и недра «соционического дела» в объективном свете. Я хочу показать и привлечь внимание к тому, что необходимо разобраться в проблемах, связанных с самочувствием личности в типе и мироощущением человека в «капсуле» соционики – всё это жизненно важные вопросы для соционической науки и не являются предметами праздного любопытства. И мои критические исследования представляют собой попытку понять: что же делает соционика с психикой, что делала Аушра Аугустинавичуте с собой и с теми учениками, кто искал  новый глубоких психологических знаний, кто верил и верит в её открытия. И я утверждаю, что соционика является не просто совокупностью слепков типов, а интеллектуальной структурой, обладающей собственными разумными свойствами. К этому ещё нужно прибавить и тот набор свойств, которые приданы соционике социониками, т.е., не существовавшими в типологии изначально, а так или иначе инициированными или произведёнными в пространстве типологии самими исследователями, в том числе, внешним (диагностика типов и отношений) и внутренним (типологическая интроспекция) процессом исследования…

Татьяна

 

Женя, Григорий Александрович мне недавно поведал, что Вам принадлежит еще и честь создания первых соционических журналов, цитирую: «НЕОБХОДИМО обратить внимание возможного читателя(-лей) на ПОДВИЖНИЧЕСКУЮ деятельность участников ВШС по изданию и РАСПРОСТРАНЕНИЮ Первого соционического журнала «16» ВНЕ зависимости от того, отдавали они себе в этом отчёт или не отдавали!!….

(Тут и совмещение этой большой работы с учёбой, – и ночёвки в аэропорту Внуково на пачках журнала при отправке его, – и совершенно дикая работа по оформлению подписки на этот журнал…) Вообще, НЕОБХОДИМО выделить факт издания этого журнала как СОБЫТИЕ в жизни соционики!!!»

Евгений

Благодарю Григория Александровича (Григория Александровича Шульмана), что он придаёт такое значение журналу «16»! И действительно, тогда это было крупное интеллектуальное событие, конечно, прежде всего, для Соционики. Выпуск журнала (1990-91 годы, вышло 7 номеров) к тому моменту назрел и произошёл как-то стремительно. Всё началось с нашей договорённости с Дмитрием Ритчиком, который, к тому времени, разбирался не только в соционике, но и в редакторской программе/технике, и имел возможность выпускать качественные макеты журнала, т.е. решать все проблемы с оформлением. Для того времени, ещё раз соглашусь с Григорием Александровичем, это поистине был новаторский интеллектуальный продукт. Немалую лепту в его раскрутку вложил Савелий Кашницкий, сделавший ему рекламу в журнале «Охрана труда и социальное страхование». Много хлопот ушло на рассылку рекламных номеров с листками подписки по этим четырёмстам адресатам (в ответ на письма, пришедшие по рекламе Савелия Кашницкого с запросом на наш журнал), расположенным – без преувеличения – по всему Советскому Союзу. Рассылка журналов, реклама, подписка – параллельно сопровождались участием в конференциях (не только соционических) и их организацией… Например, летом 1990 года я организовал первую и, пока что, единственную Вильнюсскую соционическую конференцию, в рекламе которой мне помогла Сауле Лесауските. Кроме прочего, стоит упомянуть, что в те годы было не просто договориться с типографиями (в нескольких мне/нам было отказано), и, также возникали трудности с распространением в книжных магазинах. Этот журнал задался целью: консолидировать все соционические направления, мы получали немало статей с разных городов, и я (кажется и Дмитрий Ритчик) специально встречался с представителями разных ещё юных соционических школ. Впрочем, у нас Ритчиком был некоторый внутрижурнальный спор, а именно: он выступал за то, чтобы в журнале было представлено максимальное количество различных направлений, я же пытался отстаивать позицию, чтобы половину материалов в нём составляли (в сумме): тексты К.Г.Юнга, Аушры Аугустинавичуте и нашей школы (Вильнюсской Школы Соционики). В работе над журналом в Москве нам помогали: Константин Бабкин и Наталья Лозицкая, за что я им весьма благодарен. И ещё: Дмитрию Ритчику помогал Сергей Филимонов. Тираж журнала доходил до 500 экз.

Наверное, стоит сказать, что в эти же годы на конференции был принят устав Редакционного Совета Соционики, и выбран его состав из 7 человек (в том числе и я). Но за последующие годы я не знаю ни одного случая, чтобы какие-либо соционики, в том числе и издававшие книги, обращались за оценкой и разрешением в этот совет, по крайней мере, ни к Аушре Аугустинавичуте, ни ко мне (о других членах редакционного совета не знаю). В то время я учился математике в Вильнюсском Университете, имея свободное посещение за хорошую учёбу, что я и использовал.

Не могу не сказать, что лично для меня все эти хлопоты, порой и увлекательные, не имели никакого сравнения с хлопотами и трудностями в главном для меня проекте – организацией Колледжа в Екатеринбурге, Колледжа Культуры Отношений, программа которого была посвящена только проблематике соционики. Он был официально зарегистрирован, обучение велось 2,5 года, и реально он просуществовал с 1993 по 1997 годы. Вот там то, что было получено за годы непосредственного обучения у Аушры Аугустинавичуте, и то, что изучено в её текстах и текстах Юнга, и то, что открыто или добавлено мной или в ВШС – всё это составило большую программу, и по ней прошло обучение около 300 учащихся. В 1998 году, когда этот Колледж стал распадаться, в Екатеринбурге я читал семестр лекции по соционике на психологическом факультете Уральского Университета – его студентам…

Татьяна

 

Женя, Вы позволите – я еще раз углублюсь в историю нашей переписки теперь уже на «кадровую» тему, которая возникла в связи с предложением Вам поучаствовать в создании статей в некоторые московские кадровые журналы. И вот почему. Работая в рекрутинге и кадровом консалтинге, я убедилась в полезности соционики: руководители почти каждый день делают в работе элементарные соционические ошибки! Но, одновременно, многих руководителей не следует приобщать к тайнам соционического типа их подчиненных и особенностей межличностных коммуникаций: может возникнуть надуманное доверие и надуманная неприязнь. Углублюсь в историю, чтобы вспомнить, как все это было пятнадцать лет назад с Вашим участием, порекомендую читать современные выпуски журналов «Управление персоналом» и «Секретарское дело» со статьями, как это выглядит сегодня в «хороших руках», и ужаснусь тому опыту, где в организациях соционику применяют жестко и однозначно. Впрочем, Ваш текст «все тяжкие» соционики в кадровой работе предъявляет вполне. Женя, пусть несколько фрагментов из Вашей будущей статьи на кадровую тему отразят завоевание соционикой темы HR.

Евгений

О нашей кадровой работе в связи с соционикой я могу сказать следующее…

Первый наш опыт кадровой работы начался со знакомства с директором социологического центра из Днепропетровска, с Викторией Ивановной Гудрамович, с которой у нас затем было несколько совместных договоров и о которой у меня остались самые тёплые воспоминания. Знакомство это состоялось через моего отца (Валерия Фёдоровича Шепетько, доктора философских и социологических наук, который в то время в Вильнюсе руководил социологической лабораторией); и почти сразу же во всём этом деле начал участвовать Феликс Шехтер. В течение нашего первого договора (Березняки, Москва, и др., строительно-монтажные управления) в 1987-89 годах, – можно сказать, что я ещё учился у Феликса Шехтера определению типов, да отчасти и теории. Впрочем, к тому времени непосредственное обучение и влияние самой Аушры Аугустинавичуте было уже более значительным. В организациях мы вместе с Феликсом Шехтером определяли типы, прорабатывали вопросы совместимости, улучшения микроклимата в коллективах, обсуждали всё с Викторией Ивановной Гудрамович, а затем с ней составляли отчёты. В эти же годы (в 1988 году) через Викторию Ивановну мы начали сотрудничество с Центром Креативных Исследований (в Москве), учреждённом при советской социологической ассоциации (тогда же я и Феликс Шехтер стали членами социологической ассоциации, а через год-другой, если не ошибаюсь, ими стали Сергей Филимонов и Дмитрий Ритчик). В Центре Креативных Исследований и в советской социологической ассоциации нас курировал Эдуард Николаевич Фетисов; он нас хорошо принял, хорошо принял соционику, и в этом сотрудничестве огромная заслуга Виктории Ивановны Гудрамович. В конце 1989 года Ф. Шехтер (а затем и Д.Гиршович, ещё один теоретик из нашей группы) уехал на ПМЖ за границу, и наша команда (Вильнюсская Школа Соционики) перестроилась в новый состав: я с Сергеем Филимоновым и Дмитрием Ритчиком, – мы участвовали в договоре по консультированию – во Львове и в Мукачево, в 1990-91 годах (под чутким руководством Виктории Ивановны Гудрамович на площадках данных консультационных договоров). А далее вмешалась общественно-политическая «обстановка».

Если абстрагироваться от совместных преподавательских, журнальных, семинарских и исследовательских проектов, то можно сказать, что около 1992 года в консультационной деятельности мы стали расходиться с коллегами в стороны. Сергей Филимонов и Дмитрий Ритчик занялись своими проектами, которые в этой области меня почти не касались. Но в преподавательской сфере мы продолжали сотрудничать  – мы совместно вели занятия (ещё с целым рядом преподавателей из других областей психологии) в созданной в конце 1991 года образовательной структуре, которая называлась «Институт Человекознания», в нём был соционический факультет (один из четырёх действовавших факультетов,  первые полтора года я был деканом факультета соционики). Занятия института велись в Екатеринбурге, Москве, Питере, а также полгода в Днепропетровске, директором и учредителем «Института Человекознания» была Наталья Игоревна Одинцова. Потом с уходом в середине 1993 года из института (чтобы создать отдельное соционическое образовательное учреждение) я стал сотрудничать в Екатеринбурге с Валентиной Витальевной Ерёминой, в те годы – замечательной ученицей, а затем и коллегой. С Валентиной Витальевной Ерёминой через год-другой мы осуществили пару консультационных проектов (в рамках ею созданной консультационной фирмы «Альтерэго»). И в 1993 году В.В. Ерёмина стала директором упомянутого ранее Муниципального образовательного учреждения Колледж Культуры Отношений, – повторюсь ещё раз, – полностью посвящённого теории и практике Соционики и типологии К.Г.Юнга. Как я уже говорил, в работу этого колледжа были положены: мои – концепция типологии и оригинальная программа, теоретический и лекционный материал, в колледже я читал большую часть курса, на семинарах обучал диагностике типов, проводил зачёты и экзамены, и пр.

Следует сказать и о том, что ещё ранее во время работы над первыми договорами (в 1987-88 гг.) остро чувствовалась нехватка теоретического «инструмента» для оценки отношений и атмосферы в коллективе. В результате исследований около 1988 года у меня появилась теория простой классификации, а затем я написал и статью «Анализ и классификация интертипных отношений», где показаны основные подходы, требующиеся для использования соционики на практике – в оценке отношений в коллективе.

Следующая тема, к которой я бы хотел перейти, звучит так: рефлексия и антирефлексия в соционике и обусловленность ими. Мы зададимся вопросом: что же происходит с рефлексивными процессами в соционике?

Татьяна 

 

Человек должен решать свои задачи – так диктует соционика кадровикам. Да и не только им. Тема антирефлексии в Вашем исполнении для меня уже зазвучала тем же лозунгом: человек должен решать свои задачи. Но смысл уже совсем другой…

Евгений

Продолжим наше теоретическое интервью…

Я хотел бы представить заинтересованной публике новую статью, которая едва ли могла быть нужным образом понята до манифеста соционики, хотя, как может показаться, её тема напрямую не связана с манифестом.

АНТИРЕФЛЕКСИЯ НА ПРОСТОРАХ ОБУСЛОВЛЕННОСТИ

Пожалуй, уже становятся привычными повторяющиеся оговорки, что предмет данного размышления будет не так уж просто уловить, и ещё труднее посмотреть через него в суть общей проблемы, и из него на состояние соционики.

Я начну с краткой обрисовки изучаемого предмета – с обусловленности, которая создаётся соционическим описанием, более или менее верным в своём существе и в интерпретации соционических фактов. Для меня важно показать интенсивность этого «генератора обусловленности», ведь теория во всех приложениях и объяснениях создаёт и закладывает всё новые пласты и сектора понятий, свойств, причин, многообразных «кодов» системы,  в том числе, мотивации и детерминации типов и интертипных отношений. На мой взгляд, действие данной расширяющейся сферы обусловленности настолько значительно, что должно быть специальным образом выделено, обозначено, и исследоваться с непредвзятым отношением. Ведь, по сути дела, формируемая искусственная обусловленность, пусть и опирающаяся на старательное описание естественных реальных форм типов (хотя часто неточно диагностируемых), по характеру воздействия является фиксацией, а также напоминает психологический или педагогический «прессинг».

Для наглядности, приведу примерную аналогию из области урбанистики. Возьмём обычный современный расширяющийся город – его инфраструктура продвигается в окружающие территории. Это расширение происходит путем строительства дорог и зданий, по просёлочным дорогам и полям прокладывается асфальт, бетон заливается в места фундамента сооружений – на место почвы или на стык с дикой или уже не дикой природой. Тоже и в случае описания типологии,  даже если в ней некоторым образом учитывается «природный ландшафт» души и личности, всё равно «строительное дело» соционической теории и практики выправляет реальность человека и общества под себя, исходя из растущей типологической парадигмы.

Татьяна

 

Женя, я, хоть и коренной горожанин, не люблю и часто не понимаю логику городских инфраструктур. Она меня угнетает своей чужеродностью гармонии окружающей среды. Не уверена я и в том, что такая искусственная геометрия удобна для оптимизации размещений и перемещений. На сегодняшний день получается, что перемещением в городе руководят ПДД, а размещением – дресс-коды и бухгалтерские счета. И теперь эта антигуманная логика ломится в незащищенную дверь души и личности. И есть опасность, что провозглашенный самой же соционикой 16-и аспектный социон превратится в одноцветный логический монолит, в котором есть местные «туда ходи – туда не ходи», расписанный адептами на форумах «типный» дресс-код и «типный» счет.

Евгений

На этом сопоставлении можно было очень далеко развивать мысль по направлению «экологии личности» и искать адаптационные предохранители  и инструменты для соционической теории и практики, но речь сейчас идёт несколько о другом, только для этого другого нужно повернуть наш взгляд.

Итак, сделаем такое неожиданное предположение: возможно, что общая концентрация типологического сознания, – и не только сознания, а и вся психологическая и «интеллектуальная генерация» её последователей, – производит глубокую Перегруппировку и Смещение группы способностей и навыков личности. После этой Перегруппировки и Смещения эти навыки становятся приспособленными для исследования типов, однако же, при этом, они покидают прежние первичные определяющие позиции, покидают за ненадобностью, и даже некоторым образом прежние навыки «атрофируются».

Чтобы быть более понятным, я задам целый ряд назойливых неудобных вопросов, которые уже, кажется, задавал в статьях не раз. Итак, вот этот сноп пёстрых вопросов: В чём цель соционики? В чём её прогресс? Где пределы соционики? Какая её основная научная (психологическая) задача? Какое общее движение и направление образуется соционикой как целым? Что она создаёт как целое? Через что соционика прорывается? Или где она вязнет? Чем особенным характеризуется общее сцепление типов в социон? Какова сфера параллельного движения разных типов всего социона? В чём  она совершенствуется, как она созревает, что в ней зреет??..

Я не буду продолжать этот и без того достаточный список загадок, на который, боюсь, в общем-то, нет серьёзных принципиальных ответов. И вот именно поэтому я ставлю вопрос таким образом: почему нет ответов на эти вопросы, и почему тут нет фундаментального исследования, т.е. серьёзных попыток изучить эти принципиальные вопросы? И всё это при наличии такого многопланового аппарата (16-типного) дифференцирования функций! И для ответа на этот вопрос я выдвигаю следующую гипотезу: соционический тип и изучение типов – в формате коллективного познания – образует побочный эффект, – назову его »антирефлексией», – который означает «тектоническое» психологическое Смещение, перенаправление и Перегруппировку способностей, системы оценивания и определения акцентов. Соционика концентрирует внимание на специфической дифференцирующей рефлексии, но производит с прежней рефлексией процедуру ослабления, когда все указанные нерешённые вопросы, увы, оказываются не столь уж важны для познания. Т.е., этим я хочу сказать, что соционика уходит от этих вопросов, но я не хочу сказать, что она это делает предумышленно. Можно сказать, что она предумышленно, специально собралась охватить всю типологическую систему во всех её тончайших и многообразных подробностях, и, подспудно, этот Выбор означает волю к обозреванию типных свойств во всех деталях, в которых нет определяющего значения указанных параметров: общих целей, прогресса, пределов, задач, целостного совершенствования и т.д. Все эти параметры «выпали из обоймы» по ходу самокорректировки и рафинирования соционического познания. Я бы сказал так: соционика перерабатывала «руду» знания, – в поисках ценных пород она отказалась от «шлаков», среди этих «шлаков» непредсказуемым образом  оказались основные категории развития науки, познания и цивилизации…

Татьяна

 

Одни говорят, что труд сделал высших приматов людьми, другие утверждают, что не дал потерять человеческий облик… Евгений, мне кажется, что соционика  уже готова отказаться и от самого понятия «труда», заменив его понятием «возможности труда». По-моему, соционика, в нынешнем ее виде, вполне современна и своевременна: она поможет жить по алгоритму тем, у кого этот алгоритм по тем или иным причинам запоздал сформироваться. Тем, кто не успел определиться со своей социальной ролью в человеческом «муравейнике».

Евгений

 

Ещё раз поясню: суммарное Смещение – это некое видоизменение общей рамки соционики, значительная динамика общего контура, общего взгляда типов на типы, который через типы социоников давит на социоников. Природа и суть «Суммарного Смещения» такова, что в коллективе социоников возникает общее глубокое движение по одному направлению, это особый психологический тектонический феномен, причиной которого является – повышенная ценность соционического описания, то есть искусственная обусловленность соционической теорией. Соционика поймала себя на собственную удочку – её значительная поглощённость концепциями типологии и обусловленностью дифференцирования типов привели к трансформационному событию – Смещению поля зрения соционики. И  хотя для доказательства данной гипотезы следовало бы более подробно остановиться на свойствах и симптомах указанного Смещения, я укажу лишь на ту мысль, что соционическое исследование по существу совершенно отказывается от опоры на других системах, и стремится опираться на самой себе, на собственной теории, на собственных основаниях…

Сместившись в новую позицию восприятия, соционика обрела новую территорию знания, новую область сущего, а прежний предмет оставлен позади. Соционика рьяно, по-молодецки в 80-х и ещё энергичнее в 90-х ринулась осваивать эту территорию, «новую землю» бытийствования, приспосабливаясь к сфере типов и приспосабливая её к себе. И всем этим поменялся её онтологический характер: она перестала «быть» так, как она была прежде, и стала «быть» по-другому. В этом и вопрос. Соционика, соционики перестали думать и говорить о бытийных темах, о  темах бытия, о любых темах с точки зрения бытия и старой рефлексии, – соционический диалог ушёл на новую территорию смыслов и ракурсов; этой  корректировкой и вызвано выявление смысла: «соционический диалог».

Татьяна

 

Евгений, все это напоминает диалог users: он зарегулирован кнопками, но вполне устраивает новое компьютерное поколение – они научились мыслить схемами, блоками, блогами… Как же выглядят, по Вашему мнению, Users-socioniks?

Евгений

 

Обратимся к краткому общему описанию антирефлексии и её признаков.

Довольно впечатляющим свойством Смещения соционики в новую (типную) область восприятия, самосознания и «самоотношения» – является специфический «нигилизм». Для соционического нигилизма свойственно то, что теряется необходимость быть индивидуальностью, быть личностью, это уже не столь существенные «предметы» и ценности, они кажутся чуть ли не излишествами, не стоящими траты времени; в соционике достаточно быть типом, сознающим себя типом. Разного рода таланты, способности, духовные силы и измерения – попадают в область маргинальных (второстепенных и третьестепенных с точки зрения типологии) понятий, они меркнут,  не так уж и важны, они не вписываются в общую систему, и некоторым образом отношение к этим неповерхностным реальностям – сникает, атрофируется. В этом-то и состоит феномен антирефлексии – в отказе от осознания и опознания себя  и личности в прежней, старой «общефилософской» системе координат.

Иными словами, под антирефлексией понимается не исчезновение и не борьба с рефлексией, как видом или силою познания, а изменение общего модуса (в конечном счёте – дискретное переключение режима), при котором данные способности смещаются в иной контекст, контекст сущности типов (восприятия социониками общего для типов). Перегруппировавшись в нём, перестроив и приняв новый контекст (типологии), такой психолог-естествоиспытатель попадает в полную зависимость от этой сущности, т.е., от принципа дифференцирования и всей феноменологии типов.  Но в том-то и дело, что из-за этих когнитивно-гносеологических подвижек прежняя когнитивно-гносеологическая зона и территория самосознания потеряли свой субъект. Т.е. все сознательные функции и иные психические инструменты перестали здесь функционировать, сменили «периметр» познания, так что исчез ресурс для прежней рефлексии, и вот именно этот факт опустошении прежней рефлексии я и назвал антирефлексией.

Татьяна

 

Эзотерики любят смаковать тему «нами владеют сущности». Прагматики не отстают: «не плоди сущностей сверх необходимости». Женя, выходит, что едва прикоснувшись к понятию соционики, человек уже рискует свободой, а впитав ее полной мерой – сам становится частью сущности, которая продолжает покорять и вбирать неохваченных.

 

Евгений

 

Мне вся эта ситуация со Смещением напоминает самоуверенного водолаза, который привязал к ногам груз и прыгнул в воду, но при этом он не только переложил вес и не рассчитал глубину водоёма, но и не смог вовремя отвязать данный груз…

О характере антирефлексии нужно сказать и то, что это шаг в сторону, в сторону иных смыслов, шаг в область неосмысленного ранее, неизвестного. И, к слову, остаётся вопросом: не является ли этот отказ от старой рефлексии  одновременно и шагом в сторону немыслимого? Говоря чётче, не будет ли  это движение от прежнего разума – движением к качественно иному разуму?

Не праздным является и следующий вопрос: Возможен ли возврат всей соционической парадигмы к прежнему разуму? Или же указанное Смещение и Перегруппировка являются безвозвратными?..

Любопытно посмотреть и исследовать ещё одно совпадение, или аналогию, а может и синхронизм событий: один из самых интенсивных периодов развития соционики, когда она забурлила внутри и начала бурлить и вовне – это период, по времени совпадающий с периодом социальной Перестройки. Т.е., я хочу сказать, что начальный процесс указанного Смещения в Соционике, как мне представляется, произошёл в промежутке – от конца 80-х до начала 90-х (где-то после 87 и до 93-го годов)…

Напоследок…

Для довершения этого краткого исследования позволю себе высказать ещё одну неоднозначную мысль.

В нашей науке и цивилизации человеческий разум занял очень большое – не только преобладающее, а подавляющее, или даже – абсолютное значение. Разум потеснил все иные сущности и способности субъекта, инстанции и движущие силы человеческого духа в зону периферии, и имеет смысл допустить возможность формирования некоей массивной (психической) реакции у подавленного континуума способностей, – этот подавленный континуум субъекта, не исключено, стремится перехватить пальму первенства и власть у разума. Я хочу сказать, что, возможно, сфера соционики – это область, где «природный разум», «суммарный психический фактор» или «первичный целостный субъект» (как бы мы его не называли) так даёт отпор человеческому разуму. Т.е. способности типологического дифференцирования оказалось по силам катком проехаться по старой рефлексии, по столь процветающей и изощрённой экспансии обычного разума, и незаметно на этой почве построить качественно иную обитель своего иного разума: «сознание типами типов через типы»…

Данный аналитический экскурс – среди подобных же разборов – мне представляется необходимым компонентом фундаментальных научных исследований в соционике. Т.е. постановка принципиальных вопросов и построение гипотез, доказательство и проверка этих гипотез, установление самостоятельной сферы открытий о сущности соционики – всё это определяет общую парадигму того, как психология должна подходить к соционике и как современная продвинутая соционика должна подходить сама к себе. Но нельзя забывать, что в науке действуют свои ограничительные установки, в частности, унификация или уравнивание наблюдателей (принцип повторения эксперимента для любого иного наблюдателя), когда общая рамка взгляда уже изначально задаёт бестипную схему познания, что ставит под вопрос правомерность этих самых установок: не являются ли они предрассудками науки?..

Татьяна

 

Науки не ищут истины, науки строят модели. Природа просто существует, а мы ее описываем разными моделями… Есть предсказуемый результат с практической пользой – это мы называем истиной…

Евгений, может быть, соционика выведет нас на понимание взаимозависимости установок сознания и формы бытия?

Евгений

Научное определение истины не совпадает с понятием истины философской, в которой, между прочим, также лес проблем, причём не меньший, чем в соционике. А ответ на Ваш вопрос о взаимосвязи установок, подозреваю, очень зависит от решения загадок и исследования ещё мало выясненной природы интертипных отношений, сущностные горизонты которой ещё отнюдь не определены…

Я хотел бы предложить следующую статью, которая, наверное, может показаться повторением размышлений из прежних интервью, но чуть экстравагантным…

Данное исследование обращается к предметам едва заметным, почти неразличимым и умозрительным, так что о феноменах такого рода затруднительно судить точно, убедительно, достоверно…

Пожалуй, с самого начала я отмечу и то, что тот невольный оттенок, который возникает при исследовании подобных вопросов, не является принципиальным для данного предмета. А именно, эта статья по ходу рассуждений касается неоднозначного вопроса о сохранении постоянных элементов в типах у людей прошлых веков, таких элементов типности, которые не исчезли без остатка. Надеюсь, что читатель не станет акцентировать внимание на уподоблениях, которые напрашиваются при рассмотрении таких вопросов, – данные изыскания никак не связаны с областью «вызывания духов» и «спиритических сеансов», с тематикой «призраков», «духов» и т.п.

Но, вместе с тем, цель исследования в статье – проанализировать и построить гипотезу по отношению к «несокращаемому в типе». Я попытался изучить устойчивые и фиксированные следы от структур типов, – изучить, так сказать, »нетленный» слепок и специфическую инерцию, которые, возможно, в той или иной форме и степени присутствуют и появляются в виде нестираемой памяти-следа типа личности. Иными словами, я задаюсь вопросами: Как существует, и пребывает ли в каком-либо виде социон после окончания существования личностей? Возвращаются ли какие-нибудь следы информационных структур типов в сознание и подсознание общества и его индивидов (речь не о принятом понятии коллективного бессознательного)? Действует или не действует «накопленная биография» личностей и их сознание через след типа на тех, кто эту структуру старается всесторонне уяснить в типах прошлого и настоящего? Т.е. меня интересует: нет ли фактов какого-либо »возобновлённого» – последующего повторного – проявления «сухих информационных слепков», особых следов «типологического некрополя» в сознании и в познании социоников, а может не только следов, но и какого-либо, в силу массовости носителей типов в прошлом, определяющего влияния. Краткому анализу этого вопроса и посвящена следующая статья.

АРХЕОЛОГИЯ ИНФОРМАЦИОННОГО ОБМЕНА ТИПОВ 

Обратимся прямо к проблеме: сохраняется ли сознание в типе или опыт типа в некоей «типной» зафиксированной энергии, может быть, в хранилище бессознательного типа? То есть: существует ли среди процессов дифференцирования типов такой механизм  фиксации или информационного запоминания, действие которого в остаточном виде оставалось бы в социуме, в пространстве типов, связанных интертипными отношениями и жёсткими формами структур моделей и функций в их чётко распределённых ролях? Нет ли в чеканке типа, в инерции работы функций, в непреклонности давления структуры типа и интертипных отношений на психику, а также и в долговременной обратной реакции на них всей психологии личности – некоего цементирующего фактора, результирующего слепка, который бы продолжал влияние существа типов (моделей типов без личностей) и после их расставания с жизнью? Или так: есть ли собственные субстанциональные свойства типов и их сущностная природа, которая действует и после кончины личности, быть может, актуализированная и активизированная в течение жизни в работе сознания или воли, а затем в самом конце не выполняющая или пропускающая «стоп-команду»? Обратимся к этой проблеме, поскольку она открывает неизученную область познания.

Если упомянутое предположение верно, если «посмертный слепок» информационной структуры типа существует, то я вынужден выдвинуть гипотезу, что соционики «живут среди призраков», конечно, не в том широко распространённом смысле. Поясню.

Каждая личность имеет тип, общается с типами, но именно соционик всецело сосредоточен на феноменологии типов, на их сущностной и механической природе, на их общих объективных свойствах вообще, и при их наблюдении не ставит следующего небессмысленного условия: изучать соционические типы только живых личностей. Поэтому, если тип или какое-то его психоэнергетическое ядро содержит нераспадающиеся, сохраняющиеся компоненты, то перед таким исследователем, – если данная гипотеза верна, – вырастают» толпы тех типных «призрачных форм», следов типов, на которые другие не обращают внимания…

В этом случае, вхождение личности в мир соционики может в известном смысле приобрести свойства соприкосновения с «инобытием», «небытием», стать своего рода биографической археологией, «возвращением» истории типов, то есть обозреванием мира специфических призраков, социальной памяти типов.

Мне не хотелось в этом специальном исследовании преувеличивать роль «угасшего»,  подчёркивать и протаскивать идеи о хронической зависимости типологов от «инобытия» и т.п., как и о «некрофилии», да и всё это пока что остаётся только гипотезой. Главное стоит в том, что я стремлюсь привлечь пытливые взоры к теме, хронически выпадающей из исследования, к тому, что в типологии возможно существование иной формы сцепления типов в социон, что характер этой другой «цепи» может простираться значительно далее обычных понятий дифференциальной психологии…

Повторю постановку проблемы ещё раз, но несколько в ином свете. Я исхожу из предположения, что тип оставляет свой ментальный след (конечно, характер этого следа ещё нужно понять): то прожитое, установившееся, выработанное, испытанное существо типа (модель функций и место в интертипных отношениях) – приобретает свойства прочности, выкованности в отпечатанном, во «вплавлености» в тип, а значит, прежний опыт осознания в типах будет продавливать себя в социониках – реципиентах этого необычного «археологического контакта». Соционическая наука, как мне представляется, должна рассматривать и изучать возможность обратного воздействия личности на тип, а также более точно очертить круг действующих на тип факторов, факторов деятельности и влияния прежних типов, – соционическое познание не должно устраняться от идеи, что прежние поколения типов могли войти в среду последующих поколений как глубокий априорный опыт психики.

Соционическое общество вглядывается в типологические структуры, настойчиво расставляет типы по полочкам, а функции по местам в типе, и на этот процесс  «укладки» налегают тысячи исследователей. Что же может при этом происходить с тем неучтённым материалом, который объективно имеет некие очертания типов, но вот пребывает немножечко в непривычной сфере и не пребывает в привычной?

Так или иначе, в этом вопросе для прояснения следует затронуть ещё некоторые другие глубинные особенности типологии. В познании типов личности существует обычная почти незначительная деталь, на которую, по сути дела, из-за её обычности не обращают особенного внимания. А именно: окружающие люди, в которых диагностируется тип и он-то так или иначе изучается – не знают в себе своего типа, не понимают что это, как это, в каком это виде и для чего. Иными словами: «подопытные кролики» своей нетронутостью опыта не мешают процессу определения, впрочем, подчас и не помогают ему. Этот, с позволения сказать, сырой контингент представляется соционику обширными неосвоенными «полями» недосоционизированной общественности, и это обычно и для других систем. В отличие от других психологических учений, в которых их «объект» познания не имеет такого самодовлеющего ресурса, наш упругий материал на ровном месте преподносит нам сюрприз. Если высказанная выше гипотеза верна, то это означает, что на соционика давят неучтённые фиксированные ментальные образования (слепки или «психо-фотографии» типов) наших достопочтенных предков, не имевших представления о соционической системе («сырой материал»), но входящих в познавательное поле исследования – по умозрительному запросу исследователя. Это возникновение образов типов может иметь различную природу: так, к примеру, прошлый опыт может возникать в социониках, словно бы чужие образы воспоминаний о типе становятся воспоминаниями социоников, – в этом случае чужие ментальных следы (характеры типов) формируют ассоциации о типах или оказывают воздействие на сознание наподобие «фантомной памяти».

Я допускаю, что данное предположение о неконтролируемом произвольном контакте с ретроопытом, о «подключении» к инерциальным следам типов, я бы назвал его и как «археологический метаболизм» или ретрообмен типов, является только неоправданной догадкой. Однако если догадка верна и ретрообмен существует, то соционик является «переносчиком» модуляций сознания не только ныне живущих, но и вычеркнутых из биологического времени, т.е. проводником закостенелых ментальных форм, которые созданы людьми, но уже не управляются сознанием живой личности, а движутся по заданным траекториям своих индивидуальных флуктуаций, т.е. почти случайно. Эта флуктуирующая сила – из-за массовости типов – наваливается на исследователя тяжёлым грузом как значительный дестабилизирующий фактор, а в некоторых свойствах типов и как умноженный закостенелый принцип. Этот тяжёлый груз прежнего опыта втягивает и будет втягивать в свой когнитивный водоворот и в «векторное поле» типной неопределённости (и излишней заданности повторяющейся основы) – социоников, пока гносеология соционики не выработает такой фильтрующий приём и способ оценки, который позволит оттолкнуть и определить адекватное соответствующее место этому вихрю типных «теней».

Мне вправе возразить, что данное скопление следов типных форм является всего-то «архивом», естественным Соционическим Архивом типов, и соционики, словно архивариусы, погружаются, так сказать, в пыль веков и данная «пыль» оседает на их взоре, как, впрочем, и у археологов и вообще историков. И всё же я хочу попытаться показать уникальность этого формата, когда существо следов типов «реагирует» (гальванизированное упорядочивающим вниманием) на теоретиков и экспериментальный «материал» ответно фокусируется на исследователях, и то, что сохранившийся биографический импульс из-за его массовости в состоянии поддерживать состояние неопределённости, выдавливая личность из научного поля.

Итак, следы типов прошлого преподносят нам сюрприз: слепки типов, не осознающие своих определений, возвращаются к исследователям типологии, добавляя в их познание специфическую примесь. Суть этой примеси не только во флуктуации (и закостенелости), но и в интенциях психических убеждений в своей самодостаточности и полноте своего человеческого сознания, – ведь в примеси нет сознания ограниченности типа, а есть чувство неограниченности своего сознания. И я полагаю, что эта примесь отражается в социониках как навязчивая идея, как иллюзия собственной универсальности, самодостаточности, неограниченности, несмотря на очевидность принадлежности типу, на наличие и сознание типной акцентуации. Данная примесь типа не знает и уже не может поменять своих представлений – она сохраняет память полноценности, в ней есть частица сознания своей абсолютности, естественной до сознания типности.

Назовём этот слепок-след прошлого структуры единичного сознания «субъективным атомом типа» (понимая его в психологическом и метафизическом смысле, как своего рода константу типа; понятие атома – происходит из смысла неделимости, неразложимости). В этом случае вырисовывается почти фантасмагорическая картина: сотни теоретиков, которые окружёны слепками-следами типов, тысячами следов, «тучами песчинок» – облаков атомов типов. У каждого теоретика своя «туча» типов, собственное облако примесей-слепков, которые, я думаю, собраны, настроены и подстроены каждым теоретиком под себя. Всё это «облачное» окружение атомами типов развивает авторитарность, вождизм, страсть управления личностями, хотя бы только следами личностей. Эти тучи складываются и делятся между теоретиками, которые упражняются в своём искусстве «повелителей облаков» – управления тучами атомарных слепков типов. Одни вожди таких туч взаимодействуют и спорят с другими повелителями тысяч типных следов: тучи сходятся с тучами, тучи дружат с тучами, тучи слепков конфликтуют с тучами слепков с иными взглядами на типы, образуя неподражаемую специфику соционического диалога. Такому вождю туч, атомных следов, в общем-то не требуется подтверждения объективных фактов, не требуется согласия остальных социоников, не требовалось санкций от Аушры Аугустинавичуте. Такому соционику достаточно своего собственного теоретического удостоверения, ибо данное облако слепков его всюду сопровождает – его «объекты» типов (объекты исследования) заполняют все интеллектуальные горизонты, его частная объективность всегда при нём…

Под субъективным атомом психики прежнего типа и его воздействием я понимаю также и свойство (в сохранившихся интенциях) монополии знания о жизни, которое передаётся соционикам и превращается в склонность к монополии типов и монополии знания о психологии типов, о соционике.

Соционический диалог – это не только коммуникация личностей, но, как контакт «туч» следов типов, как обмен отпечатками, – представляется мне своеобразным неизвестным ранее способом информационного обмена, новым видом информационного метаболизма, «археологическим метаболизмом», функционирующим по своим правилам, далёким от понятий обычного информационного обмена в психологии…

Я оставляю этот вопрос, данную гипотезу о ретроспективном существе соционики для размышления заинтересованных исследователей, думая, что необходимо продолжать пытаться показывать своеобразные стороны действия соционического познания, которые охватывают непривычные психические сферы. Эта ретроспективная идея – является результатом рассуждений над условиями, над фоном, над которым соционика никак не может приподняться; исследованием неизвестных факторов среды, про которые типология не может отдать себе отчёта, а значит, не распознаёт, каким образом и из чего она исходит…

Позволю себе повторить ещё раз ту вводную ремарку, что в задачу данной статьи не входила актуализация каких-либо парапсихологических, оккультных, спиритических, некрофилических и подобных вопросов, и если в ней и чувствуется примесь «призрачных» объектов, то это только потому, что я не хотел отказываться от аналитического обзора этой смутной пограничной области типологии. Я надеюсь, что мне удалось избежать того, чтобы тему о несокращаемых слепках не стали далее относить к «потусторонним» проблемам и этой смутной сферой не исказилось бы и без того нетривиальное поле типологического познания.

Остаётся вопросом: как лучше определить эту область исследования, что сделать для того, чтобы в объективном познании типологии не уходили из поля зрения и эти замысловатые предметы, которые в состоянии вносить в соционику непривычные объективные факторы, препятствующие её полноценному формированию как науки?..

Мне кажется, что этой статьёй я завершаю большой первый этап изысканий, составив в целом «аспирантский» курс соционической критической философии (в который, конечно, вначале должны были войти теории К.Г. Юнга и А. Аугустинавичуте, а также и труды некоторых социоников). В нём отражён тот необходимый состав концепций по отношению к соционическим актуалиям, та панорама злободневных, тяжёлых, накипевших проблем, без рассмотрения которых, без последующих коррекций, полагаю, едва ли возможно подойти в соционике к объективному знанию…

Второй этап данных изысканий, если он возникнет, наверное, будет переосмыслением прежде указанного комплекса проблем, или будет касаться сфер, более относящихся к дальнейшему развитию, чем к хроническому текущему состоянию существа соционики…

 

С пожеланиями успехов в познании истины,

Евгений Шепетько 

Вильнюс

 

 

Интервью взяла  Татьяна Меньшова

Кашницкий С. Двойная слепая перспектива. Есть ли у соционики шанс стать наукой?

 

 

Грусть и тревога – двумя этими не очень радостными словами можно, на мой субъективный взгляд, выразить ощущения, связанные с настоящим и будущим молодой и, всё ещё кажется, перспективной науки – соционики. Точнее, её настоящее вызывает грусть, а будущее – тревогу.

Привычно употребив по отношению к соционике слово «наука», я несколько погрешил против истины. По многим признакам она, несомненно, может считаться наукой: соционика – одна из сфер познавательной деятельности, она аккумулирует и системно обобщает сведения о природе, социуме и мышлении, разработала свой математически четкий исследовательский аппарат, обзавелась информационно-исследовательской инфраструктурой – имеются коллегиальные сообщества, учебники, научные журналы и сайты, проводятся конференции, даже защищаются диссертации…

В то же время, назвать соционику наукой – значит, в известной мере выдать желаемое за действительное. Теоретики соционики так и не сформулировали приемлемой аксиоматики, основополагающие определения расплывчаты и спорны, информационная основа соционики базируется не столько на научных концепциях, сколько на гипотезах, проверка которых вряд ли возможна в обозримое время.

Соционическая практика, накопившая за четверть века обширный статистический материал, скорее может быть охарактеризована не как научная практика, но как спорадическое накопление артефактов. «Ручная» составляющая в практической деятельности социоников столь значительна, что не позволяет всерьез говорить о сколько-нибудь достоверной повторяемости, то есть научности. Соционика проявляет себя гораздо убедительней в качестве фольклорно-познавательного движения, нежели в качестве науки.

Новая дисциплина взяла на себя амбициозную решимость структурно описать информационно-психическое устройство человека и сообществ людей. Но означенное провисание соционики между наукой и искусством затянулось и продолжается те самые четверть века – период, когда соционика, выйдя за пределы небольших литовских салонов, стала предметом массового интереса в крупнейших мегаполисах СССР-СНГ. За эти годы новая дисциплина, возможно, побила все рекорды традиционных наук по количеству выданных на-гора гипотез. Но её беда в том, что гипотезы остаются самоцелью, нарциссическим стимулом графоманствующих авторов. Все меньше остается надежды, что даже наиболее интересные из этих гипотез когда-либо будут проверены и получат шанс превратиться в теории.

Соционика изначально стала развиваться как междисциплинарная отрасль познания, втянув в свой водоворот математиков и психологов, кибернетиков и литераторов, физиков и музыкантов… Редкий по широте охвата информационный обмен новоиспеченных коллег способствовал быстрому разбеганию соционических понятий вширь, но никак не вглубь. Узкий и недостаточно четко разработанный словарь понятий затрудняет плодотворное общение даже между социониками, не говоря уже о взаимопонимании с психологами и другими гуманитариями, а привнесение понятий из смежных дисциплин практически не оставляет надежд на выработку собственного научного метаязыка.

Из этой объективной трудности вытекает и другая, не менее существенная: определение соционического типа проводится по-дилетантски, при отсутствии общепринятых критериев. Многолетние коллективные попытки социоников создать универсальный тестовый инструментарий типирования не привели к успеху, более того, убедили: отрицательный результат этих попыток есть единственно возможный результат.

Относительным достижением совместных исследований социоников можно считать вывод, который сегодня мало кто оспаривает: социотип – категория исключительно метафизического толка, совершенно лишенная какой-либо материальной основы. Стремления связать его с группой крови, категориями темперамента, признаками, заимствованными из генетики, астрологии, биоэнергоинформатики, не увенчались успехом.

Астрология, с которой чаще всего сопоставляют соционику люди, мало с ней знакомые, тоже оказалась неприемлемым аналогом. В отличие от соционики, в астрологическом исследовании человека первый шаг представляет намного меньше затруднений. В идеале, должно существовать взаимно однозначное соответствие между временем и местом рождения человека и его гороскопом (правда, как поясняют знатоки астрологии, в ней имеются свои проблемы: установления точного времени рождения, уточнения асцендента в гороскопе и т. п.). Но основные трудности в астрологии начинаются со второго шага – когда приходится интерпретировать гороскоп.

Соционика буксует гораздо раньше: социотип, отправная точка всех дальнейших исследований личности, во многих случаях настолько расплывчат, что дальнейшие шаги теряют смысл.

К чести социоников, они всегда осознавали эту проблему и пытались работать, живя с ней как с неизбежностью. Напоминая тем самым бегуна-астматика, который, несмотря на тяжелую одышку, не собирается сходить с дистанции.

В 1999 году соционическая общественность отважилась на так называемый Днепропетровский эксперимент: большая группа практикующих социоников параллельно определяла социотипы «подопытных» людей, затем анализировалась сходимость результатов. Как и ожидалось всеми здравомыслящими людьми, вывод оказался неутешительным: 31% сходимости практически неотличим от полного хаоса, как если бы мнение о типах подопытных спрашивали у пассажиров трамвая. Правда, некоторые неубиваемые оптимисты ссылались на низкую квалификацию участников эксперимента (а где, интересно, взять высокую квалификацию при отсутствии единых критериев оценки?), на нелучшую методику проведения эксперимента, на «помехи в  эфире» при проведении столь массового мероприятия. Однако подсластить пилюлю не удалось: сколько на зеркало ни пеняй, коллективный автопортрет соционики был нарисован. И благообразием он, увы, не отличался.  Прошедшие со времени проведения эксперимента 12 лет – достаточно большой срок, чтобы заключить: новых попыток навести порядок в соционическом доме как будто не предвидится.

Однако, если предоставить событиям идти своим чередом, соционика останется в истории познания одним из милых псевдонаучных заблуждений – чем-то вроде теории теплорода, о чем будет сообщаться в сносках для самых любознательных историков науки. Если же допустить, что откровения К. Г. Юнга и А. Аугустинавичюте все-таки имели несколько больший смысл, чем сиюминутная забава мыслящих эрудитов, наследие этих выдающихся людей огорчительно оставлять в тенетах понятийной неразберихи.

Что же в таком случае делать всем нам, оставшимся у разбитого корыта информационного психоанализа? Поздно тешить себя иллюзиями, что выведет из тупика новый тест или очередной блок описаний подтипов, или неизмеряемая «размерность соционических функций», или припудренный хаос так называемых признаков Рейнина… Полагаю, каждый опытный соционик, не один год работающий, сам себе не соврет и признает: ни завтра, ни послезавтра не свалятся с небес строгие критерии определения социотипа, и даже если наш несложившийся научный язык до Киева доведет, откровения на очередной конференции ждать не стоит.

Если всё же сравнить соционику с аналогичной областью деятельности, слегка не дотягивающей до научной, вместо непригодной для аналогии астрологии я бы предложил радиэстезию, или, в более разговорном варианте, биолокацию. Человек с вертящейся рамкой в руке, если только он не шарлатан, способен уверенно отыскивать скрытые от глаз предметы. При этом никаких объективных, приборных измерений, дублирующих деятельность оператора биолокации, быть не может. Иначе говоря, прибором является сам человек, находящийся в особом состоянии ментального напряжения, связанного с биолокационным поиском. И проверить этого человека может только другой такой же человек.

Вот, на мой взгляд, в чем кроется суть разгадки обсуждаемой проблемы. Мы никогда не дождемся изобретения «социометра». Соционика способен проверить только соционик. И если грамотно, с учетом накопленного опыта в других похожих сферах деятельности начать развивать контрольно-критериальную деятельность, постепенно мы научимся доказательно отделять зерна от плевел.

Как в радиэстезии при отсутствии приборного арсенала отличают специалиста от шарлатана? Очень просто. Мне доводилось присутствовать на занятиях операторов биолокации. Курсанты, прошедшие начальный курс обучения, сдавали промежуточный экзамен. Он заключался в том, что человек с рамкой в руке подходил к пяти одинаковым жестяным банкам из-под растворимого кофе, зная, что в одну из них заранее положена пуговица. У экзаменуемого есть десять попыток. Если в девяти из них он нашел пуговицу, получает заслуженную пятерку. Восемь попаданий – четверка… Шесть попаданий из десяти – увы, неуд и невозможность продолжать обучение. Как легко сосчитать, «дуриком», на одном лишь везении этот экзамен не пройти. Однако примерно 90% курсантов его успешно сдают. Потому что учителя не морочат им голову, а учат объективному ремеслу – пусть и не имеющему пока достаточного теоретического обоснования, но многократно подтвержденному на практике. Операторы биолокации, отыскивающие воду в пустынях, залежи нефти, алмазов, проходящие по пути сбежавших преступников, диагностирующие микроскопические опухоли, впоследствии подтверждаемые на томографе, трещины, скрытые в бетонной толще плотин гидроэлектростанций, – повседневная реальность практической радиэстезии, «золушки» среди чванливых академических наук. А огромные гонорары, получаемые операторами, – лучшие доказательства их ремесленной состоятельности.

Так почему соционики неспособны в своем профессиональном сообществе организовать столь же убедительную систему верификации практических знаний?

Определение социотипа сродни постановке медицинского диагноза, который, строго говоря, почти всегда может быть поставлен коллегой под сомнение. Но принципиальная нестрогость медицинского тестирования со времен Асклепия не упразднила саму медицину. Испокон веку существуют консилиумы, на которых коллеги «сверяют часы». В более спорных случаях прибегают в опыту доказательной медицины – подхода к медицинской практике, при котором решения о применении профилактических, диагностических и лечебных мероприятий принимаются, исходя из имеющихся доказательств их эффективности и безопасности, а такие доказательства подвергаются поиску, сравнению, обобщению и широкому распространению для использования в интересах больных.

Когда нет возможности убедиться в истинности спорного явления путем прямого объективного тестирования, прибегают к так называемому слепому методу. Это процедура изучения реакции людей на какое-либо воздействие, заключающаяся в том, что испытуемые не посвящаются в важные детали проводимого исследования. Метод применяется для исключения субъективных факторов, которые могут повлиять на результат эксперимента. Определение социотипа, что легко заметить, как нельзя лучше подпадает под «юрисдикцию» слепого метода.

Но и это еще не всё. Более убедителен двойной слепой метод. Он  заключается в том, что не только испытуемые, но и сами экспериментаторы остаются в неведении о важных деталях эксперимента вплоть до его окончания. Двойной слепой метод исключает неосознанное влияние экспериментатора на испытуемого, а также субъективизм при оценке экспериментатором результатов эксперимента. Знаменитый «эффект плацебо» – назначения ложной таблетки и излечивания путём внушения – здесь не проходит. Поскольку в случае определения социотипа принципиально важно держать в неведении о происходящем как типировщика, так и типируемого, именно двойной слепой метод окажется для верификации самым надежным.

Как это может выглядеть на практике? Начать, на мой взгляд, лучше с двух-трех социоников, изначально предполагающих, что они кое-чему научились. Пусть они проверят собственную сходимость при социотипировании, пригласив – отнюдь не для этой, а для какой-то иной, ложно обозначенной цели несколько людей, желательно, еще не слышавших о соционике. Так будет реализован слепой метод. Если сходимость результатов у этих двух-трех социоников превысит 90% – и только в этом случае! – можно будет заключить, что появилось первичное коллегиальное ядро, способное к развитию.

Дальше принципиально важный вопрос, на который у меня пока нет ответа: как от слепого метода перейти к двойному слепому? Ну, испытуемые – ладно, их можно приглашать, не посвящая в суть происходящего. Но побуждать соционика к установлению социотипа человека, не говоря ему об этом, – полный абсурд! Возможно, двойной слепой метод реализуется в результате каких-то косвенных наблюдений за типирующим, но для этого необходимо создать специальные условия.

Когда коллег-социоников, преодолевших 90%-ный барьер сходимости (разумеется, результаты должны быть запротоколированы), станет больше – пять, восемь, десять человек, можно говорить об оформлении соционического коллегиума, профессионализм членов которого подтвержден двойным слепым методом. И только такой коллегиум будет вправе ставить вопрос об аттестации других социоников, о присвоении степеней и званий – вначале скромных: бакалавра, магистра, и лишь после достижения несомненных практических результатов в социоанализе коллективов, может быть, докторских. Научные степени, как в традиционных науках, будут, таким образом, свидетельствовать скорее о профессиональном и научном уровне, чем о пробивных способностях и внутрикорпоративной лояльности. Постепенность и строгая мотивированность каждого такого шага внушит уважение коллег – психологов, специалистов по управлению – к новому соционическому сообществу, готовому брать вершины не нахрапом, а с респектабельной неторопливостью. И тогда новый эксперимент, аналогичный Днепропетровскому 1999 года, но более корректный и тщательно подготовленный, возможно, не приведет к столь сокрушительному фиаско. Это и будет означать, что соционика, расстегнув памперсы, влезла в ползунки – первую достойную мыслящего существа одежду.

Савелий Кашницкий

 

on-line интервью с Чурюмовым С.И. в прямом эфире

Помещаю здесь письмо Александра Митина, адресованное ко всем, интересующимся соционикой.

“Уважаемые коллеги, друзья! Этим письмом рад вам сообщить, что один из моих социально-технических эксперементальных проектов практически реализовался. Я создал видеоплощадку, где могу проводить on-line видеоинтервью, и ряд других мероприятий социального характера. От скайпа техническая возможность отличается тем, что смотреть “открытый эфир” в назначенное время и с известным адресом могут миллионы зрителей, и десятки людей участвовать в прямом эфире, типа “круглого видеостола”. Для участников прямого эфира места ограничены “четырьмя телевизорами”, только по той причине, что скорость интернет большинства не может качественно отображать, скажем, 8 разных видеопотоков одновременно. А у кого даже и при 4-х потоках (окнах) из за низкой скорости INTERNET будут некачественные видео или звук – смогут самостоятельно отключить одно или два нижних окна, через меню в правом нижнем углу страницы. Я хочу пригласить всех разработчиков от соционики к диалогу со всеми, кто интересуется соционикой. Разработчики смогут изложить свои позиции на нейтральной площадке, позиции своей школы, показать направление своей работы, ответить на вопросы и др. Считаю, такие диалоги создадут дополнительный конструктив и большее понимание в социуме. Первая и ближайшая экспериментальная передача состоится 12 мая, в четверг, с 19-00 по Киевскому времени по адресу
http://www.tutorials.photo.your-wave.com/vchat/
Дать интервью on-line любезно согласился Чурюмов Семен Иванович. Ожидаемая аудитория просмотра – пока что 2-3 тысячи человек (из разных стран),  и около 12 человек участвующих в прямом эфире (некоторые из членов Херсонского и Николаевского соционических клубов) на два окна, по on-lines вопросам -заявкам в чате форума http://www.forum.your-wave.com. Два из четырех окон будут задействованы постоянно следующим образом:

1-е – для домашней студии в Киеве (на этой встрече – для Чурюмова С. И.)

2-е я оставлю для себя, что бы координировать вопросы и соответствующие переключения окон от участников прямого эфира.

 

Приглашаю Вас 12 мая, в четверг, с 19-00 по Киевскому времени войти в сеть по адресу: http://www.tutorials.photo.your-wave.com/vchat/ для просмотра передачи. Просьба сообщить об этом всем, кого может интересовать on-line интервью с Чурюмовым С.И. в прямом эфире, в своих регионах и соционических школах, разместить в Ваших СМИ обьявление на актуальную встречу. Для членов клубов, кто регистрировался для участия в прямом эфире – просьба протестировать свои передающие каналы, и переключение каналов, на странице http://www.tutorials.photo.your-wave.com/vchat/ ,  возможность входа на заданную страницу форума http://www.forum.your-wave.com прямо со страницы трансляции, для паралельного текстового обмена on-line

С уважением, Александр Митин, Херсон

Приветствуем Вас от форума http://www.forum.your-wave.com !”

Интервью с Алексеем Сапегиным

Сапегин Алексей Борисович, г. Екатеринбург, соционический тип ИЭЭ (Гексли).

По первому образованию радиоинженер (РтФ УПИ, г. Свердловск, 1987), по второму –психолог (ИППК УрГУ, г. Екатеринбург, 2007).

Соционикой занимается с 2003 года. Автор опросника для определения соционических типов по признакам Рейнина, составленного  на основе теоретических исследований психологического наполнения признаков. После обнаружения сходимости результатов типирования по опроснику и визуального определения социотипов по методу Анатолия Гречинского (ВЦС, г. Киев), пришел к выводу, что визуальное типирование обладает значительно большей достоверностью (валидностью и надежностью), и в дальнейшем уделил основное внимание этому методу.

В 2006–2010 годах прошел в ВЦС обучение визуальному определению соционического типа и многочисленные практические занятия по типированию.

Деятельность в соционике: определение социотипа, психологическое консультирование с учетом социотипа, обучение теории соционики.

Направления в соционике: классическое (от Юнга к Аугустинавичюте, признаки Рейнина), формы мышления.

 

1. Расскажите, как Вы узнали о соционике, при каких обстоятельствах? Чем она Вас привлекла? Столкнулись ли Вы с какими-либо трудностями при ее изучении?

В какой-то момент я всерьез задумался о психологической совместимости людей. В отношениях с окружающими, и когда все ладилось, и когда не очень, мне многое было понятно, вплоть до мотивов. Но это и оказалось движущей силой: все понятно, но четко сформулировать, если возникала необходимость, не удавалось. Причем, не только для себя. Иногда за житейскими советами с проблемами в отношениях ко мне обращались и друзья, и просто коллеги по работе. Выходит, несмотря на имевшийся у меня большой стаж технической работы, социотип ИЭЭ, который и был у меня позднее определен, брал свое. В конце концов меня заинтересовало, сформулированы ли в психологии какие-либо законы психологической совместимости. Это был не просто мимолетный модный интерес к психологии, а интерес исследовательский. Вот так и вышел на соционику. Получается, целенаправленно. Было это в начале 2003 года.

Чем привлекла соционика? Дала мне все, зачем ее искал. Подтвердила и объяснила накопившиеся у меня на тот момент наблюдения за людьми и отношениями, и научила, как можно продолжать наблюдать системно и целенаправленно.

Трудностей при изучении не заметил. Если вопрос об изучении, а не о применении.

2. Кого из социоников Вы считаете своими учителями? Чьи книги и труды изучили в первую очередь?

В части теории учился в основном по книгам и статьям Аушры Аугустинавичюте, Карла Юнга, а также по некоторым работам Виктора Гуленко и Григория Рейнина. Много полезного нашел в работах Игоря Калинаускаса, переводя их на язык соционики.

Практический же опыт в психологии можно перенять только очно. Тем более в соционике и тем более в определении социотипов. У каждого человека имеется свой жизненный опыт, заключающийся, в частности, в сложившейся у него «внутренней классификации» людей по личным отношениям симпатии и антипатии – по обыденным понятиям – и по характерам, и по внешности. Отстроиться от этой классификации в пользу объективного определения социотипов, хоть зачитайся умных книжек, будь хоть семи пядей во лбу, – без опытного супервизора практически невозможно. И таким супервизором не может быть человек, сам в свою очередь учившийся типировать теоретически. В игнорировании этого правила мне, кстати, и видится основная причина столь неприличной разноголосицы в типировании. Этакая субъективная, но встречающаяся в большинстве случаев, причина. Похоже, она совсем не очевидна многим техническим специалистам, пришедшим в соционику. Как, впрочем, и психологам, которые, приходя в соционику и приступая к диагностике социотипов, почему-то мгновенно забывают о супервизии. Должно быть, считают, что столь значительная по сравнению с психологией структурированность соционики дает им гарантию от ошибок, и рассчитывают на соционике отдохнуть.

Определению соционических типов (визуальному) я обучался и до сих пор практикуюсь – у Анатолия Гречинского – ученика Аушры Аугустинавичюте, уделившего в свое время максимальное внимание именно практическому ее опыту. Неоднократно я ездил на обучение и практики в Киев, был и Анатолий в Екатеринбурге по моему приглашению.

3. Какие теории Вы считаете основополагающими для соционики?

Все, обычно упоминаемые в связи с созданием соционики, повторяться не буду. Плюс обнаружил в «индивидуальной психологии» Альфреда Адлера чуть ли не программу будущего создания соционики. Имеется в виду не модель психики, а основные принципы, повышенное внимание к важности социальной составляющей жизни человека. Например, представления Адлера о негативном влиянии на психику человека таких факторов, как эмоциональное отвержение и дисгармония между личностью и обществом, родственны представлениям соционики об интертипных отношениях и социальной роли социотипа. Имеются у Адлера и типологические исследования. Несмотря на то, что в связи с созданием соционики, ссылки на Адлера обычно не приводятся, приоритет некоторых его социальных идей, да и причастность к взглядам Фрейда и Юнга, – нельзя отрицать.

4. Отличаются ли Ваши взгляды на соционику от тех, что принято считать «традиционными»? Если да, то чем?

Из-за сравнительной молодости соционики не совсем ясно, что в ней считать традиционным. Если взгляды Аушры – нет, мои не отличаются, не буквально копируют, но в основе не отличаются. Если же традиционным считать наиболее распространенное сегодня, то у меня, пожалуй, отличается понимание, что такое социотип.

Хотя вряд ли можно сказать, что сейчас существует какое-то наиболее распространенное понимание социотипа. Похоже, у каждого оно свое. Но, судя по тому, каким образом диагностируют социотип, в основном под ним понимается некий набор типичных психологических признаков, соответствующих главному психологическому признаку – типу информационного метаболизма, который принято отождествлять с социотипом, а еще и называть типом личности. И это несмотря на то, что личность состоит из приобретенных качеств, а социотип уже большинство социоников признали врожденным.

Все больше наблюдений свидетельствуют в пользу того, что ТИМ – лишь верхушка айсберга. Он лишь указывает на социотип наряду с другими типичными признаками: антропометрическими, физиологическими, генетическими. То есть социотип является не столько психологическим феноменом, сколько биологическим фактом. И впервые он будет объективно (приборно) идентифицирован, скорее всего, не в области психологии.

Складывается также впечатление (хотя я не заглядывал в головы белых логиков, особенно программных), что многие воспринимают социотип как модель. Понятие модели переносят с модели психики на социотип. Отсюда и отношение к нему соответствующее – моделей может быть много, поэтому не так уж принципиально, какой социотип мы назовем у человека. Главное, чтобы что-то объяснялось. Но если модель психики – модель, и социотип – модель, что же в таком случае они моделируют? Так вот социотип – это реальность, которую и описывает модель психики. Единственная у каждого человека реальность, и называть ее допустимо названием единственного социотипа.

Что касается личности, социотип является лишь основой для ее построения. Связь социотипа с типом личности имеется, но между ними нет прямого соответствия. И это не противоречит тому факту, что соционика выросла из типологии Юнга, которая является типологией все-таки личности. Но выросла. И это не покушение на модель А. Модель остается прежней. Со временем к ней лишь добавятся другие модели, описывающие непсихологические признаки социотипа.

С Аушрой в этом смысле расхождение только в том, что она употребляла слово психотип. Что она под ним подразумевала в разрезе вышесказанного, можно лишь предполагать. Но писала она психотипах, характеризующихся ТИМом, и определяла их по внешности, и не только по мимике, стало быть, рассматривала не только психологические их признаки.

5. Какие ТИМы, на Ваш взгляд, преобладают в современном обществе? Зависит ли соотношение ТИМов от национальных, территориальных, социокультурных и других факторов?

С Вашего позволения, я бы предпочел все-таки говорить о социотипе, а не о ТИМе.

Наверное, понятно, что полномасштабные статистические исследования этого вопроса пока никем не проводились. Видимо, это вопрос о моем личном мнении.

По моим наблюдениям, навскидку, по регионам и национальностям количество разных социотипов может отличаться в разы. В среднем одна шестнадцатая часть населения (чуть больше шести процентов) одного социотипа обоих полов, но каких-то может быть в два раза меньше, а каких-то – раза в два больше (цифры только для примера).

Но точно нет подавляющего количества каких-либо социотипов. Акцентирую на этом внимание, потому что мне доводилось встречать в среде профессиональных психологов мнение, что в обществе явно преобладают несколько социотипов. Остальных даже сложно отыскать, поэтому исследования в соционике крайне затруднительны, и жизни не хватит, чтобы их провести, и так далее. Конечно же, это мнение ошибочно и невесть на чем основано. Вероятно, в таких случаях подразумеваются не социотипы, а некие «социально приветствуемые» типы личности.

В отдельных же фирмах, и даже в отраслях, преобладание по количеству каких-либо социотипов может быть значительным. Но это объясняется просто. Кадровый отбор и без явного применения соционики чем-то сродни типированию. Подходящих и отбирают.

6. Каково Ваше отношение к существующим теориям о подтипах одного и того же соционического ТИМ? В чем заключается Ваш подход к подтипам?

Теории подтипов (а скорее, классификационные фантазии любителей умножать на два) считаю редукцией соционики к привычным для кого-то психологическим рассуждениям. Они только увеличивают энтропию соционики, и без того сегодня стремящуюся к бесконечности.

Мой подход к подтипам заключается в том, что я не склонен называть соционическими подтипами то, что объясняется индивидуальными различиями, пусть даже по-своему типичными. Если кто-то желает заострить внимание на типичности таких различий – это предмет какой-либо другой типологии, но не соционики. И такая типология не может находиться внутри соционической типологии, они могут лишь внешне пересекаться. Этот вывод непосредственно следует из невозможности пристыковать подтипы к модели А.

7. В чем заключается особенность Вашей методики определения ТИМ (типирования)? Чьи результаты типирования Вы считаете наиболее высокими?

Особенность используемого мной метода визуального определения социотипа состоит в том, что его результаты сходятся с результатами типирования по опроснику на признаки Рейнина. То есть сходятся практический метод и теоретический, основанный на анализе сечений модели А, который я разрабатывал еще до того как прошел обучение визуальному типированию. Это дает повод для небезосновательных подозрений обоих методов в объективности. Но визуальное типирование несомненно точнее.

О том, у кого наиболее высокие результаты типирования, – это вопрос, не являюсь ли я куликом, как и все восхваляющим свое болото? Являюсь.

Но таковыми, как и гласит пословица, являются все, поэтому интереснее другое. Уже в сам момент создания соционики социотипы (психотипы) определялись точно. Аушра это умела. Ошибалась иногда, но это были именно ошибки, а не неумение типировать. Утрачен ее опыт был теми, кто в стремлении к быстрому самоутверждению не только торопились типировать, не умея этого, и не интересовались достаточно подробно, как она это делала, но еще и присаживались на такого горбатенького конька самоутверждения как критика типирования Аушры. И до сих пор находятся хранители этих традиций, все еще продолжающие отыскивать якобы ошибки в определении «главных» знаменитостей, ставших псевдонимами социотипов. Но там у Аушры точно нет ошибок, а такой способ самоутверждения, к огорчению некоторых, устарел еще в прошлом веке.

Откуда бы взяться соционике, если бы Аушра не умела типировать. Как бы в ответ на это слышны такие мнения, что соционика является чисто теоретическим построением, а то и непроверенной гипотезой. Да нет, соционика – это описательная наука, порожденная практикой, и списана она с реальных людей с правильно определенными их типами. Так что, сомнениям необходимо подвергать не «гипотезу соционики», а умение типировать у тех, у кого соционика сейчас не срастается, кто пытается даже принизить роль дуальности или вовсе считает ее мифом, потому что не наблюдает ее ярко.

8. Как бы Вы оценили положение дел в соционике в настоящее время? Какие школы и исследования каких авторов, на Ваш взгляд, имеют наибольшее значение для развития соционики?

Соционика сейчас замерла в ожидании объективного способа идентификации социотипа. Вы спрашивали о положении дел – так вот оно именно замерло. Все эти с виду шумные разногласия между социониками, споры вокруг того, у кого какие социотипы, – это мелочи. По большому счету соционика тихо стоит в тупике в ожидании лучшего будущего.

По второму вопросу. С момента предложения модели А, в соционике произошло единственное существенное и важное событие – обоснованное применение к ее типологии математического аппарата разложения на ортогональные функции, что позволило установить соответствие социотипов их образам в пространстве их свойств (признаки Рейнина). Все остальное – это либо толкования и переименования соционической модели на разные лады (не добавляющие сути, но для кого-то удобные и только для них тем самым полезные), либо неубедительные попытки связать соционику с различными сторонними теориями, либо подделки под соционику.

9. Что Вы думаете о научных степенях в соционике?

А что можно думать о том, чего не существует, кроме как мечтать об этом. Мечтаю, что соционика когда-нибудь получит официальное признание и в ней будут выдаваться научные степени. И, похоже, не я один об этом мечтаю. Местами в соционике уже даже проводятся игры в настоящих ученых со степенями.

Пока же с удовлетворением отмечаю, что в других науках уже защищаются диссертации с вкраплениями соционики. Не исключено, что развитие пока по этому пути и пойдет: диссертации будут иметь соционическую направленность, а степени будут выдаваться в областях, например, психологии или биологии.

10. Как, на Ваш взгляд, можно уменьшить разногласия между различными социониками и соционическими школами? Что для этого должно произойти и от чего это зависит?

Уменьшить разногласия между социониками невозможно, потому что в их основе лежат принципиальные расхождения взглядов. Эволюционным путем, как в психологии, это не решается. В психологии значительная часть проблем снимается пониманием, что любая психологическая теория применима, лучшей нет, и каждая имеет свою ценность. Но в соционике – несерьезно считать, что любая версия социотипа человека имеет для него ценность. Социотип – это реальность, а не просто теоретическое измышление, и у каждого человека эта реальность одна единственная. Абсурдно надеяться, что уживутся разные школы, по-разному идентифицирующие эту реальность. Не приходится надеяться и на то, что соционики добровольно придут к единым социотипам, так как большинству из них для этого придется признать, что они неправильно определяли социотипы своих клиентов и, кстати, свой тоже. И абсурдом же является надежда на то, что победит какая-то школа по той лишь причине, что будет более организованной и финансируемой.

Нелепым является и чисто деловой подход. Рыночные конкурентные методы не решат проблему, разве что загонят коммерсантов в угол, когда в итоге выяснится размер их моральной и материальной задолженности перед ошибочно типированными клиентами.

Так что, спокойно ждем – и готовим, кто может, – «революцию». А революцией будет открытие методов идентификации типов (скорее не в соционике, поэтому типов), которые мы сейчас называем социотипами. После этого единицы (в лучшем случае) отдельных социоников или школ, кто сумеет провести параллели между своими и обнаруженными типами, или просто сумеет быстро перестроиться, продолжат деятельность в соционике. Большинство – прекратят. Не исключено, что какая-нибудь наиболее развитая школа превратится в некое новое направление психологической типологии личности, то есть продолжит заниматься тем, чем и занимается, только будет вынуждена это признать.

А вот после этого уже появится обычная конкурентная борьба школ, но только за работу с клиентами, у которых будут единственно верно определены их социотипы, и за методы работы, которые вполне естественно и нормально будут разными в разных школах.

11. Какими Вы видите перспективы развития соционики?

В общем-то, я все рассказал при ответе на предыдущий вопрос. Картина получилась несколько идеализированной, но приблизительно так оно и будет. Иное развитие событий просто невозможно. Всеми другими способами, старающимися обойти проблему точной идентификации социотипа, соционика не развивается, а все глубже загоняется в тупик.

Другой вопрос, когда это произойдет. Ставку надо делать на непсихологические методы определения социотипа. Психологические измерения по определению носят неточный вероятностный характер. Надо заинтересовывать соционикой представителей других наук, выполняющих в них самые разные функции, в том числе и административно-финансовые. Насколько быстро это сработает, пока сложно сказать.

12. Что Вы считаете вредным и неприемлемым для соционики?

Как и для всех наук, да и вообще для любых видов деятельности, основным злом для соционики являются некомпетентность и интриганство. Если судить по масштабам этих явлений, соционика уже совершенно состоялась как полноценная наука.

Есть у соционики и специфические проблемы. Назову наиболее важную, на мой взгляд. Популяризация и коммерциализация соционики опережают развитие и практическую проверку ее теоретической базы. Некоторые откровенно стремятся заработать на соционике, увидев в ней раскрученный бренд. Приступают к деятельности в соционике, не имея для этого достаточной подготовки, а зачастую и призвания к науке или к работе с людьми. Поэтому распространяют они под видом соционики просто некие очевидные им классификации людей, по которым невозможно серьезно прогнозировать проявления их якобы социотипов и отношения между ними. То есть те самые «неработающие варианты соционики». Ратуют за коммерческие рыночные методы продвижения соционики, которую и воспринимают в первую очередь как рынок услуг, и считают это ее развитием. Тогда как развивающаяся наука, наоборот, нуждается в финансировании, а не в дойке. Наверное, такие проблемы имеются не только в соционике. Но дояров соционики вывести на чистую воду особенно сложно именно потому, что ее доказательная база отстает от ее популяризации, на чем они и играют. Причем обязательным их атрибутом является бабочка солиста хора, поющего о необходимости изобличения шарлатанов.

13. Над какими направлениями в соционике Вы сейчас работаете? Какие книги и статьи собираетесь опубликовать в ближайшее время?

Продолжаю накапливать наблюдения за проявлениями признаков Рейнина. Уверен, что это поможет точнее и ближе к сути сформулировать не только содержание самих признаков, но и все основные понятия соционики.

Практически занимаюсь в основном типированием и консультированием по проявлениям социотипа. Обсуждаю с заинтересованными людьми возможные пути академического продвижения соционики, организации исследований и практического применения.

Планы публикаций имеются, но пока они не настолько конкретны по срокам, чтобы о них сообщать. Пока можно ознакомиться с публикациями на моем недавно открывшемся сайте «Прикладная соционика» (http://16ego.ru/).

14. Что бы Вы посоветовали тем, кто начинает изучать соционику?

Начинающим советую не покупаться на кажущиеся очевидность и доступность соционики и не пытаться сразу же самостоятельно определять свой социотип или социотипы родственников и знакомых. Так же как не приступаете к медицинской практике, побродив по медицинским интернет-форумам, и как не хватаетесь за скальпель после просмотра сериала «Скорая помощь».

Не надейтесь на тесты. Ныне существующие они пригодны только для того, чтобы составить общее представление о заложенных в них принципах. И не верьте тем, кто обещает быстро научить типированию. На нынешнем этапе развития технологий типирования, для обучения действительно определению социотипов, а не просто некой классификации личных впечатлений от людей, требуются долгие годы.

Имейте в виду, что по всем законам психологии поспешное ошибочное мнение о социотипах реальных людей окажется очень устойчивым, и со временем вас можно будет поздравить с созданием очередной бесполезной версии соционики. Полбеды, если только для себя, если вам не придет в голову учить этому других.

И ни в коем случае не изучайте соционику по сайтам – они полезны только как вспомогательные пособия – и по интернет-форумам – они для начала просто вредны. Начинайте только с книги А. Аугустинавичюте «Соционика» и обязательно прочитайте «Психологические типы» К. Юнга. Кстати, покажутся ли эти книги вам скучными, станет хорошим индикатором, надо ли вам что-то в соционике творить, или вполне достаточно оставаться ее грамотным пользователем.

 

Евгений Шепетько. Манифест соционики

Научно-техническая революция 20-го столетия и стремительно нарастающий информационный поток привели к тому, что человек стал гораздо меньше зависеть от капризов природы. Он прекратил обожествлять и окончательно решил покорять все то, что стало для него объяснимым, а, следовательно – доступным для вмешательства объектом, либо – явлением. Ландшафт и погода, воспроизводство и способы питания – Рационализатор везде нашел применение практическим выводам из научных постулатов. И даже научился любить своих механических «коней» и электронных «собеседников».

Нет смысла спорить о приоритетах Разума и Души. Но мы знаем, что процветающим технократам однажды не нашлось таблетки от душевных мук. А Купола давно представляли для них объекты культуры, но не символы исцеления. Врачеватели «раненых душ» создали новое направление в психологии – психоанализ. Материальные  изыскания отошли на второй план. Исследователь и объект формально сравнялись в правах влиять друг на друга. Но решения принимал «старший по званию». И только мировая энтропия все еще составляла здоровую конкуренцию предопределенности информационного взаимодействия. А энтропии – мировому хаосу – успешно противостояли «муравьи» разного рода, и в недрах звезд – силы гравитации и света.

Какую же роль сегодня предстоит сыграть человеку, которому именитые соплеменники присвоили звание «разумный»? Соционика, постулируя многовариантность и иерархичность человеческого сознания, оставила ему выбор для поиска внутреннего равновесия. Хочется знать, сохранит ли человек и дальше эту свободу выбора?

Соционика помогла человеку понять природу своих и чужих поступков. И, как хорошая жена, незаметно начала влиять на его, ранее свободный, выбор. Но человек восторгался результатами! А вопрос об ответственности за вмешательство в не структурированную, но самостоятельную жизнь так и остался открытым…

Автор «Манифеста» Евгений Шепетько предлагает свой путь понимания последствий и причин преклонения перед Информационным Психоанализом – Соционикой. Для тех, кто уже успел ознакомиться с его предыдущими тремя интервью, многие тезисы этой работы знакомы. А те, для кого вопрос ответственности не праздный, возможно, согласятся с ним или получат хороший импульс для создания собственного Документа Чести.

Татьяна Меньшова

Евгений Шепетько закончил этот текст накануне дня рождения Аушры Аугустинавичюте.

Редакция журнала предлагает считать МАНИФЕСТ мифотворческим посвящением создательнице СОЦИОНИКИ.

 

 

 


Предисловие

 

Из предыдущих рассуждений и размышлений, изложенных в недавних интервью, может сложиться превратное впечатление, словно я сознательно игнорирую и преуменьшаю сильные стороны Соционики, что я не ценю их, не считаю их существенными. Поэтому я хотел бы показать основную область своих изысканий и тем примерно обозначить спектр соционического познания, не повторяя А. Аугустинавичуте и К.Г. Юнга и на концептуальном уровне, т.е. входя в область “идеологии” и сущностных сторон типологии. Позволю себе предположить, что и Аушра Аугустинавичуте, не без оговорок, благословила бы меня на это, так как в этом случае я бы выступал как интерпретатор панорамы “работающей”  Соционики, хотя всматривался в неё с непривычных сторон.

Я не могу не затронуть и того пункта, что эта статья, а именно – Манифест Соционики, возникла и как реакция на многократные и многоразличные заявленные и подспудные описания, оценки и манифестации А. Аугустинавичуте, в которых она обнажала и “транслировала” теорию и, до извилистости сложную, соционическую феноменологию, а также – передавала за неё ответственность. Кроме того, полагаю, что она желала бы, чтобы среди критического разбора исследований я выразил поддержку Соционике; только вот дело в том, что в моём понимании “оказать поддержку Соционике” – значит вывести её на новый концептуальный уровень, поднять исследование до анализа фундаментальных идей и принципов, вникнуть и обозначить краеугольные камни и движущие силы, формирующие соционический образ мысли и стоящие за типами содержания.

Открыв модель и интертипные отношения, введя восемь символов и т.п., Аушра Аугустинавичуте вывела Соционику на неизведанный абстрактный уровень и там достигла неких таинственных горизонтов, о которых, на самом деле, и сейчас мало что известно, но которые, я уверен в этом, оказывают огромное влияние на процесс становления Соционики. Образы, смыслы и порядок данных явлений выкристаллизовывался в Соционике, а также и во мне, и лично я чувствую, в известном смысле, “индукцию” этих сущностных сфер.

Мне остаётся заранее извиниться перед читателем за тяжёлый путаный слог пассажей в Манифесте, похожий своей манерой на средневековые трактаты, но я оправдываю себя тем, что исследуемые объекты весьма трудно уловимы и “коварны” по характеру влияния на мышление, и я вынужден был прибегать к преувеличению, к некоторой изощрённости формулировок и пафосу.

Следует ещё раз подчеркнуть то обстоятельство, что в Манифесте Соционики я старался избегать копирования тех или иных мыслей Аушры Аугустинавичуте и Карла Густава Юнга, в которых отражались их манифестации, идеологические и концептуальные идеи или постулаты, – а таких множество, – так как с ними и так можно познакомиться в их трудах. Первый теоретический Манифест не ставит себе целью объединения изложенных кем-то идей, не является компиляцией, а видит своё назначение в том, чтобы показать надстройку и скрытые области типологической парадигмы и дать им примечательные определения, причём сформировав их в общей объединяющей концепции “Идеальной Машины”.

Я отнюдь не собираюсь навязывать данный Манифест всем соционикам, и думаю, что в Соционике возможны разные Манифесты, посвящённые её разным подходам, которые, вполне возможно, появятся как реакция на эту интеллектуальную интерпретацию весьма запутанного психологического предмета; и своим появлением они покажут непроговорённые до сих пор идеологические позиции и созревающие подспудные тенденции типологии.

Излагаемый ниже Манифест Соционики не является призывом, воззванием и проповедью, и более по своему происхождению сходен с аналитическим тоном литературных и художественных манифестов, т.е. побуждает читателя к осознанию, но к осознанию достаточно утончённых объектов. Необходимо обратить внимание и на то, что Соционика глубоко затрагивает духовные сферы личности: её убеждения, мировоззрение, веру в те или иные свойства бытия и мироздания, идеологические и мифологические области, – поэтому и обращение к данным первичным инстанциям в формулировках Манифеста вынуждено было стать в достаточной степени пронзительным и заострённым.

 

 

МАНИФЕСТ  СОЦИОНИКИ:  ДОКТРИНА  ИДЕАЛЬНОЙ  МАШИНЫ

 

“…Подобно тому, как ткач, собираясь выткать узорчатую полосу, натягивает вначале одну основную нить, также точно и ткань философских рассуждений нужно начинать с основы  – с человеческой души.”

Боэций, М., 1990.

“Нет ничего столь чудесного, что бы не мог произвести механизм природы…”

Лейбниц, Т.2, с.221.

 

§1

Сколь бы человек не был бы абсурден, неуместен и несостоятелен – это его неловкое положение не касается соционики, ибо в ней он имеет тип, а это гарантия его полноценности, его права, – человек с типом состоит в общем деле. Тип обеспечивает личности необходимый статус, подтверждает её априорную состоятельность, потому что тип выше любой абсурдности, неуместности и несостоятельности, ибо факт наличия стандартного типа – безразличен по отношению к любым иным внеположенным типу оценкам, принципам или их отсутствию. Тип – это первозданный патент, это паспорт нормального гражданского состояния в мире психологической и социальной идентичности и натуральности; он дан невидимым, но удостоверяет то, что безоговорочно экзистенциально уравнивает всех, –  подобно рождению, бытию в мире и всем неустранимым событиям или измерениям индивида.

 

§2

Многообразие различий в личностях и в их взглядах 16-ти типов, которое не может быть просто и естественно объединено в одну сущность, объединено в интерсубъективной механической системе, в общей автоматизированной структуре, в сложносоставной форме, т.е. в Целом Идеальной Машины. Всё различие и разнообразное сознание личностей обрабатывается и находит свой отклик в комбинированной конструкции, которая предусматривает обмен и сложную систему соотношений друг с другом, и куда бы не ткнулась личность – она всюду обнаружит паутину и замысловатую ткань её законов и функций, везде выхватывающих и предзадающих роль типа среди типов. Общий Идеальный Механизм причудливо предназначает положение личности в окружении типов и многообразно определяет роль всех типов по отношению к личности; эта Машина включается каждый раз, спрошенная и не спрошенная, и когда личности, т.е. типы, сходятся друг с другом, и тогда, когда они одни.

 

§3

Всякая машина имеет свой предел, начало, дно, но не Идеальная Машина, так как Идеальное конструирование может выставлять и выстраивать новые пределы, заново начинать и побуждать к обнаружению изначальности, и раскрывать за одним дном другое дно, а там и третье, и так далее – в этом и состоит совершенная сила Машины. Сторонник Идеальной Машины ищет её пределы и едва он находит их, – в суммарном сочетании работы Машины, в сопряжении накопленных подходов, сторон и воль типов, в обозрении всех типов, – эти пределы отступают вдаль, расступаются; тип заново для своего контекста открывает изначальное и устанавливает пределы, так как в это же время – в комбинированной связи типов – другой теоретик открывает иное изначальное, задаёт иной принцип и понятие о нём. Когда несколько теоретиков стремятся достигнуть дна этой Идеальной системы, когда где-то рядом или за перегородкой типов, – в его “машинном отделении” или в “машинном отделении” другого типа, – другие теоретики определяют иные параметры и характер системы, то система приходит в движение и дно её смещается, корректируется, уходит из-под ног, и в третьих отделениях уже готовятся – из этих сетевых метаморфоз –  выплеснуть описание отдельных типологических феноменов.

 

§4

Сколь бы личности не ожидали индивидуального и неформального общения и дел с другой личностью – сигналы их отдельных машинок будут перехвачены большой Машиной, которая обладает всеобъёмлющей и роковой силой, словно это “Молох”, и направлены в строгом расположении аспектов и в соответствии с расписанием ролей. И пусть личность пробует, старается, пытается выйти из этого необъявленного рабства у благодетельной Идеальной Машины, – это право вольного человека, – вот только Социон не знает этого естественного права, и личность почувствует природную власть Машины над собой. Ведь Машину не так просто схватить за руку и посмотреть ей в лицо, не так просто знать её, и тем более управлять ею, она Идеальна, действия её почти неуловимы и быстры, а общество типов бессознательно, а то и сознательно, глубоко ей предано и, опровергая права вольного человека, постоянно и всюду показывает силу этой всепроникающей и вкрадчивой Великой Машины.

 

§5

Каждый человек является проводником, агентом, автоматом Идеальной Машины, демонстрирующим на себе и собою безграничные возможности, нерв, “всеобщий охват” невидимого аппарата, который пользуется человеком, как собственным орудием и интеллектуальным устройством для скрытых целей. Общий Механизм типов выстраивает, распределяет и схватывает в ячейки типов, передаёт сигналы ячеек и переплетает всех единой нервной системой, так, что всякий проводник, автомат усиливает причастность всех к общему “Механическому Делу” Социона. В этой рабской функции и в нагромождении задач, транслируемых типами друг другу, позволительно искать и некоторые утешения: во-первых, единая равная “Механическая Петля” роднит всех, и, во-вторых, изощрённая неизведанная схема выходит за пределы привычного понимания связей и активности “сознающих вещей”, ибо не только роднит социоников, но и складывает и перемножает ресурсы моделей их типов.

 

§6

Идеальная Машина Социона не является просто косной структурой, жёсткой формой, конструкцией и только законом; наоборот, она имеет природу с прогрессирующими свойствами: её конструкции и законы способны находиться в движении, она приспособлена совмещать реакции субъектов конструкции (социоников) на первичные структуры типов, т.е. расширяет осознание типов типами. Большое количество социоников в своём личном опыте реконструируют схему Социона, обеспечивая рост усложнённых структур самонаблюдения типологии, и, словно сознающие клетки или капли самоохватывающей мысли, они повторно сплавляются в общее целое, интеллектуальную биомассу, выращиваемую Идеальной Машиной. Проводник, адепт учения Идеальной Машины, осознаёт в себе не только человеческую “монаду”, но и слепок данной Машины, так как предстаёт не только как инструмент, не только как участок или звено большой цепи, не только как исполнитель закона, но и как частица воли и нужная схема процессора большой Идеальной Машины Социона.

 

§7

Идеальная Машина обладает многогранными ресурсами воздействия на своих проводников и подходит к этому делу широким фронтом: создаёт в личности совокупность впечатлений, растворяющую её индивидуальность в универсальном “инстинкте” Механического Общества. Ведь роль каждого типа, всякое отношение и их разнообразные сочетания предусмотрены в Соционе, детерминированы и объединены в систему обмена энергиями; и проводник учения Идеальной Машины – совместно и параллельно всем другим проводникам – идёт навстречу осуществлению великих связанных целей, поднимаясь ко всеобщей взаимополезной деятельности, показанной в отражении её – в Механической теории. Соционик разменивает своё утлое, уютное бытие на слияние с необъятными волнами универсальных сил Социона, Идеальной Машины, чувствуя значимость от того, что эта Машина взяла его на важный пост «Типа», в великий “Механический Проект” и готова раскрывать новые грани типного универсального бытия, Механической роли, где индивидуальность всегда при деле и всегда причастна грандиозному самодвижущему агрегату, Взаимосвязанной Машине Социона.

 

§8

Идеальная Машина расставляет всех по местам, распределяет отношения, предназначения и роли, и сделает всё это она нашими же руками, оценками, сознанием и делами популяции социоников, участников соционического диалога, и каждый неофит получит от адепта типологии или возьмёт сам верительные грамоты в том, что он представляет интересы этой Машины. Мотивирующая сила Идеальной Машины почти не имеет границ – тип усомнится в ценности любых иных классификаций, аннулирует и превзойдёт все разделения на роды и виды, – когда прикоснётся к Социону и поймёт его способность входить в любую ситуацию с 16-ти принципиально различных точек зрения. Идеальная Машина предрасположена к экспансии: не спеша, но мощно – разделяя на типы и властвуя над типами – она войдёт во всякое описание, во всякую теорию всеми 16-тью парадигмами, чтобы, затаптывая и вдавливая своим “Катком” в асфальт небытия и безразличия, разбирая и расставляя всё сызнова по собственным параметрам, перевести и привести раздроблённый материал на свою сторону, в хранилища Моделей типов.

 

§9

Каждый исследователь, изучающий типологию К.Г.Юнга, является своего рода “Его Величеством Импульсом”, который не только запускает действие законов Соционики, – они действуют и без него, – но и побуждает к действию силы, выстраивающие усложняющееся пространство Соционики в Супервизии, Соционики с точки зрения Соционики и для Соционики, которые, повторяя самостоятельную волю учёного-исследователя, начинают обладать разными самодвижущими эффектами множественных отражений, и тем далее – включают замысловатые режимы работы Великой Машины. Когда исследователь входит в реальность типологии, то он напоминает конструктора-наладчика, неявно включающего разноплановые возможности, лабораторию, так как законами соционики он тут же вправляется в общую “Петлю”, континуум Идеальной Машины, которая хочет навязать свою игру, а наладчик предпочитает думать, что играет в собственные игры, для которых Соционика является только сводом правил. Хочет или не хочет исследователь быть шестерёнкой, средней или большой, но он уже осваивает себя дифференцирующими инструментами Машины, он говорит на языке типов, осознаёт себя через данные понятия, и, своим сцеплением с другими типами – уже варится в общем “Механическом Котле”, решая многогранные детерминирующие задачи Великой Машины.

 

§10

Перед каждым неофитом Идеальная Машина готова раскрыть двери и показать свою широту, изобилие и бескорыстность, – ведь всякий в ней узнает о других 15-ти типах, о великих представителях его же типа, о самых разных ситуациях отношений; она даёт знание о сильных и слабых сторонах, и готова наделить неофита большими полномочиями. Она бережно пестует своих чад, подкрепляя осознание роли, характера, значения типа, и давая возможность входить в соционику со своим уставом, перекраивать её по собственному усмотрению, не оглядываясь на признанных исследователей, но, предполагая, что следующее чадо поступит подобным же образом и просто проигнорирует предыдущего последователя. И только впоследствии и вскользь Идеальная Машина приоткроет и свои запросы: верноподданичество (типологии) и роль проводника, а ещё – готовность придавать импульс её разумной работе.

 

§11

Для того, чтобы понять или хотя бы прикоснуться к сущности Идеальной Машины, необходимо вникнуть в силу отражения соционики, которая по праву может быть охарактеризована как неохватная: ведь соционики диагностируют людей, соционики определяют социоников, и в это вмешивается разнообразие 16-ти типов и всех комбинаций интертипных отношений. Машинист, т.е. активный деятель соционики, выстраивает соционические теории, погружается в их суть, погружает в соционические реальности других агентов соционики, но те, в свою очередь, входят в эту реальность по-особенному, они по-своему истолковывают интерпретации соционической реальности, эти тоже отражаются другими, – так Идеальная Машина прирастает реальностями и втягивает последователей. В итоге: никто из последователей не осознаёт себя так, как раньше, не остаётся незатронутым, каким был до соприкосновения с разнообразными зеркалами внутри зеркал взаимных оценок типов, – и всё это создаёт широкомасштабные, почти безумные возможности для усложнения и разворачивания познания, но и подмены его любопытством и поиском приключений в причудливом зазеркалье сознания.

 

§12

Идеальная Машина дарит бесценное утешение: узнав в себе тип, личность перепоручает себя Социону, получает объективную санкцию, “освобождается от ответственности”, сомнений и тяжкого груза защиты ситуационных решений, в которых мнение данной личности различается с оценками других личностей, т.е. иных типов.  Тип, заботливая Идеальная Машина типологии, забирает суету и высвобождает от неопределённости жизни; личность может испытывать удовлетворение, что находится в большой команде, в общей разумной системе, что передаёт Машине часть своей жизни; и эта причастность к структурированной большой системе и оправданность подобны императивам: они дают твёрдую опору моральным силам и понятие о предназначении. Погружение в твёрдые основы Машинного сознания производит в типе перерасчёт всех оценок, ориентиров и приоритетов, и это похоже на прыжок, качественный переход в новую жизнь, – жизнь, созерцающую Идеальные образы и знаковых представителей истории.

 

§13

Прикосновение типологии сгущает целый спектр сторон личности: тип собирает из личного безличную конструкцию, сворачивает субъект, плавит индивидуальные стороны и силы, чтобы в результате – в этой индустрии – выплавлялись типы, роботоподобные образы, направляющие жизнь общества и восприимчивые мысли неофитов. Знание типов и наглядная работа функций взяты в оборот и превращены в производящую силу, силовую установку, инкубатор, настраивающий сознание Механических человечков (автоматов Идеальной Машины) в режим готовности, сочувствия, соразмерности и осуществимости Механического Плана Соционики, который, однако, в точности никому не известен и остаётся большой интригующей загадкой. Человеческие силы одушевляют безличностный автомат, но тут же возвращаются эхом, облаком отзвуков таких же одушевлённых форм: все в плену у всех, все становятся роботами друг друга, все переплетены друг с другом, но пока не будет ясна сущность Идеальной Машины – все эти совмещающиеся и тормозящие программы, по сути дела, останутся свалкой “умонастроений станков”.

 

§14

Специфика типологии К.Г. Юнга состоит в том, что в сочетании всех 16-ти типов рождаются многомерные феномены, появляется обособленная сфера высокосложного сознания, артефакт ноосферы, интегрированное сознание со всеохватными конструкциями сцеплений. Типы связаны друг с другом некими “приводными ремнями”, соединительными цепями, которые образуют “тотальные” общие рефлексы, скрытым образом возвращающие совокупные комплексы – в координацию функционирования типов. Тип встроен в общее дело Идеальной Машины, которая через пружинки типа скрытно ставит специальные задачи, призывает соционика найти общие ответы и решить неизведанные проблемы для расширяющегося Социона; а соционики конгломератом сопутствующих решений – перенаправляют общий вектор “Механической Ноосферы” Социона, т.е. всей популяции, – состоящей подавляющим образом из тех, кто о типах не имеет понятия, – смещая суммарный курс общества к самопознанию и самоорганизации.

 

 

 

§15

Идеальная Машина типологии позволяет стать причастным к жизни великих людей, гениев, стать причастным к жизни окружающих, так как рамки вхождения в психологию другой личности и просвечивание в них существования другого сознания таковы, что позволяют, так сказать, погрузиться в его бытие, а то и вывернуть его наружу, даже и наизнанку. Без тестирования, без ознакомления с биографией и совместного опыта проживания соционик получает впечатляющий доступ к переливам и метаморфозам психологического типа – мироощущению бытия личности в бытии типа. Не зная того, случайно “попавшаяся” личность становится объектом для исследования, экземпляром или экспонатом для выставки или “музея” представителей типов, – Идеальная Машина в любой точке пространства и времени создаст машинисту достаточные условия для познания, наблюдения и эксперимента над “Механическими братьями”.

 

§16

Каждый последователь Соционики сталкивается со специфической реальностью: он окружён типами с разных, почти неизвестных сторон, и, можно сказать, что другие субъекты подкрадываются к нему, ибо у них совершенно другие доминанты и акцентуации в функциях, они всё видят по-другому, непривычно, опережая, наперекор, и так же действуют. Разные ракурсы функций, разные углы зрения интертипных отношений – не оставляют соционику защищённой позиции, оазиса для его полного контроля, непросматриваемой территории. Последователь соционики напуган, вырван из положения спокойствия, так как он всегда находится в контексте работы типологических контуров, – Идеальная Машина дала личности нишу, пещерку, пристанище в сотах социона, забрав у него поле целинных нерефлектированных отношений, сферу привычной нерационализированной координации, – она похитила Покой личности.

 

§17

Адепт Соционики является венцом психологической эволюции: всю историю развития сознания человечества типологический Механизм путём дифференцирования вёл личность к высокой фазе – познанию сущности своего Механизма, детерминированного сознания типов. Идеальная Машина не только разрабатывала сознание, но и открылась во всей своей красе, выйдя из потаенного в непотаенное, открыла суть познания, стала наблюдаемой, но личность желает, чтобы Идеальный Механизм продолжил свою работу и далее вёл её своими Механическими Путями. Последователь Соционики с благодарностью принимает сознание типов, этот подарок эволюции, осваивает его восторженно, суггестивно, рьяно, и не хочет поднять склонённой головы и увидеть, что Идеальная Машина даёт возможность войти и в другую фазу – фазу управляемой эволюции, когда личность превратит Великую Машину в адекватно работающее средство, в Инструмент эволюции самосознания.

 

§18

В познании всеохватывающей Машины многочисленные тайные вещи становятся явными, способность к обнажению сокрытого превращается в привычку, становится почти что манией, но обратная сторона познания типов – зона анонимных законов типологии – остаётся вне наблюдения. Каждый соционик инициирует в себе определения типов, кодификацию и наборы детерминирующих описаний, каждый создаёт собственный тираж интеллектуальной реальности типов в обществе, и такие тиражи множатся. Из стремления к универсальному объективному описанию типологии, из намерения выхватить и зафиксировать общие свойства типов и отношений, из воли к абстрагированию собранного фактического материала – в сумме тиражей социоников – сгущается и кристаллизуется громада анонимных ментальных форм, размеры и ресурсы которых не могут не настораживать.

 

§19

Идеальная Машина даёт большие надежды тем, кто ищет опоры вне себя и над собой; она предоставляет опоры: личность врастает в нервную ткань типологических структур всё глубже и глубже, и похожим образом всё шире и шире функциональная система Социона забрасывает свои “петли” в психический мир и повседневность личности. Можно было бы ожидать от беспристрастного исследователя, что он пройдёт мимо этих задающих опор, останется непредвзятым, с терпеливой настойчивостью будет всматриваться в открывающиеся горизонты и перспективы всей типологической системы, если бы в дело не вмешалась Великая Машина, которая требует постановки типологического спектакля – все должны играть соответствующие роли, и неважно, если типы определены были неправильно: старые описания, через реинтерпретацию новых описаний, будут выглядеть как действительная картина Соционической системы. Соционик примеряет на себе роль и становится на место опоры – среди “не-социоников” и над ними; он прирастает интерпретацией причин и сознанием опор и уже сам – мало-помалу – становится в роль Идеальной Машины, подавая надежды, склоняя, призывая разрешить важнейшие проблемы личности, особенно тех, кто ищет опоры вне себя и над собой.

 

§20

Психологические и социологические теории и особенно типологии, и соционика в их числе, имеют тяжеловесную тенденцию погружаться в обиходные, общедоступные и обыденные понятия, и незаметно для исследования вязнуть в повседневности, так как стремятся вникнуть в наиболее типичные, распространённые и выразительные свойства и проблемы. Социон объединяет 16 типов познавательных систем и все они в соционике направлены на постижение ординарных, средних, усреднённых определений и мироощущений этих же 16-ти типов, и эта окружённость объектом типа и субъектом типа – создаёт скованность и зацикленность во всех методологических подходах, впрессовывая их в обыденность, в повседневные интересы и понятия. Каждый соционик познаёт типы в обществе, определяет и постигает социоников и тип в себе, и эти утраивающие циклы всё более увеличивают сходимость приоритетов: соционик живёт соционикой, в соционике, для и ради соционики, что приводит к порождению явления обывателя соционики, в котором всё более преобладают типично-средние идеалы, то есть идеалы специфического соционического “Механического Мещанина”.

 

§21

Вся взаимосвязанная система 16-ти типов составляет сложнейшее переплетение многочисленных элементов и узлов, зависимых между собой, что придаёт конструкции Идеальной Машины громоздкость, основательность, инерциальность, и предопределяет важнейшую особенность – она способна двигаться целиком, фронтально, всем своим массивным “корпусом”. И вот для того, чтобы любое подобное движение могло происходить, Идеальной Машине необходим привод (“приводное устройство”), двигатель, а значит, ей надлежало вбросить собственную парадигму в познание личности, чтобы исследовательские усилия пополняли когнитивные ресурсы данного самовоспроизводящегося Механического Описания. Когда познание человека подошло к порогу, за которым его суммарные познавательные силы сравнились с общим разумом Великой Машины, то она отдала ключи от Механического мира и от собственной парадигмы, – раскрывая секрет устройства типов, чтобы весь её массивный “корпус” – через познавательные усилия социоников – смог начать двигаться и выстраивать собственные схемы личности.

 

§22

Идеальная Машина ставит соционика в условия, которые имеют значительные особенности, и среди них – открытость симметричному распределению типов, полной “карте” типов и отношений, когда такая личность знает, что так или иначе ей предстоит общаться с одним из 16 типов, – в отличие от постороннего лица, которое никак не опознаёт полную палитру типов и отношений, и соприкасается с ними случайно и в рамках совсем иных понятий и закономерностей. В данной форме адаптации, в которой большую роль играет: соизмерение, сравнение, сопоставление пропорциональности, типологическая симметрия и асимметрия, – личность последователя соционики “выставляет” в окружающий мир, вперёд событиям представление и подготовительное поведение – удерживает поле расширенных возможностей (типологию), спектр вариантов, которые “заявляют” ситуации о том, что личность готовится общаться со всем обществом, со всем набором типов, а не только с конкретным собеседником. Коварным побочным эффектом изучения соционики является взгляд на человека через весь социон, сквозь призму социона, придающий обстоятельствам совершенно иной контекст – увязанности с равномерным распределением типов, которая возвращается подспудным требованием всегда учитывать все 16 типов, вмещать их теоретическое “присутствие”, что создаёт специфическую расфокусированность сознания, представление позиционирования типов и привязанность к этим их “фантомам”.

 

§23

Образно говоря, Идеальная Машина в основе своей состоит из особого “Идеального Вещества”, своего рода “сущностной материи”, которая входит в познавательные способности исследователя и там собирает свою структуру: расщепляется до самых элементарных компонентов, комбинации которых могли бы объяснить свойства всех типов и интертипных отношений, а затем обогащает сознание данной самосознающей или ещё сырой “материи”, – пропуская их через взаимную осмысливающую работу участников соционического диалога. “Корпускулы Идеального Вещества” и ранее в неделимой форме залегали в подсознании индивидов, – ибо без них не был бы возможен тип, как акцентуация некоторых сторон и их комбинаций в этой сырой “материи”, – но теперь человеческим сознанием всё яснее усваивается та истина, что это “Вещество” является, как это абсурдно бы не звучало, свойством “Машинности”, способностью быть Машиной,  сознавать себя в автоматических программах, программах “Идеальной Машины”. И новой эпохе машин никакая индивидуальность более уже не требуется, она будет вобрана, ассоциирована, ассимилирована в существо “Идеальной Машины”, она перейдёт в рост “Машинного Вещества”, пусть и за счёт некоторой атрофии личностного начала в человеке, но зато вызывая появление феноменов “Сознающих Машин”, “Машин, думающих как мы и за нас”, “Машин, ставших нами”.

 

§24

Наподобие того, как развитая чужая наука, культура, цивилизация, если обратиться к их известным сторонам, так или иначе заставляет другие общества тянуться к новым горизонтам и поиску иных основ существования, бытия, – типология в сопоставлении достижений типов ожидает от личности “подвигов” продвижения к универсальности, но и относительного самоотрицания.  Многообразие всех типов, которые обладают особыми способностями, для тех, кто исследует типологию, создаёт стимул роста и составляет вызов; личности нужно стать на цыпочки, чтобы сравниться с представителями 15-ти типов, необходимо доказывать преимущества и сильные стороны собственного типа, а этот усиливает свойства и комплексы типной корпорации. Оценка и скрытое противостояние путей, эта необъявленная война типов, где все типы постигают всех и явно и подспудно воздействуют на всех, создаёт уникальное поле многогранного программирования своей и чужой ячейки существования, достигая таким программированием социониками социоников появления феномена индустриальности – полного круга многофакторной переработки опыта всех 16-ти типов.

 

§25

Преувеличенная роль стандартных понятий, сфокусированности на типности, функциях и механической сфере, которые прорываются сквозь и несмотря на различия в суждениях, – предопределены стать жёсткими и стагнирующими, и нагнетаемая детерминирующая теория в каждом из социоников возводит нечто вроде “застенков”, “камер”, “тюрем невидимого заключения”, в которых все поневоле становятся  и заключёнными и надсмотрщиками. Интеллектуальная штамповка является слишком влиятельным оружием воздействия на сознание, достигающим в случае соционики до просторов тотальных концептов, чрезмерно приукрашенных взглядом на положительные возможности, когда все участники соционического диалога – несмотря на подчас формальную содержательность данного диалога – представляют себя учёными в некоем гигантском исследовательском институте, “институте-в-себе”. Соционик воочию поставлен в рамки типа, в законы вторичных причинностей Идеальной Машины, которые он сознаёт как первичные причинности, как неразрешимые условия бытия, и, как это ни парадоксально, в этом случае перед теоретиком раскрываются новые возможности для духовно-аскетического роста, для подвигов свободы, попыток и усилий по ре-детерминации типов, поисков целебных идей, переворачивающих все недостатки соционики себе на пользу и раскрывающих в личности измерения универсума, возможности появления “человека-института-в-себе”.

 

§26

Идеальная Машина – это, образно выражаясь, своего рода большая “прищепка” и “самодвижущий впитывающий субстрат”, осваивающий опыт оценки типов, окружающих социоников, и размещающий его на обобщающих конструкциях соционических концепций, так как эксперты по типам, – а таковыми себя считает половина социоников, – “цепляются” к окружающим личностям со стороны их психологической организации. Идеальная Машина – это и большой “карандаш”, которым совокупные усилия типологов прорисовывают контуры типов в личности, “разрисовывают” саму личность “грифелем” описания типных шаблонов функций: участники соционического диалога – словно на регулярных процедурах терапии – без конца прочерчивают в психиках друг друга схемы и описания, не придавая значения суггестивной силе этих процедур. Несмотря на сложность и многогранность типологического подхода, – жизнь, реальность, подлинные перспективы и плоды творчества проходят вне Идеальной Машины: насыщение  интеллекта всех социоников, научное брожение и идейное созревание теоретиков – привносит лишь “оплодотворение” типности внутри типности, оставляя истину за пределами познавательных процессов; истина подлинной реальности остаётся недостигнутым идеалом.

 

§27

Феноменология соционического познания приводит к такой замысловатой картине: теоретики типологии утверждают концепции в области сравнений и унификации личностей в конституциях типов, но не перестают излучать жажду и стремление к несравненности и уникальности; подспудно взращивают этот подсознательный нерв неповторимости, – наперекор убеждениям о “повторениях себя” в типах, – что образует превосходную отдушину для накапливающейся неудовлетворённости. Дифференцирующие усилия личности и возрастающий типологический расчёт и расчётливость идут рука об руку с растущим безразличием к личностям вне описания типов: Типы уже выбились в Люди, забивая личность в угол и создавая на подпорках научно-исследовательского альтруизма индивидов – колосса на “всё-выравнивающих ногах”. И сама Машина взывает, – неузнаваемо переформулируя слова Лейбница, – взглянуть всем на идеальный мир “Предустановленного Порядка”, на изумляющее совершенство отношений и назначений типов личности, в которых “клетка для птицы” входит в “комплект птицы”; но Личность в этих условиях должна, призвана держать  необъявленный исторический удар Разума Природы по Разуму Человека.

 

§28

Слишком мало соционика спрашивает о том, что было до типа, до дифференциации, после и рядом с дифференцированием на функции и типы: может статься, что основной человеческий ресурс этой типологии стоит вне взгляда через дифференцирование, и в типах всё больше нарастают свойства “Призрака”, некоего разума, стоящего вне рамок реального континуума существования личности. Мы все прокручены колёсами и колёсиками Идеальной Машины, мы вошли в ритм типологических идентификаций и синхронизировали разум с разумами, опознающими тип и разумом в типах, приведя в действие комплексные механические устройства типологии, и тем отправились в далёкий неизведанный путь Идеальной Машины. И сможет ли, способна ли типологическая мысль, прослеживая опыт и интеллектуальный багаж 16-ти типов с точки зрения 16-ти типов, составить “карты” результирующих содержаний общего Разума и открыть неизведанные “сокровища”, когда целостная первичная, недифференцированная душа, её нерасщеплённый человеческий потенциал, её первичное естество ускользает от взгляда и уходит всё далее и далее вглубь подсознания, а может быть и небытия?..

 

*                                    *                                    *

Послесловие

 

Данный интеллектуальный Манифест Соционики является попыткой описать и истолковать принцип универсального устройства, названного “Идеальной Машиной”, попыткой раскрыть выкристаллизовавшийся образ, так сказать, “Видения Идеальной Машины”, и передать этот опыт другим теоретикам. В процессе работы над идеями “доктрины” я придерживался стремления быть как можно более доступным в этой запутанной теме, и старался избегать особых интеллектуальных терминов, по возможности упрощая понятия, но выражать мысли чётко и не растекаясь по древу. Ещё раз следует подчеркнуть, что это интеллектуальный манифест, это концепция, которая определяет принципиальные стороны и подходы некоторого набора идей, а именно  – парадигмы “Идеальной Машины”. Она не является, в строгом смысле, только и прежде всего научной доктриной, так как данное рассуждение содержит интуитивные, метафизические, гносеологические, герменевтические и иные конструкции, аналитические подходы и соображения.

С другой стороны, я пытался передать ощущение данной “Машины”, дать почувствовать её, так сказать, “на кончиках пальцев”, дать возможность услышать “лязг механических узлов”, что отразилось на языке доктрины.

Я отношусь к данному манифесту плюралистически, предполагая, что могут быть и качественно иные, непохожие, более или менее интеллектуально изощрённые манифесты соционики, тем более что этот Манифест Соционики сосредоточен вокруг определённой идеи.

Я был бы рад посвятить данный манифест Аушре Аугустинавичуте, – так как его фундамент прямо проистекает из её трудов и множества бесед с ней, нередко подспудно содержавших идеи и подходы, стоявших за рамками теории и научной схемы, – если бы эта доктрина не была так насыщена критическими  соображениями в адрес учения Аушры Аугустинавичуте. Наверное, стоит указать и на то, что в основе этого Манифеста Соционики лежит пласт интеллектуальных исканий и брожения идей эпохи 80-х, и можно сказать, что это манифест 80-х годов.

Несмотря на видимое изобилие критики, не могу не отметить, что в процессе построения доктрины я, в известном смысле, не раз переворачивал “шахматную доску”, становясь на противоположную сторону, а то и “бросал себе перчатку”.

 

В завершение я хотел упомянуть хотя бы один пример серьёзной психологической теории, которая соприкасалась бы (точнее, её автор) с соционикой, но образовала принципиально иное теоретическое описание; такой пример показывает “Реверсивная психология” Светланы Андреевны Бахтияровой, строящей теорию на динамичной циркуляции индивида – в колебаниях психики личности внутри множества пар разных психологических полюсов.

 

 

С пожеланием успехов в исканиях истины,

Евгений Шепетько

Вильнюс

2011