Татьяна
Есть такое понятие у моряков – «Точка возврата», откуда еще можно вернуться на базу. Потом оглядываться уже некуда. Женя, после «Манифеста» мне больше не хочется оглядываться на свое прошлое восприятие соционики. Здесь Вы, видимо, возразите и скажете что-нибудь поучительное, например — вот так порой бывает: выносят «хлам» из старой квартиры, а вместе с ним и рояль «беккер», и пару неизвестных подлинников известного автора, и словарь Евфрона и Брокгауза и много чего другого старого, но вечного и не забытого.
Евгений
Благодарю за Вашу оценку Манифеста Соционики!
После публикации Манифеста чувствую себя обновлённым, в том плане, что есть ощущение передачи — передана часть существенной проблематизации «под опеку» другим теоретикам и истолкователям соционики. До этого множество явных и неявных вопросов, сформулированных и исподволь поставленных Аушрой Аугустинавичуте, когда-то были словно «обрушены» на меня, как и на других социоников, которые были частыми гостями в её гостиной.
Вы правы, я далёк от того однозначного подхода, чтобы показывать соционическую теорию и так или иначе работающие методы Аушры Аугустинавичуте только в негативном свете, но ищу язык и способы обнажить обстоятельства и недра «соционического дела» в объективном свете. Я хочу показать и привлечь внимание к тому, что необходимо разобраться в проблемах, связанных с самочувствием личности в типе и мироощущением человека в «капсуле» соционики – всё это жизненно важные вопросы для соционической науки и не являются предметами праздного любопытства. И мои критические исследования представляют собой попытку понять: что же делает соционика с психикой, что делала Аушра Аугустинавичуте с собой и с теми учениками, кто искал новый глубоких психологических знаний, кто верил и верит в её открытия. И я утверждаю, что соционика является не просто совокупностью слепков типов, а интеллектуальной структурой, обладающей собственными разумными свойствами. К этому ещё нужно прибавить и тот набор свойств, которые приданы соционике социониками, т.е., не существовавшими в типологии изначально, а так или иначе инициированными или произведёнными в пространстве типологии самими исследователями, в том числе, внешним (диагностика типов и отношений) и внутренним (типологическая интроспекция) процессом исследования…
Татьяна
Женя, Григорий Александрович мне недавно поведал, что Вам принадлежит еще и честь создания первых соционических журналов, цитирую: «НЕОБХОДИМО обратить внимание возможного читателя(-лей) на ПОДВИЖНИЧЕСКУЮ деятельность участников ВШС по изданию и РАСПРОСТРАНЕНИЮ Первого соционического журнала «16» ВНЕ зависимости от того, отдавали они себе в этом отчёт или не отдавали!!….
(Тут и совмещение этой большой работы с учёбой, — и ночёвки в аэропорту Внуково на пачках журнала при отправке его, — и совершенно дикая работа по оформлению подписки на этот журнал…) Вообще, НЕОБХОДИМО выделить факт издания этого журнала как СОБЫТИЕ в жизни соционики!!!»
Евгений
Благодарю Григория Александровича (Григория Александровича Шульмана), что он придаёт такое значение журналу «16»! И действительно, тогда это было крупное интеллектуальное событие, конечно, прежде всего, для Соционики. Выпуск журнала (1990-91 годы, вышло 7 номеров) к тому моменту назрел и произошёл как-то стремительно. Всё началось с нашей договорённости с Дмитрием Ритчиком, который, к тому времени, разбирался не только в соционике, но и в редакторской программе/технике, и имел возможность выпускать качественные макеты журнала, т.е. решать все проблемы с оформлением. Для того времени, ещё раз соглашусь с Григорием Александровичем, это поистине был новаторский интеллектуальный продукт. Немалую лепту в его раскрутку вложил Савелий Кашницкий, сделавший ему рекламу в журнале «Охрана труда и социальное страхование». Много хлопот ушло на рассылку рекламных номеров с листками подписки по этим четырёмстам адресатам (в ответ на письма, пришедшие по рекламе Савелия Кашницкого с запросом на наш журнал), расположенным — без преувеличения — по всему Советскому Союзу. Рассылка журналов, реклама, подписка – параллельно сопровождались участием в конференциях (не только соционических) и их организацией… Например, летом 1990 года я организовал первую и, пока что, единственную Вильнюсскую соционическую конференцию, в рекламе которой мне помогла Сауле Лесауските. Кроме прочего, стоит упомянуть, что в те годы было не просто договориться с типографиями (в нескольких мне/нам было отказано), и, также возникали трудности с распространением в книжных магазинах. Этот журнал задался целью: консолидировать все соционические направления, мы получали немало статей с разных городов, и я (кажется и Дмитрий Ритчик) специально встречался с представителями разных ещё юных соционических школ. Впрочем, у нас Ритчиком был некоторый внутрижурнальный спор, а именно: он выступал за то, чтобы в журнале было представлено максимальное количество различных направлений, я же пытался отстаивать позицию, чтобы половину материалов в нём составляли (в сумме): тексты К.Г.Юнга, Аушры Аугустинавичуте и нашей школы (Вильнюсской Школы Соционики). В работе над журналом в Москве нам помогали: Константин Бабкин и Наталья Лозицкая, за что я им весьма благодарен. И ещё: Дмитрию Ритчику помогал Сергей Филимонов. Тираж журнала доходил до 500 экз.
Наверное, стоит сказать, что в эти же годы на конференции был принят устав Редакционного Совета Соционики, и выбран его состав из 7 человек (в том числе и я). Но за последующие годы я не знаю ни одного случая, чтобы какие-либо соционики, в том числе и издававшие книги, обращались за оценкой и разрешением в этот совет, по крайней мере, ни к Аушре Аугустинавичуте, ни ко мне (о других членах редакционного совета не знаю). В то время я учился математике в Вильнюсском Университете, имея свободное посещение за хорошую учёбу, что я и использовал.
Не могу не сказать, что лично для меня все эти хлопоты, порой и увлекательные, не имели никакого сравнения с хлопотами и трудностями в главном для меня проекте — организацией Колледжа в Екатеринбурге, Колледжа Культуры Отношений, программа которого была посвящена только проблематике соционики. Он был официально зарегистрирован, обучение велось 2,5 года, и реально он просуществовал с 1993 по 1997 годы. Вот там то, что было получено за годы непосредственного обучения у Аушры Аугустинавичуте, и то, что изучено в её текстах и текстах Юнга, и то, что открыто или добавлено мной или в ВШС — всё это составило большую программу, и по ней прошло обучение около 300 учащихся. В 1998 году, когда этот Колледж стал распадаться, в Екатеринбурге я читал семестр лекции по соционике на психологическом факультете Уральского Университета — его студентам…
Татьяна
Женя, Вы позволите — я еще раз углублюсь в историю нашей переписки теперь уже на «кадровую» тему, которая возникла в связи с предложением Вам поучаствовать в создании статей в некоторые московские кадровые журналы. И вот почему. Работая в рекрутинге и кадровом консалтинге, я убедилась в полезности соционики: руководители почти каждый день делают в работе элементарные соционические ошибки! Но, одновременно, многих руководителей не следует приобщать к тайнам соционического типа их подчиненных и особенностей межличностных коммуникаций: может возникнуть надуманное доверие и надуманная неприязнь. Углублюсь в историю, чтобы вспомнить, как все это было пятнадцать лет назад с Вашим участием, порекомендую читать современные выпуски журналов «Управление персоналом» и «Секретарское дело» со статьями, как это выглядит сегодня в «хороших руках», и ужаснусь тому опыту, где в организациях соционику применяют жестко и однозначно. Впрочем, Ваш текст «все тяжкие» соционики в кадровой работе предъявляет вполне. Женя, пусть несколько фрагментов из Вашей будущей статьи на кадровую тему отразят завоевание соционикой темы HR.
Евгений
О нашей кадровой работе в связи с соционикой я могу сказать следующее…
Первый наш опыт кадровой работы начался со знакомства с директором социологического центра из Днепропетровска, с Викторией Ивановной Гудрамович, с которой у нас затем было несколько совместных договоров и о которой у меня остались самые тёплые воспоминания. Знакомство это состоялось через моего отца (Валерия Фёдоровича Шепетько, доктора философских и социологических наук, который в то время в Вильнюсе руководил социологической лабораторией); и почти сразу же во всём этом деле начал участвовать Феликс Шехтер. В течение нашего первого договора (Березняки, Москва, и др., строительно-монтажные управления) в 1987-89 годах, — можно сказать, что я ещё учился у Феликса Шехтера определению типов, да отчасти и теории. Впрочем, к тому времени непосредственное обучение и влияние самой Аушры Аугустинавичуте было уже более значительным. В организациях мы вместе с Феликсом Шехтером определяли типы, прорабатывали вопросы совместимости, улучшения микроклимата в коллективах, обсуждали всё с Викторией Ивановной Гудрамович, а затем с ней составляли отчёты. В эти же годы (в 1988 году) через Викторию Ивановну мы начали сотрудничество с Центром Креативных Исследований (в Москве), учреждённом при советской социологической ассоциации (тогда же я и Феликс Шехтер стали членами социологической ассоциации, а через год-другой, если не ошибаюсь, ими стали Сергей Филимонов и Дмитрий Ритчик). В Центре Креативных Исследований и в советской социологической ассоциации нас курировал Эдуард Николаевич Фетисов; он нас хорошо принял, хорошо принял соционику, и в этом сотрудничестве огромная заслуга Виктории Ивановны Гудрамович. В конце 1989 года Ф. Шехтер (а затем и Д.Гиршович, ещё один теоретик из нашей группы) уехал на ПМЖ за границу, и наша команда (Вильнюсская Школа Соционики) перестроилась в новый состав: я с Сергеем Филимоновым и Дмитрием Ритчиком, — мы участвовали в договоре по консультированию — во Львове и в Мукачево, в 1990-91 годах (под чутким руководством Виктории Ивановны Гудрамович на площадках данных консультационных договоров). А далее вмешалась общественно-политическая «обстановка».
Если абстрагироваться от совместных преподавательских, журнальных, семинарских и исследовательских проектов, то можно сказать, что около 1992 года в консультационной деятельности мы стали расходиться с коллегами в стороны. Сергей Филимонов и Дмитрий Ритчик занялись своими проектами, которые в этой области меня почти не касались. Но в преподавательской сфере мы продолжали сотрудничать — мы совместно вели занятия (ещё с целым рядом преподавателей из других областей психологии) в созданной в конце 1991 года образовательной структуре, которая называлась «Институт Человекознания», в нём был соционический факультет (один из четырёх действовавших факультетов, первые полтора года я был деканом факультета соционики). Занятия института велись в Екатеринбурге, Москве, Питере, а также полгода в Днепропетровске, директором и учредителем «Института Человекознания» была Наталья Игоревна Одинцова. Потом с уходом в середине 1993 года из института (чтобы создать отдельное соционическое образовательное учреждение) я стал сотрудничать в Екатеринбурге с Валентиной Витальевной Ерёминой, в те годы – замечательной ученицей, а затем и коллегой. С Валентиной Витальевной Ерёминой через год-другой мы осуществили пару консультационных проектов (в рамках ею созданной консультационной фирмы «Альтерэго»). И в 1993 году В.В. Ерёмина стала директором упомянутого ранее Муниципального образовательного учреждения Колледж Культуры Отношений, — повторюсь ещё раз, — полностью посвящённого теории и практике Соционики и типологии К.Г.Юнга. Как я уже говорил, в работу этого колледжа были положены: мои — концепция типологии и оригинальная программа, теоретический и лекционный материал, в колледже я читал большую часть курса, на семинарах обучал диагностике типов, проводил зачёты и экзамены, и пр.
Следует сказать и о том, что ещё ранее во время работы над первыми договорами (в 1987-88 гг.) остро чувствовалась нехватка теоретического «инструмента» для оценки отношений и атмосферы в коллективе. В результате исследований около 1988 года у меня появилась теория простой классификации, а затем я написал и статью «Анализ и классификация интертипных отношений», где показаны основные подходы, требующиеся для использования соционики на практике — в оценке отношений в коллективе.
Следующая тема, к которой я бы хотел перейти, звучит так: рефлексия и антирефлексия в соционике и обусловленность ими. Мы зададимся вопросом: что же происходит с рефлексивными процессами в соционике?
Татьяна
Человек должен решать свои задачи – так диктует соционика кадровикам. Да и не только им. Тема антирефлексии в Вашем исполнении для меня уже зазвучала тем же лозунгом: человек должен решать свои задачи. Но смысл уже совсем другой…
Евгений
Продолжим наше теоретическое интервью…
Я хотел бы представить заинтересованной публике новую статью, которая едва ли могла быть нужным образом понята до манифеста соционики, хотя, как может показаться, её тема напрямую не связана с манифестом.
АНТИРЕФЛЕКСИЯ НА ПРОСТОРАХ ОБУСЛОВЛЕННОСТИ
Пожалуй, уже становятся привычными повторяющиеся оговорки, что предмет данного размышления будет не так уж просто уловить, и ещё труднее посмотреть через него в суть общей проблемы, и из него на состояние соционики.
Я начну с краткой обрисовки изучаемого предмета — с обусловленности, которая создаётся соционическим описанием, более или менее верным в своём существе и в интерпретации соционических фактов. Для меня важно показать интенсивность этого «генератора обусловленности», ведь теория во всех приложениях и объяснениях создаёт и закладывает всё новые пласты и сектора понятий, свойств, причин, многообразных «кодов» системы, в том числе, мотивации и детерминации типов и интертипных отношений. На мой взгляд, действие данной расширяющейся сферы обусловленности настолько значительно, что должно быть специальным образом выделено, обозначено, и исследоваться с непредвзятым отношением. Ведь, по сути дела, формируемая искусственная обусловленность, пусть и опирающаяся на старательное описание естественных реальных форм типов (хотя часто неточно диагностируемых), по характеру воздействия является фиксацией, а также напоминает психологический или педагогический «прессинг».
Для наглядности, приведу примерную аналогию из области урбанистики. Возьмём обычный современный расширяющийся город — его инфраструктура продвигается в окружающие территории. Это расширение происходит путем строительства дорог и зданий, по просёлочным дорогам и полям прокладывается асфальт, бетон заливается в места фундамента сооружений – на место почвы или на стык с дикой или уже не дикой природой. Тоже и в случае описания типологии, даже если в ней некоторым образом учитывается «природный ландшафт» души и личности, всё равно «строительное дело» соционической теории и практики выправляет реальность человека и общества под себя, исходя из растущей типологической парадигмы.
Татьяна
Женя, я, хоть и коренной горожанин, не люблю и часто не понимаю логику городских инфраструктур. Она меня угнетает своей чужеродностью гармонии окружающей среды. Не уверена я и в том, что такая искусственная геометрия удобна для оптимизации размещений и перемещений. На сегодняшний день получается, что перемещением в городе руководят ПДД, а размещением – дресс-коды и бухгалтерские счета. И теперь эта антигуманная логика ломится в незащищенную дверь души и личности. И есть опасность, что провозглашенный самой же соционикой 16-и аспектный социон превратится в одноцветный логический монолит, в котором есть местные «туда ходи – туда не ходи», расписанный адептами на форумах «типный» дресс-код и «типный» счет.
Евгений
На этом сопоставлении можно было очень далеко развивать мысль по направлению «экологии личности» и искать адаптационные предохранители и инструменты для соционической теории и практики, но речь сейчас идёт несколько о другом, только для этого другого нужно повернуть наш взгляд.
Итак, сделаем такое неожиданное предположение: возможно, что общая концентрация типологического сознания, — и не только сознания, а и вся психологическая и «интеллектуальная генерация» её последователей, — производит глубокую Перегруппировку и Смещение группы способностей и навыков личности. После этой Перегруппировки и Смещения эти навыки становятся приспособленными для исследования типов, однако же, при этом, они покидают прежние первичные определяющие позиции, покидают за ненадобностью, и даже некоторым образом прежние навыки «атрофируются».
Чтобы быть более понятным, я задам целый ряд назойливых неудобных вопросов, которые уже, кажется, задавал в статьях не раз. Итак, вот этот сноп пёстрых вопросов: В чём цель соционики? В чём её прогресс? Где пределы соционики? Какая её основная научная (психологическая) задача? Какое общее движение и направление образуется соционикой как целым? Что она создаёт как целое? Через что соционика прорывается? Или где она вязнет? Чем особенным характеризуется общее сцепление типов в социон? Какова сфера параллельного движения разных типов всего социона? В чём она совершенствуется, как она созревает, что в ней зреет??..
Я не буду продолжать этот и без того достаточный список загадок, на который, боюсь, в общем-то, нет серьёзных принципиальных ответов. И вот именно поэтому я ставлю вопрос таким образом: почему нет ответов на эти вопросы, и почему тут нет фундаментального исследования, т.е. серьёзных попыток изучить эти принципиальные вопросы? И всё это при наличии такого многопланового аппарата (16-типного) дифференцирования функций! И для ответа на этот вопрос я выдвигаю следующую гипотезу: соционический тип и изучение типов — в формате коллективного познания — образует побочный эффект, — назову его »антирефлексией», — который означает «тектоническое» психологическое Смещение, перенаправление и Перегруппировку способностей, системы оценивания и определения акцентов. Соционика концентрирует внимание на специфической дифференцирующей рефлексии, но производит с прежней рефлексией процедуру ослабления, когда все указанные нерешённые вопросы, увы, оказываются не столь уж важны для познания. Т.е., этим я хочу сказать, что соционика уходит от этих вопросов, но я не хочу сказать, что она это делает предумышленно. Можно сказать, что она предумышленно, специально собралась охватить всю типологическую систему во всех её тончайших и многообразных подробностях, и, подспудно, этот Выбор означает волю к обозреванию типных свойств во всех деталях, в которых нет определяющего значения указанных параметров: общих целей, прогресса, пределов, задач, целостного совершенствования и т.д. Все эти параметры «выпали из обоймы» по ходу самокорректировки и рафинирования соционического познания. Я бы сказал так: соционика перерабатывала «руду» знания, — в поисках ценных пород она отказалась от «шлаков», среди этих «шлаков» непредсказуемым образом оказались основные категории развития науки, познания и цивилизации…
Татьяна
Одни говорят, что труд сделал высших приматов людьми, другие утверждают, что не дал потерять человеческий облик… Евгений, мне кажется, что соционика уже готова отказаться и от самого понятия «труда», заменив его понятием «возможности труда». По-моему, соционика, в нынешнем ее виде, вполне современна и своевременна: она поможет жить по алгоритму тем, у кого этот алгоритм по тем или иным причинам запоздал сформироваться. Тем, кто не успел определиться со своей социальной ролью в человеческом «муравейнике».
Евгений
Ещё раз поясню: суммарное Смещение — это некое видоизменение общей рамки соционики, значительная динамика общего контура, общего взгляда типов на типы, который через типы социоников давит на социоников. Природа и суть «Суммарного Смещения» такова, что в коллективе социоников возникает общее глубокое движение по одному направлению, это особый психологический тектонический феномен, причиной которого является — повышенная ценность соционического описания, то есть искусственная обусловленность соционической теорией. Соционика поймала себя на собственную удочку — её значительная поглощённость концепциями типологии и обусловленностью дифференцирования типов привели к трансформационному событию — Смещению поля зрения соционики. И хотя для доказательства данной гипотезы следовало бы более подробно остановиться на свойствах и симптомах указанного Смещения, я укажу лишь на ту мысль, что соционическое исследование по существу совершенно отказывается от опоры на других системах, и стремится опираться на самой себе, на собственной теории, на собственных основаниях…
Сместившись в новую позицию восприятия, соционика обрела новую территорию знания, новую область сущего, а прежний предмет оставлен позади. Соционика рьяно, по-молодецки в 80-х и ещё энергичнее в 90-х ринулась осваивать эту территорию, «новую землю» бытийствования, приспосабливаясь к сфере типов и приспосабливая её к себе. И всем этим поменялся её онтологический характер: она перестала «быть» так, как она была прежде, и стала «быть» по-другому. В этом и вопрос. Соционика, соционики перестали думать и говорить о бытийных темах, о темах бытия, о любых темах с точки зрения бытия и старой рефлексии, — соционический диалог ушёл на новую территорию смыслов и ракурсов; этой корректировкой и вызвано выявление смысла: «соционический диалог».
Татьяна
Евгений, все это напоминает диалог users: он зарегулирован кнопками, но вполне устраивает новое компьютерное поколение – они научились мыслить схемами, блоками, блогами… Как же выглядят, по Вашему мнению, Users-socioniks?
Евгений
Обратимся к краткому общему описанию антирефлексии и её признаков.
Довольно впечатляющим свойством Смещения соционики в новую (типную) область восприятия, самосознания и «самоотношения» — является специфический «нигилизм». Для соционического нигилизма свойственно то, что теряется необходимость быть индивидуальностью, быть личностью, это уже не столь существенные «предметы» и ценности, они кажутся чуть ли не излишествами, не стоящими траты времени; в соционике достаточно быть типом, сознающим себя типом. Разного рода таланты, способности, духовные силы и измерения — попадают в область маргинальных (второстепенных и третьестепенных с точки зрения типологии) понятий, они меркнут, не так уж и важны, они не вписываются в общую систему, и некоторым образом отношение к этим неповерхностным реальностям — сникает, атрофируется. В этом-то и состоит феномен антирефлексии – в отказе от осознания и опознания себя и личности в прежней, старой «общефилософской» системе координат.
Иными словами, под антирефлексией понимается не исчезновение и не борьба с рефлексией, как видом или силою познания, а изменение общего модуса (в конечном счёте — дискретное переключение режима), при котором данные способности смещаются в иной контекст, контекст сущности типов (восприятия социониками общего для типов). Перегруппировавшись в нём, перестроив и приняв новый контекст (типологии), такой психолог-естествоиспытатель попадает в полную зависимость от этой сущности, т.е., от принципа дифференцирования и всей феноменологии типов. Но в том-то и дело, что из-за этих когнитивно-гносеологических подвижек прежняя когнитивно-гносеологическая зона и территория самосознания потеряли свой субъект. Т.е. все сознательные функции и иные психические инструменты перестали здесь функционировать, сменили «периметр» познания, так что исчез ресурс для прежней рефлексии, и вот именно этот факт опустошении прежней рефлексии я и назвал антирефлексией.
Татьяна
Эзотерики любят смаковать тему «нами владеют сущности». Прагматики не отстают: «не плоди сущностей сверх необходимости». Женя, выходит, что едва прикоснувшись к понятию соционики, человек уже рискует свободой, а впитав ее полной мерой – сам становится частью сущности, которая продолжает покорять и вбирать неохваченных.
Евгений
Мне вся эта ситуация со Смещением напоминает самоуверенного водолаза, который привязал к ногам груз и прыгнул в воду, но при этом он не только переложил вес и не рассчитал глубину водоёма, но и не смог вовремя отвязать данный груз…
О характере антирефлексии нужно сказать и то, что это шаг в сторону, в сторону иных смыслов, шаг в область неосмысленного ранее, неизвестного. И, к слову, остаётся вопросом: не является ли этот отказ от старой рефлексии одновременно и шагом в сторону немыслимого? Говоря чётче, не будет ли это движение от прежнего разума — движением к качественно иному разуму?
Не праздным является и следующий вопрос: Возможен ли возврат всей соционической парадигмы к прежнему разуму? Или же указанное Смещение и Перегруппировка являются безвозвратными?..
Любопытно посмотреть и исследовать ещё одно совпадение, или аналогию, а может и синхронизм событий: один из самых интенсивных периодов развития соционики, когда она забурлила внутри и начала бурлить и вовне – это период, по времени совпадающий с периодом социальной Перестройки. Т.е., я хочу сказать, что начальный процесс указанного Смещения в Соционике, как мне представляется, произошёл в промежутке — от конца 80-х до начала 90-х (где-то после 87 и до 93-го годов)…
Напоследок…
Для довершения этого краткого исследования позволю себе высказать ещё одну неоднозначную мысль.
В нашей науке и цивилизации человеческий разум занял очень большое — не только преобладающее, а подавляющее, или даже — абсолютное значение. Разум потеснил все иные сущности и способности субъекта, инстанции и движущие силы человеческого духа в зону периферии, и имеет смысл допустить возможность формирования некоей массивной (психической) реакции у подавленного континуума способностей, — этот подавленный континуум субъекта, не исключено, стремится перехватить пальму первенства и власть у разума. Я хочу сказать, что, возможно, сфера соционики — это область, где «природный разум», «суммарный психический фактор» или «первичный целостный субъект» (как бы мы его не называли) так даёт отпор человеческому разуму. Т.е. способности типологического дифференцирования оказалось по силам катком проехаться по старой рефлексии, по столь процветающей и изощрённой экспансии обычного разума, и незаметно на этой почве построить качественно иную обитель своего иного разума: «сознание типами типов через типы»…
Данный аналитический экскурс — среди подобных же разборов — мне представляется необходимым компонентом фундаментальных научных исследований в соционике. Т.е. постановка принципиальных вопросов и построение гипотез, доказательство и проверка этих гипотез, установление самостоятельной сферы открытий о сущности соционики — всё это определяет общую парадигму того, как психология должна подходить к соционике и как современная продвинутая соционика должна подходить сама к себе. Но нельзя забывать, что в науке действуют свои ограничительные установки, в частности, унификация или уравнивание наблюдателей (принцип повторения эксперимента для любого иного наблюдателя), когда общая рамка взгляда уже изначально задаёт бестипную схему познания, что ставит под вопрос правомерность этих самых установок: не являются ли они предрассудками науки?..
Татьяна
Науки не ищут истины, науки строят модели. Природа просто существует, а мы ее описываем разными моделями… Есть предсказуемый результат с практической пользой – это мы называем истиной…
Евгений, может быть, соционика выведет нас на понимание взаимозависимости установок сознания и формы бытия?
Евгений
Научное определение истины не совпадает с понятием истины философской, в которой, между прочим, также лес проблем, причём не меньший, чем в соционике. А ответ на Ваш вопрос о взаимосвязи установок, подозреваю, очень зависит от решения загадок и исследования ещё мало выясненной природы интертипных отношений, сущностные горизонты которой ещё отнюдь не определены…
Я хотел бы предложить следующую статью, которая, наверное, может показаться повторением размышлений из прежних интервью, но чуть экстравагантным…
Данное исследование обращается к предметам едва заметным, почти неразличимым и умозрительным, так что о феноменах такого рода затруднительно судить точно, убедительно, достоверно…
Пожалуй, с самого начала я отмечу и то, что тот невольный оттенок, который возникает при исследовании подобных вопросов, не является принципиальным для данного предмета. А именно, эта статья по ходу рассуждений касается неоднозначного вопроса о сохранении постоянных элементов в типах у людей прошлых веков, таких элементов типности, которые не исчезли без остатка. Надеюсь, что читатель не станет акцентировать внимание на уподоблениях, которые напрашиваются при рассмотрении таких вопросов, — данные изыскания никак не связаны с областью «вызывания духов» и «спиритических сеансов», с тематикой «призраков», «духов» и т.п.
Но, вместе с тем, цель исследования в статье — проанализировать и построить гипотезу по отношению к «несокращаемому в типе». Я попытался изучить устойчивые и фиксированные следы от структур типов, — изучить, так сказать, »нетленный» слепок и специфическую инерцию, которые, возможно, в той или иной форме и степени присутствуют и появляются в виде нестираемой памяти-следа типа личности. Иными словами, я задаюсь вопросами: Как существует, и пребывает ли в каком-либо виде социон после окончания существования личностей? Возвращаются ли какие-нибудь следы информационных структур типов в сознание и подсознание общества и его индивидов (речь не о принятом понятии коллективного бессознательного)? Действует или не действует «накопленная биография» личностей и их сознание через след типа на тех, кто эту структуру старается всесторонне уяснить в типах прошлого и настоящего? Т.е. меня интересует: нет ли фактов какого-либо »возобновлённого» — последующего повторного — проявления «сухих информационных слепков», особых следов «типологического некрополя» в сознании и в познании социоников, а может не только следов, но и какого-либо, в силу массовости носителей типов в прошлом, определяющего влияния. Краткому анализу этого вопроса и посвящена следующая статья.
АРХЕОЛОГИЯ ИНФОРМАЦИОННОГО ОБМЕНА ТИПОВ
Обратимся прямо к проблеме: сохраняется ли сознание в типе или опыт типа в некоей «типной» зафиксированной энергии, может быть, в хранилище бессознательного типа? То есть: существует ли среди процессов дифференцирования типов такой механизм фиксации или информационного запоминания, действие которого в остаточном виде оставалось бы в социуме, в пространстве типов, связанных интертипными отношениями и жёсткими формами структур моделей и функций в их чётко распределённых ролях? Нет ли в чеканке типа, в инерции работы функций, в непреклонности давления структуры типа и интертипных отношений на психику, а также и в долговременной обратной реакции на них всей психологии личности — некоего цементирующего фактора, результирующего слепка, который бы продолжал влияние существа типов (моделей типов без личностей) и после их расставания с жизнью? Или так: есть ли собственные субстанциональные свойства типов и их сущностная природа, которая действует и после кончины личности, быть может, актуализированная и активизированная в течение жизни в работе сознания или воли, а затем в самом конце не выполняющая или пропускающая «стоп-команду»? Обратимся к этой проблеме, поскольку она открывает неизученную область познания.
Если упомянутое предположение верно, если «посмертный слепок» информационной структуры типа существует, то я вынужден выдвинуть гипотезу, что соционики «живут среди призраков», конечно, не в том широко распространённом смысле. Поясню.
Каждая личность имеет тип, общается с типами, но именно соционик всецело сосредоточен на феноменологии типов, на их сущностной и механической природе, на их общих объективных свойствах вообще, и при их наблюдении не ставит следующего небессмысленного условия: изучать соционические типы только живых личностей. Поэтому, если тип или какое-то его психоэнергетическое ядро содержит нераспадающиеся, сохраняющиеся компоненты, то перед таким исследователем, — если данная гипотеза верна, — вырастают» толпы тех типных «призрачных форм», следов типов, на которые другие не обращают внимания…
В этом случае, вхождение личности в мир соционики может в известном смысле приобрести свойства соприкосновения с «инобытием», «небытием», стать своего рода биографической археологией, «возвращением» истории типов, то есть обозреванием мира специфических призраков, социальной памяти типов.
Мне не хотелось в этом специальном исследовании преувеличивать роль «угасшего», подчёркивать и протаскивать идеи о хронической зависимости типологов от «инобытия» и т.п., как и о «некрофилии», да и всё это пока что остаётся только гипотезой. Главное стоит в том, что я стремлюсь привлечь пытливые взоры к теме, хронически выпадающей из исследования, к тому, что в типологии возможно существование иной формы сцепления типов в социон, что характер этой другой «цепи» может простираться значительно далее обычных понятий дифференциальной психологии…
Повторю постановку проблемы ещё раз, но несколько в ином свете. Я исхожу из предположения, что тип оставляет свой ментальный след (конечно, характер этого следа ещё нужно понять): то прожитое, установившееся, выработанное, испытанное существо типа (модель функций и место в интертипных отношениях) — приобретает свойства прочности, выкованности в отпечатанном, во «вплавлености» в тип, а значит, прежний опыт осознания в типах будет продавливать себя в социониках — реципиентах этого необычного «археологического контакта». Соционическая наука, как мне представляется, должна рассматривать и изучать возможность обратного воздействия личности на тип, а также более точно очертить круг действующих на тип факторов, факторов деятельности и влияния прежних типов, — соционическое познание не должно устраняться от идеи, что прежние поколения типов могли войти в среду последующих поколений как глубокий априорный опыт психики.
Соционическое общество вглядывается в типологические структуры, настойчиво расставляет типы по полочкам, а функции по местам в типе, и на этот процесс «укладки» налегают тысячи исследователей. Что же может при этом происходить с тем неучтённым материалом, который объективно имеет некие очертания типов, но вот пребывает немножечко в непривычной сфере и не пребывает в привычной?
Так или иначе, в этом вопросе для прояснения следует затронуть ещё некоторые другие глубинные особенности типологии. В познании типов личности существует обычная почти незначительная деталь, на которую, по сути дела, из-за её обычности не обращают особенного внимания. А именно: окружающие люди, в которых диагностируется тип и он-то так или иначе изучается — не знают в себе своего типа, не понимают что это, как это, в каком это виде и для чего. Иными словами: «подопытные кролики» своей нетронутостью опыта не мешают процессу определения, впрочем, подчас и не помогают ему. Этот, с позволения сказать, сырой контингент представляется соционику обширными неосвоенными «полями» недосоционизированной общественности, и это обычно и для других систем. В отличие от других психологических учений, в которых их «объект» познания не имеет такого самодовлеющего ресурса, наш упругий материал на ровном месте преподносит нам сюрприз. Если высказанная выше гипотеза верна, то это означает, что на соционика давят неучтённые фиксированные ментальные образования (слепки или «психо-фотографии» типов) наших достопочтенных предков, не имевших представления о соционической системе («сырой материал»), но входящих в познавательное поле исследования – по умозрительному запросу исследователя. Это возникновение образов типов может иметь различную природу: так, к примеру, прошлый опыт может возникать в социониках, словно бы чужие образы воспоминаний о типе становятся воспоминаниями социоников, — в этом случае чужие ментальных следы (характеры типов) формируют ассоциации о типах или оказывают воздействие на сознание наподобие «фантомной памяти».
Я допускаю, что данное предположение о неконтролируемом произвольном контакте с ретроопытом, о «подключении» к инерциальным следам типов, я бы назвал его и как «археологический метаболизм» или ретрообмен типов, является только неоправданной догадкой. Однако если догадка верна и ретрообмен существует, то соционик является «переносчиком» модуляций сознания не только ныне живущих, но и вычеркнутых из биологического времени, т.е. проводником закостенелых ментальных форм, которые созданы людьми, но уже не управляются сознанием живой личности, а движутся по заданным траекториям своих индивидуальных флуктуаций, т.е. почти случайно. Эта флуктуирующая сила — из-за массовости типов — наваливается на исследователя тяжёлым грузом как значительный дестабилизирующий фактор, а в некоторых свойствах типов и как умноженный закостенелый принцип. Этот тяжёлый груз прежнего опыта втягивает и будет втягивать в свой когнитивный водоворот и в «векторное поле» типной неопределённости (и излишней заданности повторяющейся основы) — социоников, пока гносеология соционики не выработает такой фильтрующий приём и способ оценки, который позволит оттолкнуть и определить адекватное соответствующее место этому вихрю типных «теней».
Мне вправе возразить, что данное скопление следов типных форм является всего-то «архивом», естественным Соционическим Архивом типов, и соционики, словно архивариусы, погружаются, так сказать, в пыль веков и данная «пыль» оседает на их взоре, как, впрочем, и у археологов и вообще историков. И всё же я хочу попытаться показать уникальность этого формата, когда существо следов типов «реагирует» (гальванизированное упорядочивающим вниманием) на теоретиков и экспериментальный «материал» ответно фокусируется на исследователях, и то, что сохранившийся биографический импульс из-за его массовости в состоянии поддерживать состояние неопределённости, выдавливая личность из научного поля.
Итак, следы типов прошлого преподносят нам сюрприз: слепки типов, не осознающие своих определений, возвращаются к исследователям типологии, добавляя в их познание специфическую примесь. Суть этой примеси не только во флуктуации (и закостенелости), но и в интенциях психических убеждений в своей самодостаточности и полноте своего человеческого сознания, — ведь в примеси нет сознания ограниченности типа, а есть чувство неограниченности своего сознания. И я полагаю, что эта примесь отражается в социониках как навязчивая идея, как иллюзия собственной универсальности, самодостаточности, неограниченности, несмотря на очевидность принадлежности типу, на наличие и сознание типной акцентуации. Данная примесь типа не знает и уже не может поменять своих представлений — она сохраняет память полноценности, в ней есть частица сознания своей абсолютности, естественной до сознания типности.
Назовём этот слепок-след прошлого структуры единичного сознания «субъективным атомом типа» (понимая его в психологическом и метафизическом смысле, как своего рода константу типа; понятие атома — происходит из смысла неделимости, неразложимости). В этом случае вырисовывается почти фантасмагорическая картина: сотни теоретиков, которые окружёны слепками-следами типов, тысячами следов, «тучами песчинок» – облаков атомов типов. У каждого теоретика своя «туча» типов, собственное облако примесей-слепков, которые, я думаю, собраны, настроены и подстроены каждым теоретиком под себя. Всё это «облачное» окружение атомами типов развивает авторитарность, вождизм, страсть управления личностями, хотя бы только следами личностей. Эти тучи складываются и делятся между теоретиками, которые упражняются в своём искусстве «повелителей облаков» – управления тучами атомарных слепков типов. Одни вожди таких туч взаимодействуют и спорят с другими повелителями тысяч типных следов: тучи сходятся с тучами, тучи дружат с тучами, тучи слепков конфликтуют с тучами слепков с иными взглядами на типы, образуя неподражаемую специфику соционического диалога. Такому вождю туч, атомных следов, в общем-то не требуется подтверждения объективных фактов, не требуется согласия остальных социоников, не требовалось санкций от Аушры Аугустинавичуте. Такому соционику достаточно своего собственного теоретического удостоверения, ибо данное облако слепков его всюду сопровождает – его «объекты» типов (объекты исследования) заполняют все интеллектуальные горизонты, его частная объективность всегда при нём…
Под субъективным атомом психики прежнего типа и его воздействием я понимаю также и свойство (в сохранившихся интенциях) монополии знания о жизни, которое передаётся соционикам и превращается в склонность к монополии типов и монополии знания о психологии типов, о соционике.
Соционический диалог — это не только коммуникация личностей, но, как контакт «туч» следов типов, как обмен отпечатками, — представляется мне своеобразным неизвестным ранее способом информационного обмена, новым видом информационного метаболизма, «археологическим метаболизмом», функционирующим по своим правилам, далёким от понятий обычного информационного обмена в психологии…
Я оставляю этот вопрос, данную гипотезу о ретроспективном существе соционики для размышления заинтересованных исследователей, думая, что необходимо продолжать пытаться показывать своеобразные стороны действия соционического познания, которые охватывают непривычные психические сферы. Эта ретроспективная идея — является результатом рассуждений над условиями, над фоном, над которым соционика никак не может приподняться; исследованием неизвестных факторов среды, про которые типология не может отдать себе отчёта, а значит, не распознаёт, каким образом и из чего она исходит…
Позволю себе повторить ещё раз ту вводную ремарку, что в задачу данной статьи не входила актуализация каких-либо парапсихологических, оккультных, спиритических, некрофилических и подобных вопросов, и если в ней и чувствуется примесь «призрачных» объектов, то это только потому, что я не хотел отказываться от аналитического обзора этой смутной пограничной области типологии. Я надеюсь, что мне удалось избежать того, чтобы тему о несокращаемых слепках не стали далее относить к «потусторонним» проблемам и этой смутной сферой не исказилось бы и без того нетривиальное поле типологического познания.
Остаётся вопросом: как лучше определить эту область исследования, что сделать для того, чтобы в объективном познании типологии не уходили из поля зрения и эти замысловатые предметы, которые в состоянии вносить в соционику непривычные объективные факторы, препятствующие её полноценному формированию как науки?..
Мне кажется, что этой статьёй я завершаю большой первый этап изысканий, составив в целом «аспирантский» курс соционической критической философии (в который, конечно, вначале должны были войти теории К.Г. Юнга и А. Аугустинавичуте, а также и труды некоторых социоников). В нём отражён тот необходимый состав концепций по отношению к соционическим актуалиям, та панорама злободневных, тяжёлых, накипевших проблем, без рассмотрения которых, без последующих коррекций, полагаю, едва ли возможно подойти в соционике к объективному знанию…
Второй этап данных изысканий, если он возникнет, наверное, будет переосмыслением прежде указанного комплекса проблем, или будет касаться сфер, более относящихся к дальнейшему развитию, чем к хроническому текущему состоянию существа соционики…
С пожеланиями успехов в познании истины,
Евгений Шепетько
Вильнюс
Интервью взяла Татьяна Меньшова